Потеряшка

После посадки шлюпка вместе с куском "посадочного полотна" стала погружаться в "металл" поля, постепенно обтягиваясь вокруг колпаком по типу пузыря. Не могу сказать, где я оказался, и глубоко ли погрузилась шлюпка. Спустя довольно долгое время, пришло предложение:

– Тебе нужно выйти, требуется перевести восприятие и потоки информации на другой уровень. Снаружи безопасно, ничего не опасайся.

Я вышел, практически не колеблясь, чего уж бояться, если шлюпка где-то внутри "металла", как муравей в янтаре. Я отошел от шлюпки метров на десять и остановился. Начались метаморфозы. Вокруг меня стала смыкаться сфера, закрывая меня в пузырь. Минуты две ожидания – и мой "пузырь" стек вниз, как мыльная пена. Я стоял в чертовски знакомом холле "Ботаника". Тут все казалось до мелочей родным.

– Я решил, что тебе будет проще в обстановке, к которой тянется твое сознание, – возникло пояснение. – Ты можешь снять скафандр или открыть забрало, внутри находится приемлемый для тебя воздух.

– Слушай, давай ты уберешь это все, – предложил я. – Эта тема для меня больная. Оставь все, как оно есть в твоем мире, забудь на время мой.

Комната стала смываться желеобразной субстанцией по цвету похожей на молодой янтарь. Вскоре я плавал в ней. Сквозь забрало я видел в толще "янтаря" какие-то конструкции, а может, магистрали. Угадывалось что-то похожее на привычные для земного человека ночные дороги мегаполиса полные огоньков. Какие-то объекты, нарушая законы гидродинамики, шныряли в толще "янтаря" вперемежку со сгустками довольно тусклого света. Вообще, оказалось чертовски красиво. Я попробовал двигать руками и ногами, сопротивления совершенно не ощущалось.

– Вижу, адаптация практически закончена, – возникла фраза. – Открой забрало, ничего плохого не случится. Нужно более полное включение.

Задумавшись буквально на десяток секунд, я закрыл глаза и дал команду убрать головной отсек брони. Голова как будто погрузилась в теплую воду. Ощущения показались даже приятными: совершенно не ощущалось присутствия самой воды, ни волосы, ни лицо не стали мокрыми. Я открыл глаза. Передо мной развернулся огромный мир сгустков энергии и переплетенных сетовых потоков.

– Янтарная матрица, мать, мать, мать, – подумал я, припомнив фильм.

– Правильно будет "массив", – услышал я позади приятный голос. – Это – один из массивов моей информационной решетки. Физически же ты находишься в одном из рабочих массивов второго блока основной счислительной системы.

Обернувшись, я увидел симпатичную женщину лет пятидесяти в строгом коричневом костюме, стоящую на малюсенькой ступеньке. Дама мне приветливо улыбнулась и, манерно выставив вперед указательный палец левой руки, указала им в правую от меня сторону. Бросив туда взгляд, я увидел парящую в "янтаре" кабинку, оформленную по типу ресторанного будуарчика.

– Присядем? – предложила дама. – Я бы хотела с тобой поболтать.

– Присядем, – согласился я. – Почему такой образ?

– Один из твоих потоков сознания именно его и визуализировал, – ответила дама.

– Страж как-то не подходит тебе, может, другое имя? – помахал я рукой, обнаружив полное отсутствие на мне брони. – Это иллюзия?

– Броня на тебе, – подтвердила дама. – Меня можешь звать Мадам.

– Миледи, – хмыкнул я.

– Не тот статус, но если тебе удобно, пользуйся, – ответила Мадам. – Я так давно не встречала разумного с высоким коэффициентом сопряжения, что от любопытства нарушила инструкцию. Надеюсь, наш разговор окажетсят долгим?

– Ну, я-то не против, – сказал я, подумав о "Бурундуке". – Но время все же уходит.

– Повода для беспокойства нет, – повела Мадам бровью. – Твои биологические часы остановлены пока ты у меня в гостях.

– Я про моих друзей беспокоюсь, – уточнил я.

– Извини, – ответила Мадам после нескольких секунд задумчивости. – Я не могу накрыть их, слишком далеко. Они нуждаются в каких-то ресурсах?

– В общем-то, нет, – ответил я. – Но тут вопрос переживания и психических нагрузок. Вы можете мне обеспечить связь с кораблем? Я хотел бы предупредить экипаж.

– Нет проблем, – ответила Мадам, картинно дунув на ладошку, с которой, как мыльный пузырь, сорвалась привычная для меня голографическая сфера.

В кают-компании сидели Шила и Краппс, активно высказывая предположения на тему моего молчания. Мадам на секунду нахмурилась и в сфере появилась стоящая у двери Анна. А еще через секунду все трое уставились на меня.

– Привет, – сказал я. – Не знаю, сколько у меня времени. На всякий случай буду краток. Прошу не перебивать, вопросы в конце.

Вкратце я рассказал свои приключения, умолчав лишь о довольно щекотливых моментах. Были заданы вопросы, в том числе и в адрес Мадам, которая незамедлительно появилась в голосфере. Мы беседовали с час. Общим мнением решили, что Шиле и Осе во избежание всякого рода психологических проблем стоит погрузиться в стазис-капсулы, оставив контроль за ситуацией на Анну. В свою очередь Мадам сгладила и немного приблизила к планете орбиту "Бурундука", фактически сделав его геостационарным спутником.

– Спасибо, Мадам, – поблагодарил я после отключения канала. – В чем же может выражаться наша помощь? Если, конечно, Вы не хотите просто провести время в моей компании.

– После, все это после, – сказала Мадам, – сейчас мы будем беседовать.

Мы разговаривали о поэзии и музыке, смотрели "вынутые" из моего сознания фильмы и обсуждали какие-то отрывки из книг. Мы купались в море и грелись на солнце втиснутого прямо внутрь "янтаря" кусочка черноморского пляжа. Немного краснея, я рассказывал историю моей недолгой первой любви и, совершенно покрываясь королевским пурпуром, пояснял непонятные Мадам моменты этой истории. Рассказывая и с помощью мощностей Мадам показывая свою прошлую жизнь, я понял, что ее интересуют не столько особенности природы или видов достопримечательностей, сколько отношения между людьми и ход мыслей человека в тех или иных ситуациях. Все чаще и чаще Мадам стала мне напоминать нашу классную даму, зайдя к которой спустя три года после выпуска, я понял, что в жизни она просто отличная тётка, а школа – это некие обязательства. И рассуждали мы с нашей бывшей классной дамой на различные темы за бутылочкой красного вина, и уж совсем не казалась она мне вредной кабинетной мымрой. В какой-то момент, обсуждая мои детские и юношеские страхи, Мадам как-то сразу перешла к делу:

– Сергей, мне нужно помочь в наладке двух массивов, – сказала она. – По какой-то причине там копятся ошибки. У меня есть необходимые инструменты и варианты действий на такой случай. Тебе нужно провести детальную проверку массивов, вернее запустить ее и произвести необходимые поправки после ее окончания.

– Не поверю, что Мадам не может сама справиться с этой проблемой, – ответил я. – Ты же – самовосстанавливающаяся система.

– Могу, – согласилась она. – Но я. Я просто боюсь!

– Чего?! – опешил я.

– Боли, – еще больше удивила меня Мадам. – Я не могла определить этот термин раньше, но сейчас я хочу назвать его именно "боль". Не могу сказать точно, откуда пришло это неудобство, все системы работали в допустимых режимах, просто в один из моментов бытия это стало. Больно отключать массивы, очень неприятно производить проверку и уж совсем нестерпимо совершать корректировку процессов в них. За шесть крейцеров я так и не смогла себя заставить сделать это.

– Это непостижимо, – удивился я. – Конечно, помогу. Давай выкладывай, что и как нужно делать.

Работа оказалась довольно сложной и местами опасной. В опасные зоны я запускал прихваченного с собой робота. Погруженный в "янтарь" он стал практически моим продолжением из-за отличного совмещения наших восприятий. Сканирование обоих массивов на повод неисправностей заняло около суток земного времени. Рутину я свалил на робота, периодически давая ему подсказки в запутанных ситуациях. Все это время разговор с Мадам шел на какие-то меланхоличные темы. А когда пошла корректировка процессов и замены некоторых блоков в массивах, на Мадам стало трудно смотреть без сострадания. Она сидела за столиком, положив голову на сложенные на столе кисти рук. Временами мне казалось, что ее восприятие действительности становилось неадекватным. В один из таких моментов, не утерпев, я плюнул на просьбу Мадам по возможности избегать прямого контакта с "временной конструкцией", называемой по-человечески телом. Едва я коснулся руки Мадам, меня пробила сильная боль, за мгновение успевшая достигнуть всех уголков моего тела. Я отдернул руку и увидел немного помутневший взгляд Мадам. Не знаю, что она думала или пыталась сказать, ей было больно. Несколько раз скорее для уверенности, как перед погружением в холодную воду вдохнув, я положил свои руки на ее кисти и, закусив от боли губу, нашел в себе силы прижаться своим лбом к ее лбу. И стала боль. Не знаю, как долго все это продолжалось. В краткие моменты ослабления боли я подбадривал Мадам, говоря ей, как маленькой девочке, какие-то нежные слова. Не стоит говорить, что никакого руководства над роботом я не осуществлял, умный малый сам разбирался в обстановке, ориентируясь по обстоятельствам. Боль на секунду уступила место какому-то мандражу и, наконец, схлынула окончательно. Мадам подняла голову. Мир начал стремительно набирать краски, разгоняя туман и сумрак. Странно, но в этот момент я почувствовал, что во мне копится какая-то инородная усталость. Голова наряду с полной ясностью становилась все тяжелее, сердце, казалось, начало пропускать такты. Мадам отдернула руки, и я, не удержав голову, "стукнулся" о стол. Но касание оказалось мягким, как будто я опустил голову на подушку. Лениво перевернувшись на бок, я почувствовал под собой ложе. Это походило на диван, на котором лежало мое настрадавшееся тело. Мадам сидела рядом за "ресторанным" столиком.