Слепая ярость

Мгновение спустя Гифт ощутил, что за ним пристально наблюдают, и быстро обернулся. Это чувство начинало входить у него в привычку. После госпиталя он испытывал его неоднократно. Даже там, где за ним некому было наблюдать.

Пришлось внушить себе, что если за ним кто-то и наблюдает, то это не Террин и не Траскелук. Оба они мертвы и никогда не воскреснут.

Нет, мертвые не возвращаются… Но на этот раз инстинкт его не обманул. Кто-то действительно смотрел на него. Вот она!

Когда к Гифту подошла девушка, и в самом деле наблюдавшая за тем, как он стоял в очереди и смотрел в окно, Нифти уже знал, что она скажет. В других обстоятельствах это ему польстило бы. После вылета из Порт-Даймонда многие молодые женщины показывали, что не прочь познакомиться с ним поближе. Но он их избегал. Потому что торопился.

Сначала Нифти увидел эту девушку в сварном стекле иллюминатора, один из слоев которого отражал зал ожидания. Она выглядела совсем юной — лет двадцати, не больше. Хрупкая фигурка неуклонно приближалась. Походка, решительное выражение бледного лица и крепко стиснутые кулачки говорили, что избавиться от нее будет нелегко.

И тут Нифти понял, что торопиться ему некуда и что причины избавляться от девушки нет.

После своего драматического возвращения на Юхао и до самого отлета из Порт-Даймонда на борту адмиральского крейсера Гифт часто ловил себя на мысли, что отныне он знаменитость. Судя по тому, что было после госпиталя, он мог познакомиться и подружиться с кем угодно. Не приходилось сомневаться, что страх и отвращение к самому себе люди принимали за застенчивость, и это привлекало их еще сильнее. До сих пор ему удавалось избегать такого внимания, отделываясь короткой беседой. Несколько месяцев назад, после налета берсеркеров на Порт-Даймонд, раненых здесь было хоть пруд пруди, но в последние недели увечных героев войны вновь стало мало.

Чем больше Нифти смотрел на эту девушку, тем легче ему было убедить себя, что она сделана из другого теста. Да, она была хорошенькая, но по пути домой Нифти видел и получше. На ней были сандалии и короткое платье в обтяжку, видимо, более дорогое, чем это казалось на первый взгляд. Платье ей шло. Оно обнажало красивые голени и часть изящных бедер, разжигая воображение. Как и сам Нифти, девушка не была обременена багажом. Глаза у нее были ореховые, кожа белая, а длинные волосы, заплетенные в косы, отливали сталью. Но ни в ее лице, ни в манерах не было ничего резкого или холодного.

— Привет, — хрипловато, но отчетливо сказала она.

— Привет. — Он развернулся к ней лицом, оставив иллюминатор за спиной.

— Я следила за вами. — Нет, преклонением перед героем тут и не пахло. Ее тон был скорее вызывающим. Девушка почти не уступала ему ростом.

— И как прошла проверка? Успешно?

Прямого ответа не последовало.

— Я ждала вас.

— Серьезно? Откуда вы знали, что я окажусь здесь?

Они стояли на расстоянии вытянутой руки, окруженные толпой народа.

— Знала. — Девушка серьезно кивнула. — Вы ведь летите в отпуск, верно? Говорили, что ваш дом — Земля.

— Теперь я не уверен, что у меня вообще есть дом, — услышал Нифти собственный голос. Едва вымолвив эти слова, он понял, что сказал правду и что эта правда не внушает ему страха.

Но девушка не обратила на это заявление ни малейшего внимания. Сутолока заставила их приблизиться друг к другу еще на пару сантиметров.

— Я не собираюсь предложить вам выпить или делать что-нибудь в этом роде. Просто мне хотелось посмотреть на живого героя.

Гифт откашлялся.

— Кто говорит, что я герой?

— Очень многие. — Она потеребила свои стальные косы. — Вы ведь космонавт первого класса Нифти Гифт, верно?

— Признаюсь.

— Космонавт первого класса, — задумчиво повторила девушка, как будто в этом заурядном звании было что-то выдающееся.

Трудно было сказать, считает она его высоким или низким. Она провела указательным пальцем по нашивкам на правом рукаве; это прикосновение заставило Гифта ощутить удивительное тепло даже сквозь толстую ткань военной формы. Ее ногти были того же цвета, что и волосы.

— Вас ранили в левую руку, — продолжила девушка. — Так говорили в «Новостях». — Тут она притронулась к его прикрытому рукавом левому предплечью, сделав это еще более бережно. Казалось, искусственные кисть и запястье ничуть не пугали девушку, и Гифт заподозрил, что это просто не пришло ей в голову. — Значит, это все-таки вы. Вас несколько дней показывали в «Новостях». И говорили, что вы единственный уцелевший из всего корабля.

Нифти уже догадывался, что его краткую пресс-конференцию несколько раз передавали по средствам массовой коммуникации «домашних миров», а то и еще дальше. Он и сам случайно видел это пару раз.

Как странно, что его портрет и несколько бессвязных фраз, в которых не было ни слова правды, распространились по всему соларианскому Млечному Пути. Сотни миллиардов людей слышали его имя и думали, что его корабль был курьером с командой, разведчиком или вспомогательным кораблем. Тайной оставалось только место гибели корабля.

— Думаю, мое лицо многие видели на фотографиях или голографических экранах, — сказал он, зная, что скромничает.

— В самом деле, вы знаменитость.

— Похоже, это знаем только мы с вами. Если не хотите угостить меня, позвольте угостить вас. Как вас зовут?

— Я не говорила, что не хочу угостить вас. А зовут меня Флауэр[3].

— Просто Флауэр? А почему не Лилия, Роза, Фиалка или какой-нибудь другой цветок? Орхидея, например?

— Нет. Просто Флауэр. Одного имени вполне достаточно.

Из общения с молодыми людьми в госпитале он понял, что в последнее время безудержно распространилась мода на одно имя. У девушки были нежные черты лица, и выбранное имя подходило ей.

— Красиво. — Даже слишком подходило. — Это настоящее имя?

Они уже взялись за руки и куда-то шли. Флауэр стиснула его левую кисть, словно начисто забыв о ране. Ее голос дрогнул:

— Наверно. Если я так называю себя — значит, оно настоящее.

— Не могу спорить. — Нет, пожалуй, оно все-таки ей не подходило. Он выбрал бы другое.

— А почему вас зовут Нифти? Так передали по медиа. Это ваше настоящее имя?

Он пожал плечами.

— Настоящее имя — Себастьян. А Нифти…[4] Наверно, меня прозвали так, потому что я такой и есть.

— Какой?

— Люди думают… вернее, привыкли думать, что я умею выходить сухим из воды.

Идти в толпе, взявшись за руки, было трудно, но они не обращали на это внимания.

— Привыкли? Значит, теперь они так не думают? — спросила Флауэр.

Он вздохнул. Правая рука, несшая сумку, устала, и Гифту хотелось избавиться от своей ноши.

— Право, не знаю, что обо мне думают сейчас.

— Думают, что вы герой, — спокойно ответила она.

Гифт молча окинул ее взглядом. В конце концов, вполне невинная реплика.

— Ничего, если я буду называть вас Нифти?

— Я привык к этому имени. Все остальные тоже. — Во всем мире только одни родители называли Гифта именем, данным ему при рождении.

— Надолго у вас отпуск?

Он назвал ей число оставшихся дней.

Казалось, Флауэр не обращала внимания на свой гардероб, но во всем ее облике чувствовался хороший вкус. Она была стройна, а пастельно-темные тона заставляли девушку казаться хрупкой. Волосы чуть крашеные — немного стали, немного меди. Наверно, подкрашены только корни, подумал Гифт, так что о природном цвете волос остается только догадываться. По мнению Нифти, это ничего не добавляло ее внешности.

Она носила какую-то металлическую бижутерию. Судя по всему, недорогую, но необычную. Например, брошку, которая создавала иллюзию перемещения световых пятен на меняющемся фоне. А через миг все было наоборот: по светлому фону двигались черные пятна.

Прогуливаясь, Гифт заметил, что у нее проткнуты мочки. Крошечные отверстия, теперь заросшие, говорили о том, что когда-то эта девушка носила серьги. Он не обратил на это внимания сразу, потому что серег на Флауэр не было. Отверстия были всего лишь точечками, но прежде он видел такое лишь пару раз, и эти женщины были отнюдь не красавицами. Он слегка поморщился.