Страница 4 из 76
Опереточное злодейство на уровне пародийного фильма «Великолепный», помните? «А зубы у крысы пропитаны цианистым калием».
А теперь второй вопрос: почему остров не был запеленгован в те дни или часы, когда работал радиомаяк? Ведь действие происходит в северной Атлантике — вокруг десятки, сотни судов и самолетов, спутники, система противолодочного патрулирования.
В подобные технические тонкости В. Корчагин вдаваться не захотел, ему было важнее продемонстрировать преимущества советского образа жизни.
Выяснив тайну острова, Крымов и Норма начинают героическую борьбу против зловещих планов империалистов, мечтающих превратить это хрупкое и предельно неустойчивое образование в военную базу, и, разумеется, одерживают победу (спасая тем самым американские ракеты — надо думать, для будущей их установки на айсбергах).
Научно-технические, равно как и логические нелепости текста часто оправдывают с позиций высокой литературы. Тезис: книга написана о человеке и для человека, поэтому технические подробности автора не волнуют — он выше их, так как превыше всего подлинное искусство.
Почему-то подлинное искусство всегда отличала точность в использовании деталей.
«Каждые сорок лет космолетчики запирались в антианнигиляционные капсулы, переводили корабль на субсветовую скорость и там, в беззвездном и бесцветном засветовом антимире, где все наоборот, возвращали себе молодость, а тем временем корабль проскакивал очередной межгалактический вакуум, и перед глазами обновленных людей вспыхивали новые звезды, возникали новые миры, ждущие исследователей.
Сто тысяч лет прошли как один год.
Весь экипаж „Валентины“ проснулся от глубокого анабиоза, и все, кто оказался свободным от вахты, собрались в кают-компании, огромное помещение заполнилось почти до отказа, шутки, смех звучали не умолкая, люди были радостно возбуждены, как всегда бывает, когда в близкой перспективе возвращение на родную Землю.
— Теперь пойдем в трехмерном пространстве, не люблю я эти заковыристые нуль-переходы.
— Верно, то ли дело — по старинке, под фотонными парусами, правда?
— Теперь — прямым курсом к Солнечной, — слышались отовсюду голоса.
Экипаж „Валентины“ уже успел вчерне ознакомиться с окрестным пространством, изучить показания приборов, полученные, пока экипаж был погружен в глубокий сон.
— Необходимо обследовать получше эти небесные тела, — сказала Анга, старший астробиолог.
— Кажется, есть основания для высадки. Опять из графика работ вылетим. Вам только тайны подавай, а мне потом в Управлении одному отдуваться».
Понравилось?
Сейчас я должен объяснить, почему этот отрывок наглядно демонстрирует литературную беспомощность сразу трех авторов — В. Рыбина, В. Михановского, А. Шалина. Ведь шаблонность могут назвать традиционностью, неумение писать интересно — философичностью и глубиной, отсутствие характеров — типизацией, полный идиотизм сюжета и исходной посылки — оригинальностью и самостоятельностью.
Игра словами — занятие увлекательное, но в литературе презумпция невиновности не действует, произведения, о которых идет речь, безоговорочно осуждены читателями. Они осуждены даже спекулянтами, ибо представляют собой редчайший образец — фантастики, на которую в стране нет спроса.
Для тех, кому все же требуется обоснование, задам единственный вопрос: есть ли в текстах В. Михановского и В. Рыбина хотя бы один неожиданный образ, нетривиальное сравнение? Фотонные паруса? Было у М. Пухова, а ранее у Стругацких.
Достаточно, или нужно еще доказывать, что люди никогда не говорят так, как герои В. Михановского, что фраза: «Необходимо обследовать получше эти небесные тела» напоминает бородатый анекдот про вежливого, прораба, намекающего напарнику: «Разумно снять с моей ноги это бревно, которое вы на нее уронили».
Критиковать таких авторов трудно, как резать воду. Для меня остается загадкой, понимают ли они, что ничего не знают и не умеют, что неспособны писать даже на уровне требований выпускного экзамена в школе-восьмилетке. Хотя, зачем им это понимать? Печатают…
Цитированная повесть В. Михановского «Эны» удостоилась публикации в «Роман-газете», то есть миллионного тиража.
Кроме штампов, с которыми мы уже познакомились, в «литературной патологии» выделяется ненаблюдательность и гигантомания. Штампы очень скучны. Произведения авторов ненаблюдательных, напротив, прекрасно читаются.
«Бежала обезьяна неимоверно быстро, но зверь (кажется, это был саблезубый тигр) не отставал. Более того, расстояние между ними сокращалось».
Это, видимо, рекорд. Впрочем, быть может, Ходжиакбар Шайхов и критик Г. Алексеев, похваливший рассказ за грамотность и увлекательность, никогда не видели тигра?
Подобные ляпы для советской фантастики 80-х годов, в общем, не характерны. Редакторы успешно справлялись с ними, своевременно вычеркивая из текста сравнения и описания. Но нельзя вычеркнуть психологию. Невнимательность, ненаблюдательность автора проявляются сразу, как только герои начинают говорить или, не дай Бог, размышлять про себя.
«Мало того, что Киан выдал на-гора алмазы, он еще сотворил уникальные бриллианты, полагаю, они не отличаются от оригиналов, может быть, даже на атомарном уровне: цвет, структура поверхности, надписи на „Шахте“ — поистине фирма веники не вяжет!
— Ты серьезно?
— То есть серьезнее некуда!»
Так разговаривают между собой исследователи Венеры; угадать планету, правда, трудно, но не будем придираться: Спартак Ахметов, безусловно, имеет право писать для десятков миллионов читателей, не знакомых с астрономией.
Киан — биоробот, на Венере у него пробудилась генная память, и он вспомнил, как был когда-то березкой, которую срубили жестокие люди.
Генная память столь часто просыпается в героях псевдофантастики, что не представляется возможным ответить на традиционный вопрос: «Кто у кого украл?» Обезьяна, удирающая от тигра — тоже, кстати, горячечный бред ожившего прошлого.
Приведенная выше цитата является примером психологической недостоверности в словах, а вот перед нами мысли главного героя — он летит над Венерой, ожидает смертельно опасного нападения ос и, естественно, вспоминает возлюбленную: «Гражина тоже полюбила сразу, — думал Ломов другой половиной мозга, — только боялась признаться даже себе. Она вообще не собиралась выходить замуж, хотела делать науку, не понимала, что любовь помогает, а не мешает. У нас будут дети, дочку назовем Зухрой — в честь красавицы Венеры. Нет, к черту Венеру! Дочку назовем Гражиной. Она будет красивой и умной — вся в маму… хотя мои гены тоже чего-нибудь стоят. Гражина Ломова будет носительницей лучшей в мире комбинации генов! Поколения предков, как две реки, текли навстречу друг другу, любили, мучились, работали, чтобы слиться в Гражине Ломовой; какой колоссальный опыт накоплен за столетия!»
Автору, пожалуй, следовало поставить многоточие[3].
Гигантоманией я называю разительное несоответствие между замыслом автора и размахом фантастического приема: по воробьям стреляют не из пушки и даже не из боевого аннигилятора. В целях недопущения подкормки дынь селитрой прилетают инопланетные пришельцы. Чтобы доказать, что нехорошо отцу-исследователю забывать про своего сына, срочно создаются два дубля нашей Земли — в рассказе их называют казбеками. Позволю себе выразить надежду, что при должной экономии можно было обойтись всего одним — Большим дублем — как это сделал для примирения командира корабля и начальника экспедиции другой советский фантаст.
В «Фаэтоне» М. Чернолусского в сопредельное пространство попадает большая группа советских граждан, ни одного из которых мне не удалось запомнить; свою планету фаэты давно разрушили, да и сопредельную Землю они превратили в асфальтовую пустыню.
Герои попадают в город «Желтый дьявол», названный, по-видимому, в честь Алексея Максимовича Горького. Здесь автор начинает критиковать капитализм и защищать идеалы нашей собственной социалистической Родины. (В еще более шаблонной форме, нежели В. Корчагин.)
3
В последнее время я познакомился с характерными «молодогвардейскими» приемами ведения литературной дискуссии: так, любую попытку иллюстрировать критический тезис цитатами из обсуждаемого произведения принято называть «выдергиванием цитат» и объявлять «нуль-критикой». В принципе, В. Щербаков прав: только полный текст произведения дает истинное представление о таланте автора… к сожалению, я лишен возможности целиком привести в статье творения Рыбина, Михановского и других. Элементарная жалость к читателю вынуждает ограничиться короткими отрывками.