Клан

— Что это?

— Каталог, из «Маяковки»,[12] принесли по моему запросу, которого я не посылал. Вот, открываем на закладочке и читаем. «Кошка, вырезанная из черного дерева, с двумя глазами из полированного нефрита. Высота статуэтки составляет тридцать два сантиметра, на переносице видны две глубокие поперечные царапины, вдоль спины нанесено пятьдесят семь штрихов, возможно, изображающих шерсть». Буква в букву, как в заявлении потерпевшей. Получается, она приметы своей пропажи из каталога искусствоведческого списала?

— Так, может, это ее кошка в каталоге и записана?

— Ага, счас, — кивнул Сергей Леонидович. — Читай, там ниже фотографии владелец указан. Майк Торсен, Калифорния. На однофамилицу нашей хозяйки антикварного магазина никак не тянет. И что мне теперь делать? Моя потерпевшая уже не потерпевшей оказывается, а черт знает кем. Мошенница не мошенница, вор не вор. Придется теперь запрос в Штаты посылать, а котяру эту нефритовую пока вещдоком оформить.

Дикулин поднял глаза на черную деревянную кошку, что возвышалась на сейфе. Секунду поколебался, потом протянул руку и коснулся ее лба.

И опять словно искра ударила через пальцы, и цепкий взгляд пробил сознание до самого донышка:

— Значит, это ты смог одолеть Пустынника? — услышал он удивленный шепот и торопливо отдернул ладонь.

— Что ты там вошкаешься? — недовольно поинтересовался Нефедов. — Давай садись, протокол за понятого заполняй.

— Чего писать?

— Как всегда. Зашел, увидел, никто не прикасался. Приметы или с книги, или из заявления спиши.

— Сейчас…

В кабинете следователя на десяти квадратных метрах стояли целых два стола, два сейфа и шкаф, а потому притулиться для заполнения бумаг было обычно негде, но в этот раз Алексею повезло: сосед Нефедова отсутствовал, и Дикулин, нахально усевшись в его кресло, заполнил бланки быстро и опрятно.

— Молодец, — кивнул Сергей Леонидович, просмотрев показания, и сунул протокол в папочку. — Ну, иди, массажируй. Если что будет, я позвоню.

— Надеюсь, не скоро.

Алексей пожал протянутую руку, двинулся к двери и едва не сбил с ног девушку лет двадцати: кареглазую, с длинными каштановыми волосами, рассыпанными по плечам, чуть ниже его ростом. Он успел заметить только густые, чуть изогнутые брови, острый носик, легкую улыбку на губах, — но тут прозвучало:

— Садитесь, потерпевшая, у меня к вам возникло несколько вопросов…

И наваждение мгновенно пропало. Молодая ухоженная сучка. У простых девчонок статуэтки стоимостью в сотни тысяч долларов почему-то не пропадают…

Человек, который, то пропадая, то проявляясь в желтом свете фонарей, шел по улице со стороны Волковского кладбища, больше всего походил на обычного дачника: черный ватник, пятнистые штаны, короткие резиновые сапожки, брезентовый рюкзак за плечами. Подтверждала первое впечатление и форма рюкзака — ткань плотно облегала пятикилограммовый газовый баллон. Единственное, что отличало прохожего от сотен тысяч точно таких же обладателей садовых участков, — это палочка, на которую он опирался при ходьбе, ничуть при этом не хромая.

В паспорте, который лежал во внутреннем кармане ватника, указывалось, что Липин Михаил Ефимович родился в 1958 году, однако среди посвященных он был известен под кличкой Испанец еще с начала девятнадцатого века. Ходили слухи, что он пришел на русские земли с непобедимой армией Наполеона и после ее разгрома попался на глаза какому-то казачьему разъезду. Впрочем, это вполне могло быть ложью, поскольку смуглая кожа, острые скулы, нос с горбинкой, большие глаза в глубоких глазницах да иссиня-черные вьющиеся волосы неопровержимо выдавали в нем уроженца Ближнего Востока.

Напротив светлого здания следственного отдела Испанец скинул рюкзак, поставил его на тротуар, сел сверху, закрыв глаза и подняв лицо к небу. Со стороны могло показаться, что он здорово устал и теперь пытается перевести дух, но на самом деле именно сейчас Липин Михаил Ефимович и приступал к выполнению наиболее сложной части своей работы.

Сделав несколько глубоких вдохов, он остановил дыхание и усилием воли собрал весь свой разум, всю ауру, энергетику в одну невероятно плотную точку; удержав ее в таком состоянии сколько можно, внезапно, со слабым выдохом отпустил. Получив свободу, энергия словно расплескалась, разлетелась бесшумным взрывом на несколько сотен метров вокруг, и Испанец внутри себя ощутил окружающие дома, землю, канализационные колодцы, небо над головой — как обычный человек чувствует покалывание в пальце или холодок на ноге.

Покалывание означало присутствие в этом месте живого существа. Холодное означало пожилого или больного человека, горячее — ребенка, теплое — взрослого. Щекотными казались собаки и аквариумные рыбки, остро посасывало от кошек и магических предметов — и те и другие не могли существовать, не впитывая энергию из окружающего мира. Сейчас он воспринимал почти сотню людей за спиной, четырех человек впереди, на уровне земли, и только один достаточно сильный магический предмет в пустующем здании.

Испанец открыл глаза, совмещая энергетические образы с реальным строением. Получалось, что сосущее ощущение проистекало из некоей точки за третьим слева окном, на четвертом этаже. Несколько секунд «дачник» сидел, глядя на следственный отдел, потом поднялся, развернулся к жилому дому. Покачал головой и, подхватив рюкзак, прошагал под арку, во дворе повернул налево и вошел в ближайшую парадную.

— Коммуналки, — негромко отметил он, глядя на двери, окруженные гроздями звонков.

На самом верхнем, пятом, этаже он посмотрел налево, направо, выбрал дверь с ригельным, судя по скважине, замком, приложил к ней руку, замер. На лбу выступили капельки пота, дыхание участилось — наконец из квартиры послышалось легкое звяканье, и дверь поддалась. Испанец вошел в темный коридор, задумчиво оценивая двери выходящих на улицу комнат, присел перед одной, прижал губы к щели между косяком и дверью. Тихонько выдохнул воздух, потом с силой втянул. Повторил эту процедуру еще раз, еще, а когда в голове закружилось и щеки начали гореть, достал из кармана складной нож, просунул его в щель и отодвинул язычок захлопывающегося замка, явно не желая тратить лишних сил на то, с чем можно справиться без всякой магии. Войдя в комнату, псевдодачник аккуратно притворил за собой дверь и только после этого с наслаждением потянулся, сладко зевнув.

Вдоль правой стены комнаты, у большого красного ковра, лежали, прижавшись друг к другу, женщина лет тридцати и гладко выбритый парень лет восемнадцати. Испанец громко хмыкнул, удивляясь странному союзу, принесшему, однако, вполне осязаемые плоды — мальчишка лет пяти разметался в кроватке за изголовьем.

Разумеется, все трое спали — вытянуть из человека энергию настолько, чтобы тот умер, почти невозможно. Тем более — с расстояния в несколько метров. Ничего со смертными не случится. Ну, посетуют на то, что совершенно не выспались, хотя спали как убитые и безо всяких снов. Ну, пожалуются пару дней на слабость и сонливость, и все. Можно сосать энергию снова. Это не говоря уже о том, что, по негласному уговору, «задаивать» простых обывателей насмерть маги себе никогда не позволяли. Если люди начнут догадываться, что их используют как стадо дойных коров, они вполне способны устроить облаву на незваных «пастухов». А так — выдумали себе синдром хронической усталости и радуются.

Испанец подошел к окну, снял с подоконника на пол цветы, открыл внутреннюю створку, затем внешнюю. Шума он не боялся: после потери заметного количества энергии смертные несколько часов спят так, что их пушкой не разбудишь. Подтянув к себе стул, маг перевернул палочку, достал из кармана толстый резиновый жгут, зацепил петлей за рукоять, прижал ее ногой, затем двумя руками взялся за широкий ремень, привязанный к жгуту, и, выпрямляясь, натянул его, зацепив краем за резиновую насадку палки. Потом нащупал в кармане рюкзака угловатый камень, подобранный в куче строительного щебня, вложил в выемку ремня. Сел на стул, навел свое странное оружие на третье слева окно дома напротив, замер, прицеливаясь, большим пальцем начал сталкивать ремень вверх. Поначалу казалось, что у него ничего не получается, но внезапно послышался щелчок — толстая дубленая кожа соскочила с резины, жгут резко сжался, выбрасывая камень в цель. Почти в тот же миг послышался короткий «дзвяк!». От быстрого сильного удара стекло не разбилось, в нем лишь образовалась небольшая пробоина. Тем не менее ночного гостя это устроило вполне. Он скинул с палки и спрятал резинку, развязал рюкзак, прикрыл глаза, сосредотачиваясь, поднес к губам ладони, раскрыл их перед собой как два лепестка…

12

Маяковка — библиотека имени В. Маяковского.