Страница 37 из 70
Все это дает основания думать, что если когда-то Асгард и располагался на земле (подобно земному раю христиан), то позднее он был перенесен в небесные сферы. Асгард – достаточно большой город, в нем расположены жилища многочисленных богов, один только чертог Тора состоит из пятисот сорока палат. А Ньёрд, покровитель мореплавания, здесь же, на небе, имеет «Корабельный двор» – Ноатун. Непосредственно Валгалла находится в чертоге Одина, Гладсхейме. При ее строительстве в качестве стропил применялись копья, крыша покрыта щитами, на скамьях лежат доспехи.
Крыша Валгаллы используется как пастбище для козы Хейдрун, которая вместо молока дает «мед сверкающий». Здесь же объедает листву Иггдрасиля олень Эйктюрнир; падающая с его рогов влага дает начало всем земным рекам, что лишний раз подтверждает небесную версию расположения Асгарда. Еще одно примечательное животное, обитающее в Валгалле, – петух Гуллинкамби, который своим пением будит эйнхериев по утрам. Интересно, что во владениях Хель ему вторит другой, черно-красный петух. Из прочих домашних животных можно отметить ручных волков и воронов Одина, которые, впрочем, не имеют прямого отношения к загробной жизни. Зато самое прямое отношение к ней имеет проживающий здесь же вепрь Сэхримнир. Судьба его крайне неоднозначна: с одной стороны, вепрь бессмертен, он снова и снова возрождается к жизни, с другой стороны, несчастное животное каждый день умерщвляется, и повар Андхримнир варит его мясо для эйнхериев.
Как ни странно, такое однообразное меню не приедается воинам. Кроме свинины в рацион эйнхериев входит пиво, которое подносят им валькирии – воинственные девы, во время земных битв участвующие в решении судеб героев. Возможно, здесь же присутствуют и женщины, которые отправились в Валгаллу с павшими конунгами в качестве их добровольных или принудительных спутниц.
Свободное от пиров время жители Валгаллы проводят в битвах, которые, впрочем, для них теперь безопасны. Бог Один обеспечивает их всем необходимым, кроме того, они могут пользоваться богатствами, захваченными с земли. Предусмотрительный Один, опасаясь, что родственники погибших воинов не всегда будут устраивать им достаточно богатые похороны, ввел обычай, по которому каждый мог еще при жизни позаботиться о своем загробном благополучии. Особая мудрость Всеотца сказалась в том, что предназначенные для Валгаллы богатства отнюдь не следовало сжигать или каким-либо образом уничтожать; не надо было и вкладывать их в строительство бесполезных в земной жизни гробниц. Один повелел, чтобы в Валгалле «каждый мог пользоваться тем, что он сам закопал в землю». Поэтому, закапывая клад, скандинавы могли впоследствии воспользоваться им хоть в земной, хоть в загробной жизни (этот указ привел к образованию в землях Скандинавии невероятного количества кладов, что крайне благотворно сказалось не только на судьбах покойных норманнов, но и на судьбах современных археологов).
Такимобразом, павшие воины, обитавшие в Валгалле (и, по-видимому, в Фолькванге), были обеспечены всеми радостями жизни, кроме семейных – валькирии были боевыми подругами и любовницами, но не женами. Да и самих валькирий было, вероятно, не так уж и много: в «Старшей Эдде» они перечисляются поименно. Быть может, именно это дало Одину – несмотря на то что он сам обустраивал Валгаллу по своему вкусу – основание сказать: «Лучше живым быть, нежели мертвым».
Не известно, как отразилась христианизация на судьбах Асгарда, однако есть веские основания думать, что царство Хель было присоединено к христианскому аду. «Большая сага об Олаве, сыне Трюггви» описывает, как в самом конце десятого века некоему исландцу, Торстейну, прозванному «Мороз», выпало сомнительное удовольствие пообщаться с чертом. Черт отрекомендовался Торстейну как Торкель Тощий, погибший (предположительно в восьмом веке) вместе с датским конунгом Харальдом Боезубом, и заявил, что явился прямо из ада. Сага дословно сохранила реакцию любознательного исландца: «Ну и как там?» Выяснилось, что «там», в числе прочих обитателей, терпят адскую муку двое древних героев – уже упомянутый Сигурд, который топит печь, и Старкад Старый; оба они жили задолго до христианизации германцев, а тем более скандинавов.
Сколь ни отрывочна эта информация, на ее основе можно сделать некоторые выводы, а именно: владения Хель, как и греко-римский Аид, вошли в состав христианского ада. При этом часть местного населения, очевидно, стала сотрудничать с новой властью; так, упомянутый Торкель стал бесом. Это предположение объясняет, почему во всех германских и скандинавских языках слово, означающее «ад», происходит от «Хель»…
Интересно, что Валгалла была не единственной в Европе загробной областью, населенной преимущественно лицами одного пола. Древним кельтам были хорошо известны так называемые Острова Женщин, или Страна Женщин, или страна Эмайн (не путать с Эмайн-Махой – древней столицей севера Ирландии). Память о них сохранили ирландские саги. Некоторые исследователи отождествляют эти места с загробным миром. «Там неведома горесть и неведом обман», там люди слушают «сладкую музыку» и пьют «лучшее из вин». На лугах Эмайн пасутся желто-золотые, красные и небесно-голубые кони, а птицы «славным созвучием голосов» ежечасно сообщают время.
О географическом положении Страны Женщин сага «Плавание Брана, сына Фебала» сообщает следующее:
Вопреки своему названию, Страна Женщин населена гражданами обоего пола (хотя, вероятно, перевес женщин значителен). Есть основание думать, что женщины, действительно являясь коренными жителями островов, по крайней мере начиная со второго века н. э. стали активно склонять к переселению в Эмайн мужское население Ирландии. Сага «Исчезновение Кондлы Прекрасного» сообщает, как к названному Кондле явилась незнакомка «в невиданной одежде» и соблазнила его рассказами о волшебном крае, лежащем за морем:
Поскольку Кондла был сыном короля Конда Ста-Битв и братом короля Арта Одинокого, которые являются историческими личностями, эта история четко датируется вторым веком н. э. Кондла прельстился предложением незнакомки и отплыл вместе с нею в стеклянной ладье, положив тем самым начало мужскому населению островов.
Еще одно знаменитое путешествие в Страну Женщин совершил некто Бран, сын короля Фебала. Исторический Фебал нам не известен, но текст саги сложился к седьмому веку, что дает основание отнести путешествие Брана на несколько веков позже, чем Кондлы. К Брану тоже явилась незнакомка с самыми прельстительными предложениями, но она, называя свои острова Страной Женщин, тем не менее упоминает о наличии там мужчин:
Не известно, какова была на тот момент численность мужского населения Страны Женщин, но Бран немедленно отправился в плавание, и «трижды девять мужей было с ним». После этого Страна Женщин, по-видимому, пережила демографическую революцию и поменяла название.
В историческое время предпринимались попытки отыскать Страну Женщин. Прежде всего следует отметить плавание святого Брендана, которого, естественно, влекли не женщины, а надежда, что острова превращены в земной христианский рай. Потратив на поиски несколько лет (источники не согласны между собой в том, сколько именно), он достиг цели. В двадцатом веке восстановить маршрут Брендана попытался уже упоминавшийся в главе «Царство Аида» исследователь Тим Северин. На лодке «Брендан», сделанной из бычьих шкур по образу и подобию традиционных ирландских кожаных лодок, он дошел от Ирландии до североамериканского острова Пекфорд (возле Ньюфаундленда), тем самым доказав, что добраться до Островов Женщин, где бы они ни находились, древние кельты вполне могли при жизни, причем вместо стеклянной лодки, которой воспользовался Кондла, было вполне достаточно обычной. Но ни рая, ни Островов Женщин Северин не обнаружил.