Страница 40 из 42
Екатерина II, Петр I и «Медный всадник», 1782 год
Этьен Фальконе, «Запись» о дне открытия памятника
В царствование Екатерины уважение к Петру I, его деяниям и его памяти сделалось чем-то наподобие государственного культа. Сама императрица всячески подчеркивала свое преклонение перед Петром, постоянно носила медальон с его изображением и уже в 1763 году высказала пожелание возвести первому российскому императору новый памятник.
При этом при дворе постепенно складывался и культ Екатерины – сначала как наследницы и продолжательницы деяний Петра, а впоследствии – как нового воплощения императора. Французский посол Л.-Ф. де Сегюр писал о Петербурге до Екатерины и после: «До нее Петербург, построенный в пределах стужи и льдов, оставался почти незамеченным и, казалось, находился в Азии. В ее царствование Россия стала державою европейскою. Петербург занял видное место между столицами образованного мира, и царский престол возвысился на чреду престолов самых могущественных и значительных».
В годы правления Екатерины было приобретено первое крупное собрание картин для Эрмитажа, отдано распоряжение оградить Летний сад со стороны Невы решеткой (проект Юрия Фельтена), построили Большой Эрмитаж, здание Академии художеств, Малый Эрмитаж, Большой Каменный театр, Эрмитажный театр, Мраморный дворец и многие другие здания. «Воздвигнутые ею здания, – писал статс-секретарь царицы А. Грибовский, – соделали Петербург наипрекраснейшим городом в свете. В нем собрала она превосходные произведения во всяком роде». А немецкий путешественник Г. фон Реймерс отзывался обЭрмитаже так: «Храм, который Екатерина воздвигла ради общественного отдыха и непринужденных развлечений. Он, возможно, единственный в своем роде среди всех, предназначенных для этой цели. Всякое духовное устремление найдет здесь свой алтарь, на коем возвышенная проповедница сего храма с ее мудрым выбором и чувством меры поддерживает священный огонь, у которого собираются избранные ее доверенного круга. Сокровища искусства и труда их здесь окружают».
Князь И. М. Долгорукий посвятил императрице стихотворение «Судьбе»:
И каждое здание, каждый памятник, связанные с Петром, осмыслялись как памятники самой Екатерине. В 1768 году по проекту Антонио Ринальди началось строительство Исаакиевского собора в честь святого Исаакия Далматского (в день его памяти Петр родился), а А. П. Сумароков сочинил «надпись», в которой Екатерина приравнивалась к «Великому Петру»:
Заочное состязание с Петром достигло кульминации в 1770 году, когда на Сенатской площади был воздвигнут памятник основателю Российской империи – знаменитый «Медный всадник» (с легкой руки А. С. Пушкина) работы Э. Фальконе. Сам скульптор так описывал собственное видение:
Памятник будет выполнен просто. Не будет ни Варварства, ни Любви народа, ни символа Нации. Эти фигуры, может быть, добавили бы больше поэзии литературному произведению, но в моем деле и в мои пятьдесят лет надо упрощать работу, если хочешь завершить ее. Добавьте к этому, что Петр Великий сам по себе и сюжет, и его символ: надо только это показать. Я стою поэтому за статую героя, которого представляю не великим полководцем и не завоевателем, каковыми, без сомнения, он был. Надо показать человечеству более прекрасное зрелище – фигуру основателя, законодателя, благодетеля своей страны... Мой царь не держит в руках жезла; он простирает свою благодетельную руку над страной, по которой он проносится. Он поднимается на скалу, которая служит ему основанием, – эмблема трудностей, которые он преодолел. Итак, эта отеческая рука, эта скачка по крутой скале – вот сюжет, который Петр Великий мне дает. Природа и сопротивление людей представляли для него наибольшие трудности, сила и упорство его гения преодолели их. Он быстро осуществил то благо, которого не хотели. <...> Эта аллегория (змея под копытами коня. – Ред.), не служа поводом к дурным толкованиям, придает предмету всю свойственную ему силу, которой он не имел прежде. Пренебрежение эмблемою простою, ясною, выразительною, необходимою равнозначительно непониманию своего предмета. Петру Великому перечила зависть, это несомненно, он мужественно поборол ее, это точно несомненно: такова участь всякого великого человека. Если бы я когда-либо делал статую Вашего величества и если бы композиция это позволила, то я бросил бы зависть внизу пьедестала.
В архивах «Конторы строений», руководившей работами по созданию монумента на протяжении шестнадцати лет, сохранились записи о дне открытия памятника.
7-го числа августа был день для открытия назначенный.
Место для присутствия при сем торжестве ее императорским величеством избрано в Сенате с балкона, а для первых двух классов с фамилиями из покоев оного, для прочих же разных чинов зрителей сделаны галереи вкруг площади, выключая стороны от Невы.
Помраченное тучами небо, сильный ветер с беспрестанным дождем, который и до того еще во всю ночь продолжался, не подавали надежды, чтобы в сей день торжество могло с желаемым успехом происходить. Но вскоре после полудни, как будто бы само небо хотело очевидно показать участие, которое оно принимает в празднестве, уготовленном в честь памяти великого человека, солнце открылось и все время была ясная и тихая погода.
Река была покрыта императорскими яхтами и другими разными большими и мелкими судами, множеством людей наполненными, составившими из мачт своих на водах величественный лес.
В два часа пополудни начали собираться полки и заняли на площади место. Первый лейб-гвардии Преображенский полк, имея пред собой своего подполковника его светлость князя Григория Александровича Потемкина, после оного под предводительством своих же начальников лейб-гвардии Измайловский, Бомбардирский, 2-й Артиллерийский, Пехотный Киевский и Ново-Троицкий Кирасирский, а наконец лейб-гвардии Конный и Семеновский полки заключали сей строй воинства, числом до 15 тысяч человек, пришедшего воздать должную почесть памяти государя, научившего их предков побеждать.
В четыре часа в сопровождении своего штата его сиятельство господин командовавший весь сей день собранными войсками фельдмаршал князь Александр Михайлович Голицын приехал верхом.
По получению рапортов от полковых начальников остановился у берега ожидать прибытия ее императорского величества, куда и Правительствующий Сенат вышел на сретение своей монархини.
Ее величество в 5 часов прибыв водою к пристани, оттуда в предшествии господ генерал-прокурора, сенаторов и всего двора, имея по сторонам кавалергардов, изволила шествовать пешком до Сената.
Хотя великое множество народа наполнило не только галереи, площадь, валы и гласис Адмиралтейской крепости и весь противолежащий берег Васильевского острова, но даже и все окрестные здания и кровлю оных, однако повсюду царствовало глубокое молчание.