Тайна рыцарей тамплиеров

– Знаю.

– Будучи на небесах, он носил сверкающую корону на голове. Над самым лбом корону украшал карбункул.

– Я уже слышал об этом карбункуле, – сказал Антуан и налил другу в бокал остатки пряного вина.

– Когда Люцифер оказался низвергнут на землю, карбункул раскололся на три части. Первый осколок был настолько мал, что его можно было вставить в кольцо; второй – величиной с кулак; третий же – больше, чем первые два вместе. Так нам говорит предание.

– Предание всегда говорит образно, Деодат.

– Ты прав. Здесь оно также говорит образами. Эти три осколка передавались из поколения в поколение, всегда попадая к самому достойному. Каждый народ, у которого есть одна из частей карбункула, может считать себя счастливым. Ибо в камне этом, когда он еще был цел, отражалось всеведение Господне. Теперь в каждом из осколков что‑то от него осталось. Два меньших куска передавались из поколения в поколение, дойдя до царя Соломона. Один он вставил в перстень с печатью; другой водрузил на своем жертвенном столе. Когда он смотрел на перстень, то видел в камне силы природы; когда он приносил жертвы на своем столе – видел в камне законы природы!

– А о третьем, самом большом осколке, ничего неизвестно?

– В древнейшие времена он хранился у Мельхиседека, царя‑священника, имевшего жертвенник в долине Иосафат. Когда же Авраам приехал в Месопотамию, чтобы найти достойное место для служения Единому Господу Своему, он пошел в гости к Мельхиседеку, тот подал ему угощение в сияющей чаше, налив в нее вина, в котором плавало несколько зерен пшеницы. Эта чаша была изготовлена из самого крупного куска карбункула.

Антуан помешивал пепел прутиком.

– Больше об этой чаше ничего не известно?

– Позднее она хранилась в Храме. Когда же Навуходоносор при покорении Иерусалима грабил Храм, он обращал свое внимание только на золотые сосуды. Чаши он не заметил. Ее свет был приглушенным.

– Что же с ней в конце концов стало?

– Когда Ирод заново возводил иудейский Храм, он скупал все старинное, что можно было найти среди тех руин. Чашу приобрела какая‑то женщина; говорят, это была Вероника, которую Иисус излечил от кровотечений. Она приходилась двоюродной сестрой Иоанну. По преданию, она принесла эту чашу на стол, когда Иисус устроил Вечерю со своими апостолами. Из чаши Он угощал апостолов хлебом и вином. Если посчитать, что кольцо Соломона – круг, его жертвенный стол – квадрат, а стол, за которым проходила Вечеря, – прямоугольник, то можно увидеть в трех этих символах земные вещи. Они должны вознести карбункул падшего ангела через семь планетных сфер и вернуть в лоно Господа. Такова, образно говоря, архитектурная идея Шартрского собора.

Антуан вынул прутик из костра и посмотрел на Деодата.

– Многое, – тихо сказал он, – многое в мировой истории повторяется или, по крайней мере, похоже.

– Иосиф Аримафейский, попросивший у Пилата разрешение снять Иисуса с креста, забрал чашу, из которой Иисус в последний раз вкусил пищи земной, к себе. И как только он собрал в нее святую кровь Спасителя, чаша снова засияла. В спешке он прикрыл ее своим плащом, чтобы скрыть от глаз людских.

– Деодат! – воскликнул Антуан, – ты говоришь о чаше, которую называют Чашей Святого Грааля?

– Конечно же, я говорю о Чаше Грааля.

– Ходят слухи, что эта чаша хранится у тамплиеров.

– Действительно, ходят слухи.

– Я слышал также, что они искали те осколки карбункула, которые были у царя Соломона в кольце и на жертвенном столе.

– Ходят такие слухи, – повторил Деодат и встал. – Пойдем поспим, ночь коротка.

Они вместе пошли в палатку.

На следующее утро у Антуана был жар, и он не мог держаться на ногах. Деодат озабоченно посмотрел на него, когда отправлялся на работу один. Антуан ничего не ел. Он страдал от жажды, мучительной жажды. С трудом он добрел до Таниса, лег на берегу и припал своими растрескавшимися губами к воде. Антуан медленно всасывал в себя темную воду, которой было так много и которая была столь драгоценна. Он видел, как в глубине проплывали рыбы, а на волнах качались пестрые утки. Река проносила мимо него то кусок сгнившего дерева, то труп коровы. На поверхности воды танцевали желтые листья. Они вызвали у него такое головокружение, что он закрыл глаза.

Когда же Антуан снова открыл их, то впервые увидел свое отражение в воде. Он увидел расплывшееся лицо, под правым ухом была темная шишка. Не сразу он понял, что это его лицо.

– Что у меня за вид? – спросил он себя, кашляя. Но ужас, который Антуан при этом ощутил, уже дал ему ответ – Я выгляжу как чумной больной.

Он слышал, как из лагеря доносилось: «Чума! Чума!» Уже вечером Антуан увидел, как проезжают мимо его палатки телеги, полные нагих почерневших трупов, которые сваливали в Танис. Среди умерших был Великий магистр тамплиеров Гийом Шартрский. Кто же теперь возглавит войско при штурме вражеского города?..

…Деодат печально сидел в палатке и смотрел на немногие пожитки, напоминавшие ему об Антуане. Но времени на печаль не оставалось.

Третьего ноября – вплоть до этого дня напрасно ожидали прибытия императора Фридриха II – прозвучал сигнал к штурму города. Ликующие звуки труб уносились в голубое небо, приплясывали кони, формировалось войско. Новый Великий магистр тамплиеров, Петро Монтекауто, произнес от имени всех членов ордена девиз: «Не нам, Господи, не нам, но все ради славы Имени Твоего!»

Король Венгерский и Великий герцог Австрийский также дали своим воинам христианские девизы. Медленно‑медленно начала двигаться тамплиерская катапульта; словно направляемая рукой призрака, она подъехала к городской стене. Следом быки тянули повозки с каменными ядрами. Каменотесы находились рядом с повозками. Деодат получил задание загружать ядра в ковш. Как только установили катапульту, двое тамплиеров занялись установкой метательного рычага, и Деодат услышал команду: «Заряжай!»

Некоторые из каменотесов вскочили на телегу, которую везли быки. Теперь они пустили ядра по деревянному желобу в сторону Деодата, в ожидании сидевшего на корточках. Он ловил ядра и, смягчая мощность их удара при падении, переправлял в опрокидывавшийся ковш пращи. С грохотом катились ядра по метательному рычагу.

– Стреляй! – закричал начальник артиллерии, и ядра смертоносным градом посыпались на город. Жители не знали, как спастись от них.

– Стреляет Мефертисса! – кричали они в паническом ужасе. Так они называли эту танцующую пращу. – Она приносит несчастье!

Под прикрытием катапульты и расположившихся за ней лучников были подготовлены лестницы для штурма, и авангард тамплиеров взобрался на зубцы городской стены. Как только новый Великий магистр занес ногу над стеной, Деодат потерял его из виду. И тут вражеский снаряд швырнул Деодата на землю. Он услышал, как хрустнули кости у него в плече, но не успел почувствовать боли, лишившись чувств.

Несмотря на то, что египтяне защищали свою крепость не на жизнь, а на смерть, к полудню Дамьетта уже была в руках христиан. Мертвые заполнили весь город – улицы, дома и даже колодцы. Ибо не только Мефертисса и не только воины штурмовали город, но еще и чума. Чума победила Дамьетту.

Крестоносцы, однако, не думали о мертвых. Они врывались в каждый дом, рылись во всех сундуках и ларцах и нашли там много золота, серебра, драгоценных камеей и великолепных тканей. В драках они распределяли добычу между собой. И только после этого позаботились очистить город от разлагающихся трупов, чтобы вновь сделать его обитаемым.

В Испанию

Придя в сознание, Деодат увидел, что лежит в большой палатке с высокими входными стойками. Со всех сторон до его ушей доносились крики и стоны больных. Плечо болело так, что он не мог повернуть голову. Здоровой рукой Деодат нащупал повязку, косо наложенную на грудь и образующую на левом плече, которое так болело, подушечку. На левую руку была наложена шина. Боль усиливалась.