Слепая ярость

Когда драка переместилась в большую комнату, та мгновенно превратилась в театр.

При появлении людей тут же зажегся свет, на окнах опустились шторы, отделив их от окружающего мира.

Заговорил элегантный мужской голос: дом почувствовал, что публика заняла свои места.

— Добрый вечер, леди и джентльмены. Сегодня четверг, и я хочу показать вам кое-что интересное. — Включился голографический экран, на котором возник иллюзорный занавес из переливающейся ткани.

Дворецкий и Траскелук катались по деревянному полу у подножия сцены. Беримор снова сжал человека мертвой хваткой, хотя теперь у него была всего лишь одна рука; вторая больше не могла кого-нибудь убить, потому что старинный обоюдоострый топор снова оказался в руках Йори. Женщина нанесла бешеный удар по звякнувшему предплечью берсеркера.

Тяжелое лезвие опустилось снова. Большая часть лица Беримора, напоминавшего лицо трупа, исчезла. Но губы еще улыбались, а одна уцелевшая линза по-прежнему впивалась взглядом в лицо своей жертвы.

Рука дворецкого на мгновение отпустила Траскелука, устремилась вперед с чисто механической скоростью и точностью и ударила по деревянной рукояти опускавшегося топора. Сломанный топор отлетел в сторону, и Йори пошатнулась.

Выражение оставшейся части лица Беримора ничуть не изменилось.

У Йори кружилась голова, руки и ноги дрожали. Она спотыкаясь прошла вдоль сцены, с которой звучали музыка и громкие голоса, и подняла топор. Топорище сломалось у самого обуха, и это делало оружие практически бесполезным. Она попыталась еще раз вонзить острие в спину робота, но лезвие лишь скользнуло по металлу, разорвав дорогую черную ткань.

Йори боялась, что новый удар может ранить боровшегося с роботом человека.

Но она видела, что Траскелуку грозит гибель, и в отчаянии снова ударила Беримора, чуть не задев своего союзника и почти не повредив робота. Однако хватка берсеркера снова на мгновение ослабела.

У Траскелука звенело в ушах. Он не слышал звука собственного дыхания; окружающий мир опять стал красным. Стоявшая рядом Йори что-то кричала. То ли плечо дворецкого, то ли его колено давило Седрику на горло и не давало дышать. Обе руки оказались заломленными за спину. Дворецкий держал его запястья одной уцелевшей рукой.

Самым зловещим казалось то, что Беримор, не произнося ни звука, стал шарить по полу дергавшейся, полуотрубленной рукой, пытаясь найти какое-нибудь орудие, с помощью которого он мог бы быстро покончить с мужчиной-зложитью. Но про Йори он тоже не забыл.

Потому что женщина этого не позволила. Она нагнулась над Беримором и ударила его по голове обухом лишившегося рукояти топора, чуть не выбив ему уцелевший глаз и заставив повернуться навстречу источнику опасности.

Наконец левая рука Траскелука освободилась. Его глаза тут же начали искать встроенное изображение, а мозг — восстанавливать нужную последовательность мысленных образов.

Посмотреть на изображение в левом верхнем углу поля зрения… зацепить его взглядом и перетащить на нужное место. Подумать о…

Пальцы его левой руки внезапно дернулись и налились чудовищной силой. Каждый кончик превратился в копье, излучавшее тепло и радиацию. Тонкая сталь живота и груди подалась напору, и рука Траскелука сдавила оптэлектронные внутренности берсеркера.

Он использовал изображение в последний раз.

Беримор задергался в предсмертных судорогах, и Траску тут же явился призрак взбесившегося пса…

Старая добрая школа Космических Сил сделала свое дело. Траскелук наилучшим образом использовал все возможности своего оружия. Миниатюрные аккумуляторы истощились, взорвав заряд. Крошечные искры и капли расплавившейся стали заставили затлеть остатки одежды мужчины и робота…

Взрыв маленького, но разрушительного заряда уничтожил оптэлектронный мозг, и берсеркер умер. Искусственная кисть и запястье скрылись в развороченном торсе врага.

Траскелук с трудом выполз из-под придавившего его тела. От левой руки Седрика осталась лишь культя. Наружу торчала металлическая кость, обтянутая искусственной плотью без кровеносных сосудов.

Йори, плачущая, тяжело дышащая, но живая, опустилась на пол перед первым рядом расставленных полукругом удобных кресел.

Дворецкий же находился на просцениуме. Он лежал, улыбаясь своему сопернику, как будто искренне поздравлял его с победой, одержанной в честной спортивной борьбе. Но его тело было разворочено, а линзы больше не двигались.

Наступил финал театрального действа. Над павшим роботом возвышалось изображение знаменитого Моррисона Дьюка, игравшего героические роли в драмах Нэша. Широкоплечий, облаченный в пышный костюм, он мрачно смотрел на невидимого соперника и произносил какие-то никому не слышные грозные слова.

Глава 27

Последние два часа Гаврилов, ссутулившийся в кресле пилота маленького корабля, пристально следил за показаниями приборов. Большую часть этого времени Гифт, стоявший от него в паре шагов, с любопытством наблюдал за ним. Тем временем Флауэр, находившаяся на другом конце рубки, с головой ушла в какую-то компьютерную игру.

Постепенно яхта замедлила ход, нырнула в нормальный космос, снова сделала мини-скачок и повторила эту последовательность несколько раз. И все это время поблизости не было ни одной звездной системы. Наверно, здесь назначена какая-то встреча…

Во время относительно долгого пребывания в нормальном космосе Гифт несколько раз заглядывал в иллюминатор. Безнадежно. Все равно что смотреть на океан и пытаться понять, на поверхности какой планеты ты находишься.

Да, конечно, встреча. Сигналы показывали, что им предстоит швартовка.

Гифт не имел ничего против, но почему-то ему расхотелось задавать вопросы.

Затем раздался глухой удар и слабые звуки работающей техники.

Нифти предвкушал знакомство с новенькими; конечно, они могут оказаться такими же чокнутыми, как Гаврилов, но вдруг удастся выудить у них какую-нибудь информацию? Он потребует сказать…

Но когда люк открылся, Нифти понял, что теперь до конца жизни ничего не потребует.

Потому что жизнь его кончилась. Потому что на борт поднялся новый пилот. В люк пролезла фигура из тех самых кошмаров, которые снились Нифти по ночам, и воззрилась на него своими линзами, не обращая никакого внимания на остальных людей, застывших на своих местах. Она была размером с человека и имела человекообразное тело. Две металлических руки заканчивались пятью металлическими хваталками. Две металлических ноги поддерживали туловище, которое не знало, что такое кровь или дыхание.

Наступила долгая пауза, во время которой Гифт с удовольствием воспользовался бы своей системой «сон-смерть»… если бы та у него была. Его взгляд невольно обратился вверх и внутрь, разыскивая образ, который там отсутствовал.

При появлении берсеркера Флауэр сначала вздрогнула, а затем радостно улыбнулась. Она подошла к Гифту, прижавшемуся к балке, и что-то забормотала. Нифти догадывался, что она хочет его подбодрить, но ужас не давал ему разобрать ни слова.

Гаврилов же ничуть не удивился. Именно этого он ждал, ни больше и ни меньше.

Когда Мартин заговорил, в его голосе слышались страх и гордость.

— Я здесь, — сказал он. — Как и обещал моему Учителю. Я доставил тебе важного пленника.

Пришелец проигнорировал его реплику.

— Двигаться быстро, — на стандартном языке всем троим приказал берсеркер. Его голос был скрипучим и мертвым. — Разговоры потом. Приближается бой.

Человек, который хотел, чтобы его называли вице-королем, и тихая женщина, решившая потакать ему, находились совсем рядом с причалившим кораблем и по-прежнему ютились в своем убогом жилище на борту берсеркера-матки. Они тоже слышали от Учителя, что бой приближается. Настойчивые вопросы мужчины остались без внимания.

В последние дни Лаваль изо всех сил пытался соорудить себе пышные одежды, но его скудный гардероб не позволял этого. Учитель не предлагал ему помощи и даже не высказывал одобрения, а без помощи сделаешь немного. Частью одеяния Лаваля был длинный обрывок цепи, который он носил на талии вместо пояса и запирал на висячий замок.