Страница 11 из 76
То же страдание, что порой отражалось в глазах Вики.
Что она сделала, чем обидела? Вика не запирала его в клетке, а лишь кормила вкусным печеньем. К которому новичок так и не притронулся, как заметила девушка.
Маленькие кругляшки угощения лежали на полу его клетки. Но ведь Вика догадывалась, что так будет?
Вика взглянула на мужчину и, вздрогнув, отодвинулась на почтительное расстояние, словно иной являлся чем-то отвратительным.
Такая реакция оскорбила бы кого угодно, но мужчина, как и подобает настоящему воину, с гордостью ударил себя в грудь. Джекису нравилось, когда его боялись, это тешило его самолюбие.
Но все, же не все мужчины были такими как ее отец или Матиас или другие мужчины в цирке или большая часть благочестивых горожан, приходивших в цирк. Вика знала это.
Она видела отцов, улыбавшихся своим детям, защищающих их. Она видела любящих мужей, обожавших своих жен, истиной любовью, а не той, что демонстрировал Джекис.
Я не могу оставить бедного парня в беде. Его мир только что разрушился, а новый… более темный… теперь окружал его.
В первый день его новой, ужасной жизни Вика хотела отнестись к иному по-доброму. Но могла ли?
Вика решительно выбежала из клетки Таргона, и, приложив большой палец к замку, закрыла его, потом направилась через поляну в сторону новичка.
Камешек ударил Вику по руке. Нахмурившись, она посмотрела налево и мельком увидела женщину в клетке рядом с новичком. Кортэз самодовольно усмехнулась и кинула следующий камешек. Он угодил Вики в грудь.
Вика не стала спрашивать Криссабелль, хочет ли она умереть, потому что догадывалась, каковым будет ответ. Да. «Жаль, дорогая, но я не собираюсь делать тебе одолжение».
— Тот факт, что ты не забыла о моей коллекции камней, наверное, самая офигенная вещь на свете, — Вика произнести легко и непринуждённо, чего не ощущала. — У нас юбилей?
Иная мрачно усмехнулась. Несмотря на размазанную по щекам грязь, от неё просто захватывало дух. Криссабелль была высокой и стройной женщиной, с длинными гибкими конечностями, утончёнными и элегантными. Кожа её была так же безупречна как самый дорогой жемчуг, волосы ниспадали черным бархатом.
— Когда мои братья придут за мной, а они придут, ты будешь сожжена заживо, в то время как я буду смотреть и смеяться.
Камень попал в Вику сзади. Она обернулась, посмотреть на виновницу, только чтобы получить ещё один большой камень в грудь. Мек — Радуга гоготал и указывал на нее, как будто с Викой что-то было не так. Мек любил издеваться над ней.
По началу, когда он так делал, Вика убегала, чтобы посмотреться в зеркало. Пятно на лице? Порванная одежда? Что-то между зубов застряло?
Но каждый раз всё было в порядке, и Вика поняла, что Радуга просто мучает её.
— Ты нашла еще немного для моей коллекции? Спасибо за подарок. Но, ребята, я не знаю, что дать вам взамен.
Гоготание прекратилось, и Мек зашипел на Вику. Его кожа начала пылать ярко-красным, признак растущей ярости иного.
Вначале Мек и Криссабелль пытались наладить отношения с Викой. Крисс льстила ей, говоря, насколько она хорошая, а Радуга уверял, что ненавидит то, как Джекис общается с ней, и что поможет, если только Вика освободит его. Но спустя время, продолжительный отказ Вики разрушил все намеки на доброжелательность.
Их издевательства начались с малого: сначала Мек и Кортэз только оскорбляли, а когда поняли, что Вика не побежит жаловаться Джекису, иные стали бросаться в неё соломой, потом едой, а теперь и камнями.
Иные полагали, что Вика будет принимать… принимать и принимать удары, и никогда не давать сдачи.
«Да, они были… правы», подумала девушка, вздыхая.
С высоко поднятой головой, Вика прошла остальную часть расстояния к новичку. Он был на том же месте, в той же позе, но пристальный взгляд мужчины сосредоточился на Мек и Кортэз. Как и у Мек, его кожа была красного цвета.
— Привет, — прошептала Вика.
Нежно-голубой взгляд обратился к ней, и Вика вздрогнула.
Девушка сделала глубокий вдох, надеясь набраться немного храбрости и остановить внезапное покалывание в теле. В обоих случаях Вика потерпела неудачу. Покалывание даже увеличилось.
Дымчатые запахи торфа, сосны и мяты наполнили ее нос, заставляя думать о полуночных кострах в зачарованном лесу. Вика закрыла глаза и впитывала этот редкий аромат вновь, и вновь, пока не закружилась голова.
В мире осталось не так уж и много диких лесов. Большинство из них принадлежало правительству, и посещать их, было запрещено. Только изредка Вика видела их издалека, когда цирк переезжал из города в город, из штата в штат, а иногда из страны в страну. Цирку позволяли останавливаться только на открытом пространстве,… где прежде шумели леса.
В конце концов, яркий солнечный свет и испепеляющий взгляд мужчины напомнили Вике, что она стоит на улице у всех на виду, уже полдень, а ей предстоит еще много дел.
Не успей Вика чего-нибудь, и ее накажут. А это выбьет из колеи на несколько дней.
Вика сконцентрировалась на стуке сердца. От пленника так и веяло жаром, так мощно, что Антарктика расплавилась бы в течение нескольких секунд.
— Почему бы тебе не подойти поближе, женщина? — спросил он.
К счастью она перестала паниковать и призвала на помощь смелость, появляющуюся при отсутствии Джекиса.
— Думаю, мне и здесь не плохо, но я оценила предложение.
Вика расправила плечи и взглянула на мужчину. Вблизи его кожа казалась гладкой как стекло, краснота перешла в бронзу.
Кости его лица казались слишком крупными, но в целом оно не плохо смотрелось, открыто и мужественно. Взгляд иного казался таким же суровым как и у Однажды в начале его недолгой жизни.
Внезапная тоска пронзила ее сердце.
Губы иного двигались, и Вика догадалась, что пропустила то, что он говорил. Не желая раскрыть свой секрет, она просто промолчала. Люди часто повторяли то, что говорили, избавляя девушку от необходимости переспрашивать.
— На что ты так уставилась, женщина? — Наконец-то спросил новичок.
— Я смотрю на тебя. Разве не видно?
Иной схватился за решетку, костяшки его пальцев побелели. Слова НПРИ ЭЛИЗАБЕТ и ДЖЕЙКОБ были запечатлены на его руках.
Элизабет и Джейкоб — Вика поняла, что это имена, и задалась вопросом, что эти люди для него значат. Но НПРИ.
— Женщина!
Пульс пустился в дикий и не контролируемый танец.
— Вот, — сказала Вика и достала плитку шоколада, которыми были наполнены карманы джинсов, чтобы насладится позже. — Возьми. Это тебе.
Она бросила шоколад, но иной не шелохнулся. Даже не взглянул, куда упала сладость.
— Если ты не съешь его сейчас, то шоколад растает, и тебе придётся слизывать его языком. Это может быть неудобно, поверь мне. Но шоколад хорош в любом виде, так что тебе решать, как ты будешь ли…
Губы иного снова задвигались. Такие сочные, розовые губы.
— …я задал тебе вопрос, женщина.
Притворяясь беспечной, Вика откинула волосы за плечо.
— Спроси снова, — произнесла она. Ни один из пленников не догадывался о ее слабости, и Вика никогда не признается в ней. Столь же отчаянно, как они обвиняли ее в своем заключении, иные используют физический недостаток Вики против нее. — Я отвлеклась.
— Ладно. Ты хочешь умереть?
— Отлично, — ответила девушка самым равнодушным тоном, каким могла. — Ты уже восьмой с подобной угрозой за сегодня. Так что встань в очередь, парень.
— Значит, ты хочешь умереть, — сказал новичок, медленно кивая. — Иначе ты освободила бы меня.
— Давай я расскажу тебе, как сложится наш разговор дальше, да? Если я не освобожу тебя в этот момент, ты все равно сбежишь. Ты будешь тем, кто убьет меня. Ты сделаешь мне больно. И я пожалею о том дне, когда родилась. Конец. Так что… ты съешь это? — Нахмурившись, Вика покачала головой. — Я имею виду, ты съешь шоколад сейчас, да?
Не сводя с нее глаз, мужчина схватил шоколад, развернул фольгу и разбил его о прутья клетки… в крошку… мелкую крошку, часть которой угодила прямо в грязь.