Страница 5 из 45
Вздохнула Айслу, встрепенулась и встала на ноги, прекрасная, как прежде, и ещё прекраснее. Хан прижал дочь к груди. Народ шумел, ликуя. В радости и веселье все направились к дворцу.
В тот же день хан устроил пышный пир и созвал на него, как дорогих гостей, всех жителей столицы. Был приглашён даже нищий старик, что питался отбросами на базаре. На почётном месте сидели три брата, и сама Айслу подносила им кушанья и кумыс. И тут джигиты вновь стали просить её ответить, кого же из них она намерена избрать в мужья.
Опечалилась Айслу, слеза набежала на её ресницы.
— Я люблю одного, но по-прежнему все вы и после испытания равны передо мной, ибо каждый из вас принёс мне невиданный подарок.
И она обратилась к отцу за советом и наставлением. Подумав, хан произнёс:
— Не будь зеркальца, что добыл старший брат, вы, джигиты, не узнали бы о смерти Айслу; без ковра, который купил средний брат, вы не поспели бы вовремя на похороны; а без гребня младшего брата вы не вернули бы жизнь моей дочери. Я охотно отдам вам половину моего богатства, но не в силах решить, кому отдать в жёны Айслу.
Внезапно раздался в толпе голос старика нищего:
— Великий хан, позволь мне сказать слово!
Хан был счастлив и милостив в этот день.
— Говори, — разрешил он.
— Взвесив все обстоятельства, я рассудил бы братьев так, — сказал нищий, — пусть Айслу принадлежит тому, кто дороже заплатил за свой подарок.
Хан кивнул головой:
— Да будет так!
— Я отдал за зеркальце шестьсот червонцев, — сказал старший брат.
— Я отдал за ковёр тысячу червонцев, — сказал средний брат.
— Я отдал за гребень тоже тысячу червонцев и…
Младший брат запнулся и умолк, опустив голову.
— Не молчи! — вскричал хан. — Говори правду!
Тогда юноша распахнул халат, и все увидели на его груди зияющую рану.
Айслу вскрикнула и закрыла лицо руками. А хан обнял героя и сказал:
— Отдаю тебе в жёны свою дочь! Будь моим зятем и наследником.
И, повернувшись к гостям, он объявил во всеуслышанье, что двух старших братьев назначает своими визирями, а старика нищего, давшего мудрый совет, верховным бием.
После этого вновь зашумел весёлый пир. И длился он тридцать дней, да провожали его сорок дней, а память о нём живёт и до нашего времени.
Хан Сулеймен и птица Байгыз
Дворцы Сулеймена были полны драгоценностями, но больше всего дорожил хан одним золотым кольцом, которое никогда не снимал с пальца. Кольцо это было волшебное: кто надевал его, тот начинал понимать язык зверей, птиц и растений и обретал власть над всеми живыми тварями.
Раз на охоте Сулеймену захотелось освежить лицо студёной водой из ручья. Но когда он зачерпывал пригоршней воду, заветное кольцо соскользнуло с пальца и стало быстро опускаться на дно. Хан готов уже был кинуться в ручей, чтобы достать со дна сокровище, как вдруг в воде блеснула большая рыба, проглотила кольцо и, вильнув хвостом, нырнула в омут.
В глубокой печали, раздумывая о потере, пошёл Сулеймен вдоль берега и шёл долго-долго, пока не увидел перед собой одинокую хижину, возле которой сушились рыбачьи сети.
Близилась ночь. Хан вошёл в хижину. Переступив порог, он услышал гнусавый голос:
— Благодарение судьбе! Она посылает нам сытный ужин.
Хан похолодел: посреди хижины стояла кровожадная Жалмауыз-Кемпир и протягивала к нему когтистые руки. Он уже схватился за охотничий нож, чтобы защищаться, но тут послышался другой голос, сладкий, как пение соловья:
— Не трогай пришельца, мать! Посмотри, как он красив и величествен. Наверное, сам хан Сулеймен не лучше его.
Хан обернулся на голос, и сердце его дрогнуло и запылало: у очага на пёстром ковре сидела девушка такой чудесной красоты, что ради неё никто не побоялся бы смерти.
Жалмауыз-Кемпир сказала:
— Счастлив ты, незнакомец, что приглянулся дочери моей Булук. Я пощажу тебя. Но уходи отсюда поскорей. Вот-вот вернётся мой старик. Тогда уж никто тебя не спасёт.
Сулеймен отвечал:
— Я не сделаю и шага назад, если об руку со мной не пойдёт прекрасная Булук.
В это время забурлил ручей, загудела земля — и хижина покачнулась. Точно ураган налетел. Жалмауыз-Кемпир заметалась по всем углам и, открыв сундук-кебеже, крикнула Сулеймену:
— Полезай, сумасшедший, в сундук! Да не мешкай!
И только захлопнулась крышка сундука — в хижину ввалился старый людоед — дяу.
— Чую дух человеческий! — проревел он во всю великанью глотку.
Жена напустилась на него с бранью:
— Совсем из ума выжил, старый дуралей! Это пахнет тем джигитом, которого мы съели вчера. А нынче никто к нам не заходил.
Прошла ночь. С рассветом дяу пошёл к ручью ловить рыбу и вскоре вернулся с добрым уловом.
— Готовьте завтрак, — приказал он жене и дочери, — а я опять ухожу на промысел. Может, удастся к обеду добыть батыра или батырского коня.
Ушёл. Жалмауыз-Кемпир выпустила Сулеймена из сундука и стала толкать его в спину к двери.
— Прочь с моих глаз, незваный гость! Натерпелась я из-за тебя страху!
Но Сулеймен не двигался с места, а только глядел, не отводя взора, на красавицу Булук.
Повинуясь приказу отца, девушка чистила свежую рыбу. Вот она разрезает большого язя и, вскрикнув от неожиданности, вынимает из его живота золотое кольцо. Кольцо выпало из её рук и покатилось прямо к ногам Сулеймена.
Поднял его царь и надел на палец. И в то же мгновение сделался он могуществен и мудр, как и прежде.
— Я хан Сулеймен! — сказал он в радости. — Хочешь ли ты, Булук, быть моей женой и ханшей Вселенной?
И вот Булук стала ханшей. Спала она теперь на шёлковых подушках, ела на золоте и серебре, одевалась в бархат и парчу.
Ничего не жалел для неё хан: позабыв все дела государства, только и думал, чем бы ещё ублаготворить жену.
Однажды хан говорит красавице:
— Пожелай, Булук, — и я построю для тебя дворец из золота и алмазов.
— Не нужен мне дворец из золота и алмазов, — капризно отвечала Булук, играя глазами. — Если ты любишь меня, владыка, построй мне дворец из птичьих костей.
Кликнул клич всевластный Сулеймен, чтобы все птицы мира немедля явились к нему и были готовы принять со смирением свой смертный приговор, как того пожелала ханша.
Чёрными стаями, без песен и щебета, слетелись несчастные птицы к дворцу Сулеймена, покорно и безропотно ожидая своей участи: такова была сила волшебного кольца.
Булук пересчитала их и сказала хану с досадой:
— Одна птица ослушалась тебя, повелитель, и не явилась по твоему приказу. Имя её — байгыз.
Разгневался Сулеймен. Повелел он чёрному ворону разыскать и доставить к нему изменника байгыза.
Летал ворон три дня — воротился ни с чем, нигде не сыскался след провинившейся птицы. Тогда царь посылает на поиски быстрокрылого сокола.
Нашёл сокол байгыза на горе под камнем. Забился под камень ослушник, не достать его ни клювом, ни лапами.
Сокол говорит:
— Почтенный байгыз, что поделываешь?
— Думу думаю.
— Что? Что ты сказал? Не расслышал я.
Байгыз высунул голову из-под камня, а сокол схватил его и понёс в когтях к хану.
Байгыз запел:
Ой, пропал я! Погибать душе моей!
Жёстки ласки неприятельских когтей.
Сокол кинул птицу к ногам Сулеймена, но и перед ханом байгыз продолжал свою песню:
Тоньше пальца ты, головушка моя.
Я под перьями не больше воробья.
Мало мяса, мало крови у меня, —
Даже кобчик не наестся на полдня.