Страница 8 из 16
— Цветочками. Моими цветочками. Будете проходить мимо — проходите. И ни в коем случае не заденьте своим… серапэ. Они такие хрупкие, капризные.
— Мистер Клемпер! Вы, в отличие от ваших цветочков, не создаете впечатление хрупкого и капризного. Зачем же вы со мной так? И с леди?
— Я, молодой человек, не создаю впечатление. Я такой, какой есть. Честь имею.
— Да? Имеете? Честь? Уверены?
— Молодой человек, закончим общение, а?
— Еще не начинали, мистер Клемпер. Или вы предпочитаете — герр Клемпер? Значит, говорите, «Я такой, какой есть»?
— Что вам угодно, молодой человек?!
— Зовите меня просто мистер Молдер. Я же представился. Агент ФБР Молдер. Фокс Молдер.
— О, ФБР! А документик можно?
— Документик можно. Документы, герр Клемпер, в порядке.
— Спасибо. А ваша дама?
— Она тоже.
— Из ФБР?
— Да.
— А документик можно?
— Придется поверить на слово. Она тоже из ФБР. Агент ФБР Скалли.
— Гм. И что угодно двум агентам ФБР от мирного садовника?
— Садовника? Мирного?
— Я, знаете ли, садовником родился и садовником умру…
— Герр Клемпер, вы знаете, что это не так. Мы знаем, что это не так. И?
— Зовите меня просто мистер Клемпер. Для лучшего взаимопонимания, если нам, конечно, удастся его достичь.
— Попытаемся.
— Попытка, конечно, не пытка, мистер Молдер, но… Возможно ли взаимопонимание между агентами ФБР и… мирным садовником? Как там говорится: я имею право хранить молчание, я имею право на адвоката, я имею право…
— Мистер Клемпер. Ваша ирония сейчас не к месту и не ко времени. Забудем о ФБР. Я пришел к вам не как юридическое лицо к юридическому лицу. Я пришел к вам частным порядком — как сын человека, с которым вам доводилось вместе работать и работать. Мистер Клемпер, вы знаете, что это так. Мы знаем, что это так. И?
— Предположим. И?
— Давняя история. Вы ведь, когда пересекли Океан и прибыли в Америку, сразу были востребованы нашим правительством?
— Я был востребован вашим правительством и поэтому пересек Океан. Давайте не путать причинно-следственные связи.
— Давайте. И?
— Что — и?
— Над чем вы здесь у нас работали и работали?
— Послушайте, мистер Молдер… Вы знаете, что я знаю, что вы знаете. К чему ворошить?.. Сами сказали: давняя история. Я старик. Воспоминания о прожитом, даже приятном, нагоняют на меня тоску, в преддверии скорого ухода из этого мира.
— Давняя история — приятное прожитое, герр Клемпер?
— Мы же договорились — мистер Клемпер.
— Мистер Клемпер.
— Послушайте, мистер Молдер… Я сказал: воспоминания о даже приятном.
— То есть та давняя история вам неприятна?
— Послушайте, мистер Молдер… Вы не против, если я буду говорить не с вами, а с мисс Скалли? Просто не могу избавиться от ощущения, что общаюсь с каким-нибудь Чингачгуком.
— Рецидив? Предубеждены против наших цветных братьев?
— О, ну что вы! Я сугубый интернационалист! Просто не могу избавиться от ощущения, что вот-вот лишусь скальпа. И потом, извините… запах. Вы, извините, когда последний раз мылись? Мои орхидеи и то не в силах перешибить…
— Мистер Клемпер! Повторюсь, ирония сейчас не к месту и не ко времени.
— Уж какая тут ирония! К тому мне, хоть и старику, приятней беседовать с цветущей женщиной, чем, извините… с вонючим hombre. А вы пока побудьте на расстоянии, на мои цветочки посмотрите, понюхайте.
— Что ж, мистер Клемпер… Скалли?
— Да, Молдер. Да.
— Так-то лучше, молодые люди. О, каков парфюм! Совсем другое дело! Что за парфюм, дорогая фройляйн? «Пятое авеню»?
— Это мой естественный запах.
— Ну-ну, не обижайтесь на старика. У всякого возраста свои причуды.
— Экий вы причудливый, мистер Клемпер! Итак?
— Итак, дорогая фройляйн? Вы знаете, что я знаю, что вы знаете. Итак?
— О давней истории. Она, говорите, нагоняет на вас тоску. Потому что История с большой буквы обошла вас? Или потому что вы обошли ту историю с маленькой буквы?
— Что вы, дорогая фройляйн! Кто я для Истории с большой буквы?! Фрейд, Менге-ле, фон Браун — вот величины, которыми знаменит уходящий век. А кто такой Клемпер? Если и вспомнят о нем, то лишь как о мяснике. Была, дескать, такая история… с маленькой буквы.
— История с маленькой или большой буквы не объективна ли?
— Дорогая фройляйн! Знаете мои работы? Знаете, чего мы добились?
— Вы как наци? На деньги, запятнанные чужой кровью?
— Дорогая фройляйн! Не надо нотаций. Жизнь коротка, искусство вечно. Искусство экспериментатора — тоже искусство. Я много старше вас. И если не умней, то мудрей. Мы тогда были молоды и захвачены экспериментом. Как вы сейчас захвачены расследованием… Или преследованием, дорогая фройляйн?
— Вы угодили в н-неудачный исторический период.
— Отношусь к этому философски. Времена не выбирают, дорогая фройляйн. В них живут.
— И умирают, между прочим. В результате ваших захватывающих экспериментов.
— Не без того, не без того. Но и вы отнеситесь философски. Те эксперименты изменили мир. И к лучшему.
— Ценой жизней тысяч и тысяч ни в чем не повинных людей.
— Наука требует жертв.
— А совесть?
— О, мой бог! Дорогая фройляйн, как вы еще молоды! Нет, вам не понять… Совесть, говорите? Моя совесть всегда со мной и… и, позвольте, я не буду афишировать наши с ней отношения. Я умру так же, как и все. Десятком лет раньше, десятком лет позже — разница? Принципиальная разница? Все в землю ляжем, всё прахом будет. В общем, все умерли.
— Все умирают по-разному!!!
— Молдер! Не вмешивайся! Мы с мистером Клемпером беседуем!
— Не-ет, Скалли! Я уже нанюхался его охре… орхидей! Дорогая, умоляю — кусочек дерьма!
— Молдер-р-р!
— Пусть, дорогая фройляйн, пусть. Тем более мы почти закончили.
— Не-ет, герр Клемпер! Вы еще не ответили мне, сыну человека, с которым вы работали и работали! И попробуйте не ответить! Я тогда… Тогда я… Не знаю, что с вами сделаю!
— Не знаете, а говорите. А я знаю. Например, ударите меня, старика. Это красиво? Это некрасиво. Совесть вас замучает. А я за свою жизнь снес столько ударов, что еще один — мертвому припарка. Или, например, убьете меня, старика, — из табельного оружия. Так я уже изложил вашей даме свое философское отношение к жизни и смерти: все умирают…
— Но по-разному! Мой отец, с которым вы работали и работали, получил пулю! Его пристрелили! И сдается мне, я знаю почему! И вы тоже знаете!
— Спокойней, молодой человек, спокойней! Что вы, как Чингачгук вспыльчивый-необузданный! Сейчас мы медленно-медленно спустимся с горы…
— Я спокоен. Продолжим?
— Попробуем.
— Цель оправдывает средства, так?
— Так. Да.
— И что за цель преследовала работа, в которой участвовал мой отец?
— Лучше вам не знать.
— А я хочу! Хочу все знать!
— Вам нужна правда? Или — истина?
— Правда! Истина!
— Разные понятия, мистер Молдер.
— Одинаковые!
— Да нет же. Вот у меня тридцать лет назад погибла жена. Несчастный случай. Это правда. А истина… Кто знает, мистер Молдер, кто знает…
— Казуистика!
— Логика. Существуют нюансы, не зная которых, вы будете спать спокойно.
— К дьяволу нюансы! Мой отец… он тоже был убийцей?! Как вы?!
— Во-первых, это и есть нюанс. Во-вторых, я не убийца.
— Убийца!
— Я селекционер. Вот сейчас селекционирую цветочки. Заметьте, не втаптываю их в грязь, не срезаю под корень, не морю голодом, а приближаю их к идеалу. Селекционеру, как и хирургу, иногда приходится делать пациенту больно, чтобы потом ему было хорошо. Вам понравились мои цветочки?
— Пациент сам приходит к врачу лечиться!
— Когда знает о своей болезни. Или хотя бы подозревает. Более я ничего не скажу. Вы утомили меня… О, извините, дорогая фройляйн, к вам это не относится… Но я действительно несколько утомился после вчерашнего.
— После вчерашнего?
— Отмечал годовщину одного из самых выдающихся деятелей Истории. Истории с большой буквы, молодые люди. 21 апреля, м-да…