Страница 28 из 32
Ардашир одержал победу, поскольку хорошо умел воевать и был энергичным лидером. Он исповедовал традиционную для Персии религию — зороастризм; на монументальном рельефе, воздвигнутом его сыном, бог Ахура-Мазда коронует победоносного Ардашира. Само по себе это представляло собой разрыв с традицией, поскольку в прошлом считалось неподобающим изображать бога в виде человека. На монументе земной царь повергает побежденного Артабана под копыта своего коня, тогда как его небесный двойник аналогичным образом сокрушает злого бога Ахримана. С самого начала своего существования новая династия заявляла о том, что ей покровительствуют боги, и поощряла строительство храмов, где поклонялись огню (огнепоклонничество составляло важнейшую часть зороастризма), но было бы ошибкой уподоблять их крестоносцам. Парфяне никогда не проявляли враждебности по отношению к зороастризму, и лишь впоследствии он развился в государственную религию, подавлявшую прочие верования. Ардашир был набожен, но проявлял терпимость по отношению к другим верам и идеям{96}.
Во многих отношениях новый режим весьма напоминал старый. Он по-прежнему носил феодальный характер, хотя власть царя и придворной администрации значительно усилилась. Причиной этому стал сильный характер Ардашира. Важно, что со временем знать и правившие областями царьки почти все оказались заменены представителями рода Са-санидов. Эти люди и их приближенные продолжали обеспечивать всем необходимым большую часть войск, из которых состояла армия, и царь не мог вести без них крупные кампании. Ардашира боялись и уважали. Вместе с тем этот узурпатор лишь недавно проложил себе дорогу к власти; немногие предположили бы, что его династии суждено просуществовать до VII века. Если бы он казался слаб, то возникла бы реальная опасность его смещения другим представителем знати. Ардашир должен был продолжать одерживать победы, чтобы показать силу, а также для того, чтобы награждать награбленным добром последователей. Вскоре он обратил взор на границу с Римом.
Усиление Сасанидов коренным образом изменило соотношение сил в приграничных территориях. Часть представителей рода Аршакидов удерживала власть в Армении; когда возникла угроза вторжения, они попытались заключить более тесный союз с Римом. Хатра, город в пустыне, который не удалось взять ни Траяну, ни Северу, отразил нападение персов в 229 г. и в какой-то момент принял римский гарнизон. Годом позже Ардашир атаковал римскую провинцию Месопотамия. Цель была чрезвычайно заманчива. Двадцатилетний представитель Северов, Александр, казался слабым; кроме того, он был «под башмаком» у матери. Хуже того, римские войска в этой провинции, как и в соседних, вовсе не находились в состоянии полной боевой готовности. За последние двадцать лет они неоднократно участвовали в гражданских войнах и боевых действиях в случаях нескольких узурпации, окончившихся неудачей. Это, как и следовало ожидать, привело к ослаблению дисциплины и вместе с тем к ухудшению боевых качеств. Дион пишет, что солдаты в Сирии недавно убили наместника в ходе мятежа. Не встречая сопротивления, персы ворвались в Месопотамию и прошли по всей территории провинции (а возможно, побывали и за ее пределами){97}.[27]
Поначалу Александр пытался вступить в переговоры, к чему его побудили хвастливые заявления персидских послов о восстановлении Персидской империи в прежних границах, проходивших по берегу Средиземного моря. Ардашир не первым выдвигал подобные заявления — еще в 35 году об этом говорил парфянский царь во время беседы с императором Тиберием. И тогда и теперь то были лишь пустые угрозы, за которыми скрывались куда более скромные цели. Когда переговоры потерпели неудачу, Александр собрал значительные экспедиционные силы со всей империи и двинулся на восток. Поддержание боевого духа по-прежнему представляло сложности; с начала кампании произошел минимум один мятеж. Подробности дальнейших событий остаются неясны; быть может, персы уже успели отступить из римской провинции. Если же они продолжали оставаться там, то их немедленно изгнали. Римляне одержали несколько побед, но Александр преждевременно отступил, и персы нанесли сильнейший удар подругой римской колонии{98}.
В результате сложилась патовая ситуация; в течение нескольких лет ни та, ни другая сторона не предпринимала против врага крупномасштабных операций. Александр отправился в Рим отпраздновать триумф, а затем двинулся к Рейнской границе. Когда римские войска отступили, персидская армия разбежалась; феодалы возвратились домой, и Ардашир остался лишь в обществе своих ближайших подвижников и профессиональных наемников. Все же царь, вероятно, был доволен, так как набеги дали немало добычи для награждения близких к нему представителей знати и их свиты. Он также стяжал славу в результате того, что одержал победы и не понес ни одного серьезного поражения. Укрепив свою власть и положение владыки, на тот момент он был удовлетворен.
Смерть императора
В 236 году Ардашир предпринял новое нападение на Месопотамию и захватил города Карру, Нисибис и Эдессу Опять-таки он предпринял этот набег ради славы и добычи. Новый император Максимин был слишком занят ведением войн на западе, чтобы принять ответные меры. Он уже успел столкнуться и с усилением внутренней оппозиции. В условиях нехватки средств его представители получили приказ собирать налоги с особенной строгостью, что дополнительно уменьшило его популярность. В марте 238 года императорский прокуратор в Африке был убит без суда арендаторами нескольких землевладельцев, из которых он пытался «выжать» деньги. Последние быстро провозгласили императором проконсула провинции. Его звали Гордиан (полное его имя звучало как Марк Антоний Гордиан Семпрониан Роман); он был сенатором из хорошей фамилии, однако не отличался выдающимися способностями. Кроме того, он был очень стар — Геродиан сообщает, что ему было восемьдесят лет. Однако с ним в провинции находился его сын, который быстро сделался соправителем; свой двор они учредили в Карфагене. Когда новости достигли Рима, сенат возликовал и немедленно изъявил свою верность им, объявив Максимина врагом государства[28].
Однако сенаторы поторопились. Африка не являлась «военной» провинцией и не располагала значительным гарнизоном. В соседней Нумидии находился целый легион — III Августов — а также ауксилиарии. Наместник Нумидии также был сенатором, но он «имел зуб» на Гордиана и предпочел сохранить верность Максимину. Легион двинулся на Карфаген. Гордиан-младший выдвинул против него армию добровольцев, но крестьяне могли противопоставить должным образом вооруженным и обученным солдатам лишь энтузиазм. Армия потерпела поражение, ее командующий погиб. Его отец повесился, услышав новости{99}.
Восстание было подавлено в течение нескольких недель, но сенату было уже поздно менять свое решение. Возникла необходимость найти нового императора. Коллегия из двадцати консуляров получила задание избрать из числа сенаторов человека, подходящего для этого поста. Они выдвинули двоих из своих же товарищей, Бальбина и Пупиена (обоим было минимум за пятьдесят). В день их восшествия на престол начались волнения, и им пришлось взять еще одного коллегу, внука Гордиана — сына его дочери, а не недавно погибшего сына. Гордиану III исполнилось всего тринадцать лет, и беспорядки скорее всего были организованы самими сенаторами и ведущими представителями из всаднического сословия, находившимися на важных постах, которые надеялись получить власть, имея на престоле марионетку{100}.
27
Э. Уилер показывает, что замечание о слабости войска, входившего в восточные армии, представляло собой литературное клише (Wheeler E. The Laxity of the Syrian Legions // The Roman Army in the East. Ed. D. Ke
28
Herodian. VII. 5. 2 сообщает, что Гордиану было восемьдесят лет; обсуждение проблемы во всех деталях см.: Syme R. Emperors and Biography: Studies in the Historia Augusta. Oxford, 1971. P. 163—178.