Страница 8 из 10
Украинские выборы были для Марины совсем уж чистым заработком. Это была гастроль к папуасам, не понимавшим, какими изощренными методами может вестись политическая борьба. Украинским телевидением руководили совершенно непрофессиональные в политическом смысле люди либо люди, прикидывавшиеся дураками, чтобы охранить от московских политтехнологов свою самостийность. Доклад про «Информационные угрозы…» на Украине не работал: телевизионные руководители не могли – или притворялись, что не могли – делать из доклада самостоятельных выводов. И тогда Марина придумала для них «темники» – буквальное руководство к действию: какая тема и как должна быть освещена в новостях, у кого брать комментарии, у кого не брать ни в коем случае.
Подобные же темники были применены и в России. На рубеже веков, когда мало кому известный Владимир Путин стал сначала исполняющим обязанности президента, а потом президентом, требовалось разъяснять народу, кто этот человек, что, зачем и как он делает. Целая команда людей в ФЭПе сидела и придумывала например, что после успешного изгнания банд Шамиля Басаева из Дагестана зимой 1999 года Путин должен в штабной палатке на границе Дагестана и Чечни поднять с военными пластиковый стакан с водкой за победу, но, не выпив водки, стакан поставить и предложить вообще не выпивать до полного освобождения Чечни от террористов. Это надо было для того, чтобы сообщить народу, что новый президент, в отличие от старого, не пьяница, и в отличие от старого остановить войну в Чечне собирается всерьез, даже если для этого надо начать в Чечне новую войну.
Хвост вовсю вилял собакой. По-настоящему Марина ощутила свою силу, когда 12 августа 2000-го в Баренцевом море утонула атомная подводная лодка «Курск». Говорили, будто моряки в затонувшей подлодке живы, будто стучат изнутри в борт тяжелым предметом и подают сигналы SOS. Их жены и матери на берегу в поселке Видяево ждали, что лодку спасут, и требовали, чтобы спасли. Но никто не спасал. Военное руководство отказалось от услуг норвежцев, которые предлагали своих водолазов. А президент Путин сидел в Сочи. У него был отпуск. И политически правильно было президенту вообще никак не прикасаться к истории с видяевской лодкой, вообще никак не ассоциироваться в бараньих мозгах избирателей с несчастьями и катастрофами. Пусть бы винили во всем начальство Северного морского флота.
Но Марина решила иначе. На пятничном совещании у главы администрации президента Марина заявила, что не может глава страны валяться на пляже, в то время как погибают под толщею северной воды его офицеры и матросы, что надо хотя бы полететь в Видяево к матерям и женам, поддержать их хотя бы морально, если не умеешь доставать подлодки со дна, утешить как-то, дать понять как-то, что страна с ними… Глава телеканала «Россия» Олег Добродеев поддержал тогда Марину. Глава администрации президента вышел из кабинета, позвонил Путину в Сочи и, вернувшись, сказал, что президент вылетает в Видяево.
Марина до сих пор думает, что поехать в Видяево было правильно: президент сохранил человеческое лицо, проявил сострадание, повел себя прилично, наконец… Но боюсь, что Путин думает иначе. В видяевском Доме культуры его ждала толпа разъяренных и отчаявшихся женщин: они кричали на него, уже успевшего ощутить себя непогрешимым властителем. А он путался, обещал выплатить вдовам погибших компенсацию в размере десятилетнего офицерского жалованья, но не знал, сколько получает офицер. Приносил соболезнования, а женщины требовали отменить траур, ибо траур означал прекращение спасательных работ. Потом он сорвался на крик и стал глупейшим образом винить в произошедшем несчастье журналистов. На улице к нему подошел пьяный мужчина и протянул руку со словами: «Давно хотел познакомиться с честным человеком» – не понятно, всерьез или иронически. С тех пор он никогда больше не встречался с жертвами катастроф, кроме одного-единственного раза, когда жертвы были тщательно отобраны и заблаговременно проинструктированы.
Политика изменилась. Бог знает кто в Кремле решил, что, когда случаются несчастья, президент должен хранить молчание. И вот несчастье случилось. Заложники в театральном центре на Дубровке захвачены были вторые сутки. Президент молчал. Телевидение молчало, кроме не подконтрольного тогда еще Путину телеканала НТВ. А Марина Литвинович со своим докладом «Информационные угрозы…» не допущена была на совещание к главе президентской администрации. Сказать, что президент должен быть человеком, должен торговаться, спасать заложников – было некому.
Марина постояла перед закрытой дверью и вышла из администрации президента вон. На следующую ночь подразделения спецназа штурмовали театр с использованием неизвестного отравляющего газа. 130 заложников погибли в основном оттого, что, потеряв сознание, захлебнулись собственной рвотой.
А «информационные угрозы» были устранены тем, что телеканал НТВ, последний метровый телеканал, позволявший себе говорить свободно, сменил руководителей. Президент Путин тогда упрекнул главу канала Бориса Йордана в том, что тот «делает рейтинг на крови». Понимать президента надо было так, что жертв получилось столь много, потому что НТВ транслировало картинку штурма в прямом эфире. Информационная политика Кремля окончательно уступила место голой пропаганде, и Марина Литвинович никому больше не была нужна.
Перечень поражений
К декабрю она ушла из ФЭПа. Павловский не удерживал, то ли понимая, что девочка переросла его организацию, то ли почуяв, как изменилось отношение к Марине в Кремле. Но Марина ни секунды не боялась остаться без работы: наступал выборный год, и девушка, про которую ходили слухи, будто главный кадровик Кремля Виктор Иванов отказался брать ее на работу в администрацию, чтобы не слишком усиливать пригласившего ее замглавы Владислава Суркова, была обречена возглавить какой-нибудь предвыборный штаб. И действительно, не успела она отоспаться пару дней, как раздался телефонный звонок, и Борис Немцов, один из лидеров либеральной партии Союз правых сил, предложил Марине работу. Номинально предвыборный штаб СПС возглавлял Альберт Кох, но функции его были делить бюджет и представительствовать. Фактически всю работу организовывала Марина. За эту работу Марина попросила не много денег, две тысячи долларов в месяц, но плюс – проходное место в партийном списке: если бы СПС преодолевала пятипроцентный барьер на выборах, Марина становилась бы депутатом парламента.
Через несколько дней над столом в новом Маринином кабинете в штабе СПС у метро «Площадь Ильича» висел огромный кусок ватмана, на котором расчерчен был календарь вплоть до дня выборов, и на каждый день распланированы были митинги, акции, встречи, съемки предвыборных роликов. Анатолий Чубайс, главный вдохновитель и один из существенных тогда спонсоров партии, увидев этот календарь, был крайне доволен новым сотрудником, поскольку и сам любил планировать время так, что «в 14.43 звонок такому-то, в 14.47 встреча с таким-то».
Несмотря на склонность предвыборного штаба к пьянству и романам с молодыми журналистками, работа шла полным ходом, когда Марине позвонил Вадим Малкин, лучший ее фэповский друг, который тоже ушел от Павловского, но не в либеральную партию СПС, а в социал-демократическую партию «Яблоко». Электораты СПС и «Яблока» во многом пересекались, за обе партии голосовала интеллигенция.
– Пообедаем? – предложил Вадим.
– Пообедаем, – согласилась Марина.
Они обедали в «Елках-палках», фастфуде, делающем вид, будто он ресторан русской кухни. Вадим веселился по поводу висевшего через весь фронтон зазывного лозунга: «неограниченный подход к телеге». Телегой в «Елках-палках» назывался салат-бар, холодные закуски действительно расставлены были на настоящей телеге, ради аляповатого патриотизма, красовавшейся посреди обеденного зала. Но Вадим интерпретировал эту фразу в политологическом смысле. И молодые люди смеялись, что «неограниченный подход к телеге» может быть вписан в контракт любого государственного чиновника, помимо зарплаты, а слово «телега» можно понимать хоть как государственный бюджет, хоть как доходы нефтяных компаний. Еще слово «телега» можно было понимать как «рассказ», «история». Замглавы администрации Владислав Сурков, соответственно, имел «неограниченный подход к телеге» в том смысле, что мог повелеть руководству центральных телеканалов любую историю переврать как угодно. Марина улыбалась. Ей нравилась эта склонность Вадима к интеллектуальным играм. Например, сравнивать великих русских поэтов с действующими политиками, делая, не поймешь, шутливые или серьезные выводы об устройстве русских мозгов. Пушкин и Путин – наше всё. Есенин и Зюганов – наше всё для народа попроще. Лермонтов и Явлинский – апостолы байронизма. Некрасов и Немцов – баре-народники…