Последний американец

После драка превратилась в банальное избиение. Диего лупил тех, кто успевал подняться на ноги. Причём из ему одному известных соображений, старался каждому залепить кулаком под правый глаз. Лупил так эффективно, что нападавшие даже руками взмахнуть не успевали, как уже летели снова на землю.

Через минуту всё было кончено.

Тех кто таки успел подняться после такого избиения и остался на ногах, не успел заползти за мусорные бачки спасаясь от точных и жёстких ударов всегдашнего «козла отпущения», превратившегося неожиданно во льва, он гнал квартала два. Когда Сергей — Диего вернулся к месту побоища, сховавшихся и след простыл.

Брошенную сумку он нашёл там же, где она упала — на небольшом штабеле ящиков. К его возвращению на нём сидел наглый кошак и умывал свою расцарапанную морду. Видно тоже драться пришлось. На приближение Диего он среагировал неохотно — перестал мыть свою побитую в боях харю и мрачно посмотрел на хозяина сумки. Только когда Диего протянул руку за сумкой он лениво слез с неё и перепрыгнул на соседний ящик.

Было очевидно, что неудавшиеся «ку — клукс — клановцы», не рискнули трогать сумку, ощутив на себе злость кулаков Диего. Поняли, что если попробуют сделать подляну — получат добавку. Неизбежно. И возможно, ещё более жёстко.

На первый урок вся четвёрка не пришла. И причина была очевидна — слишком сильно Диего извалял их в грязи того переулка. Пришлось им ретироваться домой и отмываться. Когда же они появились, то были похожи друг на друга как братья близнецы — одинаково распухшие лица, разбитые, опухшие носы и одинаковые синяки на всю правую глазницу.

От этого зрелища окосел не только родной класс. Но и другие. Ведь ясно было, что чертей им всыпал кто — то один — слишком уж «почерк», если его так можно назвать по побитым лицам, был одинаков. А то, что побитыми оказались самые крутые хулиганы школы, только добавляло в происшествие интриги. На осторожные попытки расспросить их что произошло и кто их так разукрасил, четвёрка побитых отвечала руганью и зуботычинами. Впрочем, особо зоркие заметили, что слишком уж красноречивые взгляды эти четверо кидали в сторону Диего, старательно поддерживающего постное выражение лица.

Так как зорких среди парней почти не было — они в основном смотрели на синяки и опухшие злобные лица бывших своих альфа — самцов, — то весь разбор интриги переместился в чисто девчачью компанию. Больше всех развила активность Карменсита, известная своим острым язычком и ветреным поведением. Она не постеснялась подкатиться со своей обворожительной улыбкой и расспросами к самому Диего.

— А чо?! Чо я?! Я, клянусь! Я им зубы не выбивал! Точно! — прикинулся дурачком Диего, но Кармен тут же сделала чисто свои и верные выводы, которые не замедлила довести до сведения не только своих подруг, но и всех знакомых из соседних классов. Уже через пол часа от невероятной новости бурлила вся школа. Четвёрка же бессильно скрипя действительно целыми пока зубами, металась по коридорам пытаясь хоть чуть — чуть задержать распространение порочащих их слухов. Но от этого лишь подогревала ажиотаж и подтверждала в глазах других их истинность. Через час слух оброс невероятными подробностями и через два достиг уха «Дяди Дюка».

«Дядя Дюк» был суровым человеком. Представлял он из себя отставного полковника, прирабатывающего в школе преподаванием философии. Ещё он заведовал дисциплинарной комиссией, где был бессменным главой комитета и руководителем группы отморозков, «следящих за дисциплиной» на территории школы. Впрочем, «следящих» — это громко сказано. На самом деле многие из них, под крышей респектабельной «конторы», промышляли мелким гоп — стопом, обирая учеников младших классов. Или откровенно нарывались на драки, зная, что по настоящему отпора не встретят. Ибо «при исполнении», и «всегда правы».

Были среди них и патологически честные, кто действительно следил за дисциплиной, разнимал драки и вообще старавшихся предотвращать мелкие правонарушения, которых, как правило, в среде школьников было немало. Эти то честные и пользовались особым расположением и доверием полковника. Всё — таки, как бы ни брехала о нём молва, был он достаточно умным человеком и в людях разбирался.

Он тоже считал, что разбирается в людях и известие, что Диего в хлам отметелил четверых главных драчунов школы, встретил с сильным недоверием.

— Ты видел? — строго спросил он у доносчика, причём так, что до него дошёл смысл подтекста: «Если ты лжёшь, то хреново, тебе братец, будет». К вопросу он присовокупил свой коронный полковничий тяжёлый взгляд от чего подхалим тут же почувствовал сильную слабость в коленках. Поэтому он решил уйти от прямого ответа.

— Я видел Джонни, Гарри и его друзей… морды у них во! — сказал он и показал руками, какие у них морды.

— Я спрашивал, видел ли ты лично, что именно Диего им образину попортил?

— Н-нет, — промямлил тот, — но все говорят, что это Диего…

— То есть слух… — утвердил полковник. — и кто его распространяет? Тёрнер? Ибаньес? Мак Дугал?.. Или может Салли Донован?

— Все перечисленные… — покраснел доносчик.

— Всё ясно! — отрезал «дядя Дюк» и лицо его стало ещё более булыжным, нежели всегда.

— Ты свободен! — сказал он, и ученик на плохо гнущихся ногах уполз из его кабинета.

— Пригласи ко мне всех четверых. хм… страдальцев! — рявкнул он когда дверь уже закрывалась. С удовлетворением услышав, как за закрывшейся дверью удаляется топот ученика, кинувшегося бегом исполнять указание начальства, он поднялся из кресла, подошёл к зеркалу. Поправил и без того идеально сидящий на нём костюм и с удивлением принялся размышлять о допущенной ошибке.

Ну никак невзрачный Диего не походил на громилу. Тут что — то было не так. Или распространители слухов что — то напутали, либо тут некая интрига, которую следовало бы раскусить побыстрее. А то ещё бедного Диего со свету сживут. Затравят. Возможно доведут до суицида. А в его школе, это нельзя было допустить. Раз уж взялся сделать её образцовой в штате, так уж придётся разбираться.

«Кстати! Ибаньес! — думал он глядя на себя в зеркало. — А не эта ли стерва завела интрижку? С неё станется. Умная и мстительная. Учится на «отлично», имеет приличные навыки стратегического мышления… Но чем ей так досадил этот лузер — латинос что она вот так решила его подставить?.. Впрочем она же сама тоже «латинос»… Чушь какая то!».

В дверь осторожно постучали. Полковник скользнул за стол и рявкнул: Войдите!

В комнату нехотя вошли четверо учеников. Выстроились в ряд перед столом и дружно понурили головы. Лица у всех были действительно сильно опухшие. И синяки, как доложили, действительно у всех были под правым глазом. Полковник хмыкнул, рассматривая такую феерическую картину, побарабанил пальцами по столешнице и наконец задал прямой вопрос.

— И какого чёрта, вам понадобилось это устраивать?

Всё то же мрачное и виноватое молчание. Побитые, чувствуя вину, боялись даже пикнуть. Полковник выбрал заводилу компании и стал давить на него. Тот, несмотря на то, что стоял за всеми проделками компании, был самым слабым и трусливым.

— Гарри! — резко рявкнул полковник. Гарри дёрнулся и с испугом посмотрел на главу дисциплинарной комиссии. — когда тебе пришла в голову эта «мысль»? Отвечай!

— Это не я… — проблеял Гарри пытаясь снять с себя ответственность.

— Тогда кто? Джонни?

Джонни вскинулся и на его побитом лице, несмотря на то, что оно изрядно опухло прорисовалось возмущение. Возмущение было чистым, без примеси страха — следовательно это также не он. Но так как Джонни был слишком примитивен и простодушен, полковник начал давить на него.

— Джонни. Ты из добропорядочной семьи. Ни разу не замеченной в расистских настроениях.

Джонни побледнел от чего даже синяк на глазу вдруг стал ещё более фиолетовым. Он аж вытянулся протестуя против намечающегося захода.

— Ты знаешь, что Конгресс постановил последним решением, всемерно искоренять заразу расизма. У нас общий враг — ксены! И мы должны сплотиться против этого врага. Ты кричал вчера в коридоре, что «всем обезьянам надо знать своё место»?