Святая Мысль - Мать Мира

- О, Понтий, я не против, поухаживай за мной и сразу же ответь мне: куда отправилась твоя Клавдия?

- Понимаешь, мысль у меня возникла, в который уже раз она явилась ко мне, я не знаю, в общем, Клавдия пошла, дабы снова просить Иисуса и Мать Марию о том, чтобы они покинули Иерусалим. Не хочу я этого позора, да и грех брать на себя не хочу.

- А ты и не бери.

- Да, тебе легко говорить, а решать то мне, хотя Он твой человек.

- Но он же в данный момент находится у тебя.

- Антипа, но это же не птичка, сидящая в клетке, это человек, и мы с тобой должны признать, хотя нам с тобой этого и не нужно доказывать, что это не простой человек. Ибо, сколько хорошего Он сделал для нас с тобой, да и не только для нас, а и многих людей. И ежели существует Сущий, а Он существует на самом деле, думаю, что Он слышит нас, да и все наши мысли. Но почему не надоумит тебя или меня избрать выход из создавшегося положения?

- Понтий, слушай, мы ведь опустились в подвал не только для беседы, мы бы могли поговорить об этом и там, наверху.

- А, извини, - Понтий поднес сосуд с вином, - бери, угощайся.

Испив вина, они оба умолкли, каждый думал о своем.

ДОМ КОРНИЛИЯ.

- К вам можно?

Мария удивленно посмотрела на Клавдию:

- Конечно, можно, проходи. Но извини, Клавдия, я как-то чувствую себя неловко.

- Мария, успокойся, а где Иисус?

- Он сейчас придет. Клавдия, а с чем связан твой визит?

- Мария, я пришла поговорить с Тобой, как мать с матерью, ибо Ты сама чувствуешь, что происходит в Иерусалиме по отношению к Иисусу, да и к Тебе тоже. И вот я хочу, поверь, по просьбе Понтия, просить вас, чтобы вы покинули Иерусалим, хотя бы на некоторое время.

Мария задумалась, затем сказала:

- Клавдия, мы же об этом уже говорили, и Я смирилась с тем, чтобы не произошло с Моим Сыном, да и со Мной, мы из Иерусалима не уйдем.

- Мария, Ты то смирилась, но пойми, как быть нам?

- Как быть вам и как поступить, об этом знает лишь Сущий на Небесах. И, тем более, Иисус на это никогда не согласится, потому что Он знает свою судьбу, Мою, да и вашу тоже намного вперед. Как Матери, как женщине Мне жаль Его, но Я никогда не подавала даже вида, дабы Он и Его Ученики этого не заметили. И все же Я благодарна тебе, Клавдия, за твое беспокойство и за то, что мы с тобой общаемся, как обыкновенные люди. И дай Боже, чтобы так было всегда.

- Мария, я вижу, как мучается Понтий. Он таким никогда не был, и мне его тоже жаль. Но я вижу и другое, как духовники наши давят на Понтия, да и на народ, настраивая всех против Иисуса.

- Клавдия, Я знаю это. Но ежели суждено Моему Сыну прожить такую жизнь, то значит от этого уйти нельзя. Тем более Он рожден по предназначению, поэтому избежать этого просто невозможно. И где есть гарантия, что если мы покинем Иерусалим, то с Нами ничего не случится? Я точно знаю, что где бы Мой Сын не находился, Он всегда будет проповедовать то, чему Его научили Там. А чему Его научили, ты и сама знаешь. Иисус плохого никому и никогда ничего не сделал, и как Он говорит: Он сеет только добро и любовь среди людей и тому же учит всех тех, кто с Ним общается. И Я рада за это. Да и пусть будет так всегда.

Клавдия не знала, что сказать на это, она подошла и обняла Марию:

- Прости меня, Матерь Ты Божья, ибо я Тебя поняла, как Матерь и как женщину. Прости, мне пора.

Выходя из дому, Клавдия встретилась с Иисусом. Она ничего не сказала, и Иисус тоже промолчал, лишь только их взгляды перекрестились невидимым духовным крестом.

–––––––––––––

После «беседы» с Антипой Понтий прилег отдохнуть. Веки его налились тяжестью, и в первые моменты сна пред ним предстал Иисус в черном одеянии. Он смотрел на него свысока и ничего не говорил, взгляд его был пронзительным. Понтию стало не по себе, он хотел встать, но у него ничего не получалось, и он промолвил: «Боже, не смотри на меня так, ибо я сойду с ума». И вдруг к Иисусу подошла одна из женщин, взялась за Его хитон и резким движением стащила его. И перед Понтием стоял уже другой Иисус – в блистающих одеждах, которые светились ослепительным светом. Понтий резко вскочил и сразу открыл глаза, пред ним стояла Клавдия.

- Боже, это был только сон. Клавдия, ты так скоро вернулась?

- Матерь Мария вновь отказалась от нашего предложения. Так что думай и решай, а с меня уже всего предостаточно. Но учти, ты не бог, Бог есть над тобой.

- А ты права. И раз Он есть надо мной, то пусть Он и решает все за меня. Но для меня всегда останется тайной: почему для этой участи Он избрал меня. Хотя грехов на моей душе чуть меньше, чем у рода Ирода. Дорогая, скажи мне, ты, как женщина, что видела в глазах Матери Божьей? Ибо нам не дано понять того, что понимаете вы.

- Я видела скорбь и горе. Ее внутренний плач, я тоже прочувствовала, ведь Она – мать, Она принимала муки. Да и не только их, Она отдала все, что могла, чтобы воспитать и сохранить Своего единого Сына.

- Клавдия. Пусть слуги немедленно оповестят Каиафа о том, чтобы он срочно явился ко мне, ибо мое терпение уже на исходе. Я этого мерзавца должен переубедить, точнее убедить его в том, что Иисус есть настоящий Сын Божий. И ежели он меня не поймет, то я тогда сам должен предпринять все меры по отношению к Каиафу.

- Понтий, я уже несколько раз тебе говорила, что все находится в твоих руках, твоей власти.

- Да я и сам понимаю, что все находится в моих руках, и я, как человек, желал, чтобы Иисус покинул Иерусалим, ты ведь и сама являешься свидетелем того, что получилось. В общем, немедленно доставить ко мне Каиафа.

Спустя некоторое время Каиаф прибыл во Дворец Пилата. Пилат сразу же обратился к нему:

- Иосиф, ты хотя бы чувствуешь, зачем я тебя пригласил к себе?

- Да, господин, я чувствую, но от своего не отступлю, ибо хватит порочить все наше общество, хотя оно еще было опорочено со времен Моисея.

- Дорогой ты мой Иосиф, не нужно мне глаголить обо всем обществе. Меня в данный момент интересует лишь один человек, а то, что общество было опорочено – это решать не нам, а Богу. И, что там именно происходило при Моисее, я точно не знаю, но то, что происходит сейчас, я вижу все наяву.

- Понтий, понимаешь, Иисус для нашего общества является сорняком. Он разлагает народ, внушая всем то, чего не существует на самом деле.

- Слушай, Иосиф, я видел, как Он творит чудеса, и вы все духовники видели, даже испугались, увидев то, что Он творит. Вы, как высшее духовенство нашей страны должны бы были признать то, что что-то еще существует на самом деле, а точнее говоря, кроме вас, еще что-то есть. И, как бы вы не хотели, это нужно признать. Ежели мы этого не признаем, то мы все без исключения окажемся в бездне, хотя мы уже по пояс находимся там.

Пойми, Иосиф, Моисей видел Бога в пламени, слышал же он Его наяву. Мы же видим настоящего Бога, и ты мне объясни: почему мы не хотим признать Его?

- Неужели можно признать человека сошедшего с ума, безумца?

- Безумца, безумца…, все, Иосиф, ты свободен, с тобой все ясно. Но учти, ежели мы с тобой встретимся в аду, то лично бы мне хотелось внимательно посмотреть в твои глаза и почувствовать твою совесть.

- Понтий, неужели ты веришь во весь этот бред?

- Бред – это мы, и учти, мы строим не добро, а горе, а его уже предостаточно витает по Земле. Все, ты свободен.

–––––––––––––

Можно было уже сказать, что этим разговором был подведен уже итог жизни Единородного Сына Божьего. Страшно было только подумать о том, что единицы обезумевших людей могли решать судьбу Иисуса. Даже и в том случае, если Он явился на этот белый свет по воле Сущего, хотя для этого до сих существуют таинства Божьи, ибо Сам Сущий должен увидеть поведение всего человечества по отношению к своему Сыну, увидеть и оценить Свое Творение. Он подарил мозг человекам, дабы им мыслили в пользу всего Божьего, а человечество этот мозг зачастую использовало и использует не по назначению. И ежели бы все было наоборот, то тогда бы и сама благодать возрадовалась и опустилась на Землю со всеми своими добрыми качествами.