Жасминовый дым

И – далее: «Люблю тебя бесконечно. Умираю с чувством исполненного долга. Делу социальной революции не изменил…» А в конце вдруг – строки: «Да здравствует коммуния и коммунисты, но не такие, что разливают желчь по народному телу, а коммуния и коммунисты, к которым, как к источнику в пустыне, будут тянуться уставшие народы».

Измученный сомнениями, поколебленный – а может, и правда, не везде велось расказачивание? – он нашёл для себя точку опоры: во всём виноваты плохие коммунисты. Но ведь наверняка же есть, должны быть и – хорошие. А наутро им объявили о помиловании.

Миронов был доставлен в Москву, к Дзержинскому. О чём с ним говорил железный Феликс? Как объяснял «текущий момент»? Известно лишь, что отправлять Мронова в тыл белой армии не стали, возможно, по причине его чрезмерной эмоциональности и неумения притворяться. Но зато его ввели в состав Донисполкома – на должность заведующего земельным отделом. И – разрешили вступить в партию. Пусть, мол, изнутри ведёт борьбу за чистоту партийных рядов.

…Сегодня отдаю в печать моё воззвание, – сообщает Миронов уже освобождённой из тюрьмы Наде в Нижний Новгород. – С большими потугами написал… Нет той свободы души… А ты знаешь меня, мою душу!.. О, как тяжело ей теперь. Сегодня у меня был человек из стана Деникина, рассказал о громадной моей популярности среди тамошнего казачества… Слёзы сейчас душат меня – за мой бедный казачий люд. Никто не понял его сердцем. И одни, обманув, льют его кровь, а другие – приказали было совсем уничтожить…

И вот тут у него вырвалось:… Если б не ты, моя Надя, я отрёкся бы жить.

Тайный донос

Был ли Миронов сломлен? Или наоборот – обнадёжен? Поверил, прощённый кремлёвской номенклатурой, что теперь, отказавшись от репрессивной политики на Дону, большевики подобреют к народу? Как бы там ни было – жизнь продолжалась.

….Мы пережили солнечную весну нашей любви , – это ещё одно из писем Нади в уголовном деле Миронова. – Теперь с появлением маленькой Наташи у нас начинается лето.

И в этом же томе, рядом с газетой «В пути» за 13 октября 1920 года со статьёй Троцкого «Главный враг – буржуазная Франция» и стихами Демьяна Бедного о Врангеле, ещё письмо:

…Как сердце рвётся к тебе! Чувствую, что у тебя сейчас очень серьёзно, а потому волнуюсь бесконечно… Наточка очень плоха. Сегодня воспользовалась твоими лошадьми и отправила маму с Натальей к доктору… А молоко всё дороже – стакан 40—45 рублей… Будь непоколебим во всех ударах судьбы. Думаю и молюсь за тебя!..

А удары судьбы близились. Хотя угадать их в дыму победоносных сражений, кажется, было невозможно: назначенный командармом Второй конной (большевики всё-таки не оставили надежды его «использовать»), Миронов брошен на Врангеля, бьёт его конницу. Свидетелем его побед оказывается сам Калинин, приехавший на Южфронт.

Именно там употребил Миронов свой знаменитый приём: его конная лава, накатываясь на такую же белоказачью, вдруг растеклась на два рукава, а из-за катившего за ней облака пыли обнаружились две сотни тачанок, тут же развернувшихся. И белоказаки, уже не способные остановиться, полетели навстречу бьющему с тачанок пулемётному свинцу, устилая собой полынную степь… Мелькала ли у Миронова мысль, что эта хорошо продуманная им операция была продолжением безумия, о котором он писал Ленину в июле девятнадцатого? Ведь уничтожали друг друга русские люди, совсем недавно жившие в одних и тех же станицах.

Победы Миронова обеспечили перелом в борьбе с Врангелем. Награждённый именным оружием, орденом и золотыми часами, прославленный на митингах и в газетах, Миронов получает новое назначение – становится Главным инспектором кавалерии. Ему открыт путь в номенклатуру Москвы. Там, у истоков большевистской политики он теперь, как ему кажется, сможет постоять за интересы казачества. В специальном поезде из двух вагонов, встречаемый с почестями на всех крупных станциях, он едет в Москву. С ним ординарцы, жена Надя (дочь они потеряли – не выжила…). От положенного ему конвоя в 150 человек отказался, хотя время было тревожное – на Дону опять неспокойно. По дороге решает заехать в Усть-Медведицкую. Что он увидел там?

В деле есть две записки: «Уважаемый Филипп Кузьмич! Очень даже желательно знать от Вас, будет ли Вами проведён митинг, ибо настроение публики жаждущее видеть и слышать Вас…. 10.02. 21 года». И – другая: «Прошение тов. Миронову. Просим обыскать 2 склада в Глушковском доме и в остроге, так как там преют гуси и мясо, а нынешней ночью хотят вывезти в яр…» Не сразу понял: чьи гуси и мясо? Местное начальство припрятало, да съесть не успело – всё сгнило? И такое – в момент, когда люди мрут от голода?

Он был ошеломлён – к нему кидались, как к спасителю. Он увидел – мало что изменилось. Да, прекратились расстрелы, но продотряды выгребают у людей всё, даже – семенное зерно. Специальные заградотряды вылавливают тех, кто пытается обменять одежду на хлеб, причем и то, и другое конфискуют. Такой обмен, оказывается, приравнен к спекуляции. Торговля же запрещена вообще.

Бредовый сон? Всеобщее умопомешательство? Большевики назовут это политикой военного коммунизма . Доведя страну до окончательной разрухи, лобастый кремлевский мечтатель , чей гений прославляли в нашей стране все семьдесят лет, пытался осчастливить людей отменой товарно-денежных отношений. Результат – крестьянские восстания. Незадолго до приезда Миронова там, в Усть-Медведицком округе, такое восстание поднял его бывший однополчанин, красный казак Вакулин. Он был уверен в поддержке Миронова, обещал, что вот он-то, командарм, проведёт чистку местной бюрократии, из-за которой, по его мнению, народ стал так жить.

Есть в деле и паническая телеграмма местного начальства Миронову – просьба отмежеваться от Вакулина. Есть и тезисы, заготовленные Мироновым перед митингом. Там строчка: «Чистка нужна…Но какая? И – как?.. Не путём восстания…» На митинге он осудил Вакулина. Хватит кровопролитий. Хватит смертей. Земляки выбирают Миронова делегатом на местную партконференцию. Там он повергает местную партверхушку в шок требованием: прекратить насильственную продразвёрстку. Разрешить торговлю. Значит, он против директив Центра?.. И в этот момент в местном ЧеКа оказывается донос платного агента: Миронов готовит восстание!.. Создал специальную ячейку из пяти человек… Сам агент Алексей Скобиненко, житель станицы Распопинской, даже стал членом этой пятёрки – чай с ними пил.

Действительно, началось всё за чаем. Были у Миронова гости, засиделись до ночи. О чем могли говорить? Конечно, о голоде, о произволе местных властей. Спрашивали Миронова – что дальше? Ты ж теперь – высоко, возле самого Ленина. Доносчик назвал разговор «заседанием». Вот его полуграмотное донесение, исполненное карандашом, без знаков препинания и заглавных букв. Цитирую без поправок, лишь с моими отточиями в сокращённых местах:

….заседание было с придисловием Миронова открыть в 7-часов 40 минут, – сообщает Скобиненко ,– указывал как выбирают хлеб из донских казачих областей Кубани Дона… Казачество уничтожают не путём войны, а путём голода такая коммуна есть коммуна мертвецов… у нас не народ правит а пятёрка которая состоит из ленина троцкого сталина и двух других… работает без всякого контроля…. Предлагает лозунг народовластие но отнюд не отходит на первых порах от советов и в будущем хоть будет учредительное собрание или собор земской… и все остальные высказавшие приходили к полному согласию организовать ячейку авантюристов…выборным в председатели оказался я ( то есть сам доносчик! – И.Г.) и открываю прения…. о связи шифром… условные переговорные знаки 2-8 3-9….после этого даёт нам печати… бумаги штук 20 сургучевых….расходимся.

Итак, слово найдено – «авантюристы». Хотя ни об организации волнений, ни тем более о восстании речь не шла. Ячейка понадобилась Миронову для информации. Он всерьёз намеревался там, в Москве, бороться с местными злоупотреблениями, опираясь на сообщённые шифром факты. И только в перспективе рассчитывал на постепенное перерождение Советов в выборные органы народовластия. Нет, не мог казак Миронов отказаться от идеи Учредительного собрания. В нём он видел спасение России – от безумия Гражданской войны, от « комиссарского рабства ».