Разведчик Пустоты

– Щиты отключились, господин!.. – крикнул один из офицеров.

Да неужели? – ядовито подумал Талос.

– Понял, – выдавил он сквозь сжатые зубы.

– Какие будут приказы, сэр?

Пророк смотрел на серую планету до тех пор, пока ее угрюмое, испещренное оспинами лицо не заняло весь обзорный экран.

Близко. Уже так близко.

– Отчитайтесь о повреждениях, – приказал он.

Как будто судороги, сотрясавшие «Эхо», сами по себе не были полным отчетом. Как будто ему требовалось дополнительное подтверждение того, что пульсарный огонь чужаков кромсал крейсер на куски с рекордной скоростью. Столько кораблей эльдаров, с такой огневой мощью… «Завету крови» за всю свою славную историю не приходилось терпеть такого урона. «Эхо проклятия» терпел его в первый и последний раз.

Взгляд широко распахнутых глаз офицера Ролена был прикован к экрану приборной панели.

– Господин… Господин, тут слишком много…

– Мы подошли достаточно близко, чтобы сбросить десантные капсулы?

– Я…

Талос перепрыгнул через ограждение и с грохотом приземлился рядом с офицером. Пророк сам уставился на экран, пытаясь извлечь подобие смысла из пробегающих рунических строк. С рыком он обернулся к женщине – оператору вокса.

– Начать высадку легиона! – прорычал он сквозь воцарившийся вокруг них хаос.

Женщина, в униформе и с клеймом Красных Корсаров, поспешно застучала по клавишам на своей панели.

– Легион десантируется, лорд.

– Вокс‑каналы, – потребовал он. – Сейчас же откройте вокс‑каналы!

– Вокс, есть.

Трясущийся мостик заполнился хриплыми голосами братьев, почти терявшимися в грохоте обстрела.

– Говорит Талос. Всем силам легиона, – прокричал он, – рассчитаться! Подтвердить запуск.

Они отзывались – один за другим. Пророк слышал торжествующие вопли братьев, мешавшиеся с официальными отчетами: «Второй Коготь пошел», «Четвертый Коготь десантировался» и «Третий Коготь – запуск произведен». Оккулюс перенастроился и показал несколько «Громовых ястребов», в последний раз вырывающихся из ангара и несущихся к звездам, до предела разогнав двигатели.

Басовитое ворчание Малкариона ознаменовало его отбытие:

– Встретимся на мертвой планете, Ловец Душ.

За этим последовали еще три подтверждения такими же рычащими механическими голосами. А затем оккулюс вспыхнул и на нем развернулась сцена, достойная преисподней из мифов: свирепые волны огня заливали обзорный экран, словно жидкое пламя.

– Мы в атмосфере! – завопил один из офицеров. – Ваши приказы?

– Какая разница? – заорал в ответ кто‑то еще.

– Набирайте высоту! – крикнул товарищам один из штурманов.

Даже Талосу пришлось вцепиться в поручни, когда «Эхо», содрогнувшись до основания, вошел в неуправляемое пике. Пророк и не пытался представить, что осталось от корабля после того, как он столь жестоко прогнал его сквозь строй.

Западные двери мостика со скрежетом распахнулись, и на пороге возник силуэт Кириона, очерченный пламенем.

– Ты что, свихнулся? – передал он по воксу. – Живей гони его вверх.

Сейчас или никогда, – подумал Талос.

Он взбежал на тронное возвышение и схватился за подлокотник, чтобы удержаться на ногах при очередном рывке. Плавящийся оккулюс показывал то редкие тучи, то звезды, то землю – и снова по кругу.

Свободной рукой Талос схватил меч, прислоненный к трону, и вложил в ножны за спиной.

– Ты должен быть в десантной капсуле, – ответил он Кириону по воксу.

– Хотел бы я быть там, – отозвался брат. – Корма только что отвалилась.

– Ты шутишь!

– Никаких шуток и никаких двигателей. Мы в свободном падении.

Кирион вцепился в косяк двери, потому что его захлестнула волна бегущих с мостика людей.

– Идем же, – поторопил он.

Талос подбежал к нему, ухитряясь сохранять равновесие среди падающих под ноги смертных, на палубе, начисто забывшей о законах физики.

Их мечи недолго держались в ножнах. Проталкиваясь сквозь коридоры, забитые плотной людской массой, они поднимали и опускали клинки, прорубаясь сквозь этот живой лес. Запах крови смешался с вонью пота и страха, ослепляя Талоса. Сквозь крики смутно пробивалась мысль, что он убивает членов собственной команды, но какое это имело значение? Все равно через несколько секунд они будут мертвы.

Кирион тяжело дышал, ломая спины и ноги смертных ударами ботинок с той же скоростью, с какой орудовал гладиусом.

– Мы умрем, – выдохнул он в вокс, – по твоей вине. Ты выжидал слишком долго.

Талос нанес очередной удар, разрубив человека от шеи и до пояса и переступив через падающие куски.

– Мог бы и не возвращаться, чтобы скулить тут передо мной.

– Мог бы и не возвращаться, – согласился Кирион, – но перед смертью каждому следует напомнить о его ошибках.

–  Куда, во имя тысячи бездн, вы подевались? – проорал по воксу Меркуций.

Талос выпотрошил еще одного бегущего члена команды, вогнав в него меч со спины и отшвырнув труп в сторону. Под доспехами с пророка градом тек пот – это уже сказывалось напряжение бесконечной рубки сквозь человеческие тела, запрудившие туннели. Целая орда смертных, сотни, грозившие превратиться в тысячи, прорывалась к спасательным капсулам. Однако дело было не в усталости: он мог кромсать их хоть весь день и всю ночь без перерыва. Дело было только во времени.

– Запускайте десантную капсулу, – передал Талос. – Меркуций, Узас, спускайтесь на Тсагуальсу.

– Ты рехнулся? – долетел напряженный ответ Меркуция.

– Мы сейчас ближе к спасательным капсулам командной палубы. Уходите.

Кирион выдернул гладиус из спины офицера в униформе. Дыхание второго легионера тоже стало прерывистым.

– Если, конечно, эти паразиты оставили нам хоть одну капсулу, – пропыхтел он.

–  Аве доминус нокс, Талос. Встретимся в катакомбах.

Талос услышал громкий скрежет открепляющихся когтей десантной капсулы и радостный вой Узаса. Спуск в атмосферу быстро вывел их из зоны действия вокса, оборвав в один миг и проклятия Меркуция, и хохот Узаса.

Талос и Кирион продолжали прорубаться вперед.

Шепот не смолкал. Тихие голоса переговаривались и пересмеивались, и каждый из них обволакивал, словно шелковый туман, невзирая даже на треск вокса.

Вариил слушал уже полчаса, и небрежный интерес, вскоре переросший в острое внимание, сейчас превращался в полную концентрацию. Септимус поглядывал на апотекария чаще, чем на гололит. Бесцветные губы Вариила непрерывно двигались, произнося чужие слова, которые тот мысленно переводил.

– В чем?.. – снова попытался спросить Септимус, но поднятый кулак тут же заставил его замолчать.

Вариил ясно дал понять, что влепит рабу оплеуху, если он опять заговорит.

– Делтриан, – сказал апотекарий спустя несколько мгновений.

– Живодер? – откликнулся адепт.

– Правила игры изменились. Мне нужно попасть в предел слышимости вокса. Подведи нас к поверхности Тсагуальсы.

Глазные линзы Делтриана повернулись, меняя фокус.

– Я требую оснований для такого курса действий, полностью противоречащего нашим приказам и планам.

Внимание Вариила все еще было поглощено шипящей мелодией эльдарского языка. Септимус подумал, что это отчасти похоже на песню – песню, не предназначенную для чужих ушей, прекрасную, но леденящую кровь.

– Правила игры изменились, – повторил Вариил. – Как мы могли знать заранее? Не могли. Никогда бы не догадались, что все повернется так.

Он развернулся и обвел тесную командную палубу взглядом холодных голубых глаз, ни на чем не останавливающихся и ничего не выдающих.

Однако Делтриана не убедил далекий шепот, столь встревоживший Вариила.

– Я повторяю свой вопрос и переформулирую его так, чтобы это звучало как требование. Приведите мне адекватные причины или прекратите отдавать приказы, на которые у вас нет полномочий.

Взгляд Вариила наконец‑то остановился на Делтриане, облаченном в красную орденскую мантию, с лицом‑черепом, наполовину скрытым складками капюшона.