Страница 9 из 17
Двое уже не дерутся. Исход схватки предрешен. Мистер Уолтер Скиннер по праву наречен не просто Винни, но Железный Винни. Оправившись от первого шока, довольно споро вывернулся из-под наседавшего Молдера, оказался сверху, зажал шею противника в мертвый захват-замок — чуть посильней, и асфиксия обеспечена
— Агент Молдер! Всё?! — с трудом дается Железному Винни увещевающий тон, с пыхтением и рычанием. — Всё или нет?
Взбрыкивающий Молдер готов на полную и необратимую асфиксию, но согласия на «Всё!» Железный Винни из него ни за что не выдавит. Нет, не выдавит, срань господня!
— Всё… — констатирует Уолтер Скиннер, ослабляя захват и аккуратно ссыпая противника на пол, когда налившиеся бешенством глаза Молдера начинают заволакиваться снулой рыбьей пленкой. — Всё…
Не нервничай, Молдер. Отдышись, попей водички, сосчитай до десяти и… не нервничай.
Штаб-квартира ФБР Вашингтон, округ Колумбия 13 апреля, день
За проступки поднадзорного всегда больше достается надзирающему. И вопрос Скалли «Сэр? Вы хотели меня видеть?» — риторический, из служебного этикета.
Разумеется, помощник директора ФБР хотел ее видеть. И сам директор ФБР хотел ее видеть. И еще парочка угрюмых высоких персон аналогичного пошиба хотела ее видеть. Для чего и вызваны вы, агент Скалли, не куда-нибудь, а в святая святых… Или просторный кабинет директора ФБР в данном контексте уместней назвать чистилищем?
— Сэр? Вы хотели меня видеть?
Против обыкновения Скалли не вперилась характерным птичьим взглядом в лицо Железного Винни. Деликатно уставилась куда-то на уровень скиннеровского галстука. Можно толковать как понурую голову. Хотя элементарно — поедать глазами начальство, у которого перекошена вздувшаяся скула… Зачем дразнить? Боевые отметины украшают мужчин. Однако дьявол кроется в деталях. Фотогеничный шрам у виска и припудренный фингал на скуле — почувствуйте разницу. Точно так же, как осколок, застрявший в плече, или осколок, угодивший в задницу. Оно конечно, разорвавшаяся граната не целит в строго конкретные части тела, но так уж устроена люде— кая психология: рана в плече — героическая, . рана в заднице — достойна осмеяния. Шрам у виска — ты мужчина, фингал под глазом или на скуле — ты мужчинка.
Скалли с трудом сдержала кривую ухмылку, боковым зрением зафиксировав боевую отметину Железного Винни. Аи, да Молдер, аи, да сукин сын! Говорила же ему: не нервничай!
— Пожалуйста, садитесь, агент Скалли.
И то хорошо, что пока будут отчитывать, не придется стоять, как провинившейся школьнице. А отчитывать будут, будут. И не Скиннер…
Железный Винни, пригласив ее сесть, демонстративно отвернулся, предоставив инициативу коллегам. Дескать, я — лицо заинтересованное, отчасти пострадавшее, и любое мое слово может быть истолковано превратно, так что я просто побуду здесь немым укором. А вы спрашивайте, господин директор, спрашивайте, коллеги.
Приступим!
— Агент Скалли, вы в курсе вчерашнего безобразного инцидента в коридоре нашего Бюро?
— Да, сэр.
— Есть ли у вас разумное объяснение неразумному поведению агента Молдера?
— Агент Молдер говорил мне, что в последнее время мучается бессонницей. Я ему говорила: «Не нервничай!» Он действительно был какой-то взвинченный.
— Именно и только из-за бессонницы?
— Других причин не вижу, сэр. Во всяком случае, он мне их не сообщал.
— Как вы считаете, агент Молдер доверяет вам?
— Конечно! Мы ведь с ним напарники.
— Напарники… Напарники, значит… Агент Скалли, насколько мне помнится, вы были приставлены к агенту Молдеру, чтобы контролировать его деятельность. Или я ошибаюсь? Может директор ФБР иногда ошибаться, нет?
— Вы не ошибаетесь, сэр.
— Замечательно! А то я заподозрил у себя подступающий склероз. Вы сняли громадный груз с моей души, агент Скалли.
— Рада стараться, сэр!
— Вы не радуйтесь, агент Скалли. Вы, главное, старайтесь.
— Я стараюсь, сэр!
— Скажите, агент Скалли, вашими стараниями мы получаем исчерпывающие сведения о служебной и иной деятельности агента Молдера?
— Да, сэр. На протяжении последних шести месяцев, сразу как только я была… восстановлена в прежней должности агента ФБР… вы получали исчерпывающие сведения об агенте Молдере. Что касается его работы над икс-файлами — да, сэр.
— И в докладывали всегда добросовестно? Всегда подробно и добросовестно? Правду, одну только правду и ничего, кроме правды. Так, агент Скалли?
— Меня обвиняют во лжи, сэр?
— Разве? Вас просто спрашивают, агент Скалли.
— Я и отвечаю, сэр.
— Замечательно!.. Что ж, как вы понимаете, вашему напарнику предстоит дисциплинарная комиссия. Если на ее слушаниях вдруг обнаружится, что вы что-то скрыли от нас… хотя бы здесь и сейчас… Будьте уверены, для вас уготовано то же взыскание, что и для него.
— Какое, сэр?
— Увольнение. И, будьте уверены, на сей раз без возможности восстановления в должности.
— Не сомневаюсь, сэр.
— Сомнения, агент Скалли, толкуются в пользу обвиняемого.
— Все-таки меня обвиняют…
— Ну что вы, агент Скалли! Вас предупреждают. По-товарищески. По-дружески. Мы ведь одна команда, агент Скалли, нет?
— Простите, сэр. Агент Молдер входит в команду?
— А как же! Мы все уверены, что да. И мой помощник в этом уверен. Нет, Уолтер?.. Видите, агент Скалли, молчание — знак согласия.
— Это все, сэр?
— Да, агент Скалли. Спасибо. Вы нам очень помогли. Можете быть свободны.
Двоякое напутствие — «можете быть свободны»! То ли на сегодня, то ли до злосчастной дисциплинарной комиссии, то ли… навсегда — от работы в ФБР. Черт возьми, не нужна Дэйне Скалли такая свобода — от работы. Работа делает свободным! А ей, Дэйне Скалли, фактически недвусмысленно дали понять: «Свободна!»
И она, покинув чистилище, не сдержалась, изничтожила взглядом почтенную матрону в «предбаннике». Вот этой старой грымзе, вручную перебирающей почту и отстукивающей официальные отписки на допотопном «Ун-дервуде», небось, не скажут: «Свободна!» Так и будет этот… номинальный сотрудник ФБР просиживать юбку от «Армии Спасения» до скончания веков! Всеобщая компьютеризация, космические скорости, передовые технологии — а эта старая грымза так здесь и будет! И еще не одного директора ФБР переживет! И всех нас переживет! Агента Скалли в качестве сотрудника Федерального Бюро Расследований — всяко переживет! У-у-у, старая грымза! Мэнни-Пэнни со столетним стажем!
«Господи, я-то при чем!» — невольно поежилась «Мэнни-Пэнни». — «Сижу тихо, никого не трогаю, починяю „Ундервуд“. Ходят тут всякие — лишь бы зло сорвать на несчастной секретарше!»
Западный Тисбари Массачусетс, «Виноградники Марты»
13 апреля, вечер
Добротный дом на природе, флагшток с традиционными «звездами и полосами» на лужайке, экологически чистая еда и качественное виски, заслуженная и немалая пенсия — что еще нужно, чтобы встретить старость?!
Ничего.
Одинокому старику Вильяму Молдеру ничего и не нужно.
С супругой старик Молдер расстался давно и небезболезненно. Но время лечит все, и остался в душе лишь легкий саднящий зуд — главное, не расчесывать.
Сын, Фокс, вырос — у него своя жизнь, но готов по первому телефонному звонку навестить: «Что случилось, пап? Как ты?» Ничего, сын, ничего. Ничего не случилось, и я — ничего. Просто соскучился… Но лучше не злоупотреблять сыновней преданностью сверх меры.
Бывшие единомышленники-соратники по науке, по бывшему общему делу — иных уж нет, а те далече. И особой скорби по этому поводу нет как нет. Более того, есть затаенное желание, чтобы оставшиеся те, которые далече, побыстрей перешли в категорию иных, которых уж нет.
Так что… Одиночество, конечно, угнетает. Но ведь на склоне лет его можно трактовать и как уединение. Осознанное и желанное. Так выпьем за то, чтобы наши желания всегда совпадали с нашим сознанием (и подсознанием)! Пить в одиночестве — симптом тихого алкоголизма. И пусть! Старику Вильяму Молдеру вольно распоряжаться собственной жизнью, ее остатком. Довольно он в цветущем возрасте распоряжался чужими…