Кровь ворона

Вскользь оценив крепость деревеньки, Середин покатил вниз, миновал влажный распадок, не затопленный еще, однако, половодьем, медленно проехал под стенами, стараясь не смотреть вверх — туда, откуда, окажись он врагом, сейчас наверняка бы сыпались валуны, бревна, летели стрелы и лилась кипящая смола. Возле ворот ведун придержал лошадей, посмотрел на пухлого полуобнаженного старичка, что дремал на солнышке, привалясь спиной к теплой воротине. Пожал плечами: ну, коли стражи нет, то и вход, стало быть, бесплатный, — и въехал в селение.

Изнутри деревня показалась уже не столь прочной крепостью, как снаружи. Вдоль улицы тянулись жердяные заборы, огораживая обширные дворы. Во многих строениях отсутствие трубы выдавало сараи, а дома, добротные пятистенки, стояли довольно далеко один от другого, метрах в пятидесяти. В общем, рыхлая застройка, неплотная. Дворов сорок всего, может, чуть больше. А значит, и жителей немного. На стены, самое большее, сотни полторы выйти сможет. Не считая баб и детей, естественно…

— Эй, красавица! — натянул поводья Олег, углядев впереди девицу в душегрейке поверх простенького полотняного платья, в белом платке с вышитым синей нитью краем и с коромыслом на плече. — Пожалей путника, дай воды колодезной напиться!

Курносая туземка остановилась, окинула его васильковым взглядом, осторожно опустила коромысло на землю, освободила от крючка одну из бадеек:

— Отчего же. Хорошему человеку воды не жалко. Пей.

— Благодарю, красавица… — Ведун поднял деревянное ведро, поднес ко рту, сделал несколько глотков обжигающе-ледяной воды, куда больше пролив себе на плечи. А попробуй попей нормально из широкой емкости почти в пуд весом, да еще с толщиной стенок не меньше сантиметра! Подходящей пастью создатель разве что бегемота наградил. Олег опустил ведро, отер губы. — Спасибо тебе, красна девица, спасла от жажды. Да еще с полными ведрами навстречу попалась. Стало быть, удача меня сегодня должна подстерегать. Не подскажешь, торг у вас где будет?

— Какой ныне торг, мил человек? — пожала плечами девушка. — Он, как реки-то разлились. Ни купцам, ни покупателям хода нет. Вот и пустует площадь. Нет никого.

— Реки? — навострил уши Олег. — А их у вас много?

— За воротами Олым разлился, — зацепила красотка ведро крючком коромысла, — а по другую сторону Сосна плещется.

— Так вот отчего всё так залило! — понял Середин. — У вас тут сразу две реки разлились. И обе отнюдь не ручейки… Кстати, а как селение ваше зовется?

— Чернавой прародители нарекли… — Девушка поднатужилась, закинула коромысло обратно на плечо. — Сказывали, от шелковицы всё округ черно было, как первый сруб ставили. С тех пор черными и зовемся.

— Постой еще секунду! — попросил Олег. — Подскажи, а постоялый двор у вас тут есть?

— Есть, отчего не быть, — попыталась пожать плечами голубоглазая туземка, но смогла шевельнуть только одним. — Токмо закрыт он ныне, да и подтоплен, вестимо. За стенами, у Сосны стоит. Ныне ведь половодье, путников, почитай, нет. От Манрозий Горбатый дома и отдыхает, пока по двору волны гуляют.

— Да, среди воды мне и самому ночевать неохота, — поморщился ведун. — Может, еще у кого на постой встать можно? Я бы заплатил… Может, у тебя приют найдется, красавица? Серебра отсыплю, сколько скажете.

— Нет! — неожиданно грубо вскинулась девушка и даже отступила на пару шагов. — Откель ты тут вообще взялся, в разлив-то самый?

— Ну, нет так нет, — хмыкнул Середин, несколько обиженный подобной отповедью. — Была бы честь предложена. А более отзывчивых хозяев у вас в деревне нет?

— Хочешь, ступай прямо до самой стены, да вдоль нее до второго двора, с чуром на воротах. Там Севар Шорник живет. У него дочь средняя на выданье. Может, он примет. Ему ныне серебро в самый раз придется. Приданое ведь давать понадобится, а еще и своих младших кормить надобно.

— И на том спасибо, красавица. Удачи тебе, и мужа хорошего… — Олег забрался на облучок телеги и тряхнул вожжами. — Поехали, родная. Будут тебе скоро и отдых, и ясли с ячменем.

Найти нужный двор особого труда не составило. Земляную стену Чернавы Середин, и захотел бы, не миновал. Вдоль вала шел узкий проезд, как раз в телегу шириной; ворота, на левом столбе которых красовалась умело вырезанная, черная, как негр, личина с большими усами и бритым подбородком, трудно было перепутать с любыми другими. Похоже, от гнили деревяшку щедро пропитали дегтем и теперь мавр с запорожскими усами стал почти вечным.

Спешившись, ведун громко постучал в ворота и, отойдя обратно к телеге, привалился к боковине возка. Спустя пару минут во дворе послышались шаги, воротина чуть приоткрылась, и наружу выглянула женщина лет сорока в потрепанном сарафане, еще сохранившем праздничную вышивку — но нитки от времени поблекли, и теперь розы, травы и птицы еле угадывались на фоне материи.

— Мир этому дому, — поклонился ей Середин. — Севар Шорник здесь живет?

— Здесь, — вышла со двора женщина. — Чего тебе надобно, чужеземец? Купить чего в дорогу али шкуры продать желаешь?

— Олегом меня зовут, — решил для начала представиться ведун. — Добрые люди подсказали, ночлега у вас можно спросить. Не милости ради, хозяйка. Серебром расплачусь сполна. Половодье меня в пути застало, под крышей хотел бы переждать, а не в лесу, как пес бездомный.

— Серебром? — переспросила женщина. — Настоящим, али на золото или меха пересчитать думаешь?

— Чешуи новгородской у меня маленько есть, — пожал плечами Середин. — Хотя, коли желаете, золотых монет тоже пара имеется. Да только дороговато золотом-то за пару недель ночлега платить. Даже если в дорогу снарядите по чести и кормить одними гусями всё время станете. Сдачи просить буду.

Хозяйка промолчала, поправляя выбившуюся из-под платка прядь русых волос. Карие глаза смотрели даже не на гостя, а куда-то через плечо ведуна. Со щек медленно сходил румянец.

— Пусто отчего-то у вас в деревне ныне, — разорвал затянувшуюся тишину Олег. — Никого на улицах не видать. Прямо… сенокос, что ли?

— Ставень у распадка мужи разворачивают, — спокойно ответила женщина. — Паводок ведь. Как вода сходить станет, изрядно рыбы за ставнем застрянет. Пировать станем, рыбным днем лето встречать.

— Это здорово, — согласился Середин. — Если повезет, может, и я праздник увижу.

Туземка опять надолго замолчала. Ведун прокашлялся:

— Так чего, хозяйка, возьмете на постой? Мне ведь много места не надобно. И ем не за троих, сильно не обременю. Да и заплачу сполна, уговоримся.

В воздухе опять повисла тишина. Олег, которому всё это начало надоедать, уже собрался было ехать дальше, стучать к соседям местного кожевенника, как хозяйка вдруг отступила, слегка поклонилась:

— Отчего же, заезжай. Токмо, не обессудь, с поклажей и лошадьми помочь некому. Сам уж распряги, да под навес поставь. Там и вода в бочке есть…

Она приподняла воротину, отвела ее в глубь двора. Потом точно так же отворила вторую. И… ушла в избу.

— Странно тут, однако, гостей привечают, — покачал головой ведун, взял гнедую под уздцы, повел во двор.

Телеги свои он поставил у самой ограды, выпряг лошадей, завел под навес, на вымощенный тонкими сосенками пол. Тут, по всей видимости, был сеновал — но к весне от припасов осталась только невысокая желтая кипа у дальней стены. Зато хозяин успел сделать две загородки. То ли складывать чего удумал, то ли скотину прикупить. Как раз в загородку Олег и завел скакунов. Подобрал стоявшую возле пахнущего влажным теплом хлева бадейку, зачерпнул воды из кадки, отнес коням. Пока он с местом определялся, они давно успели отдышаться, так что не запарятся. Потом кинул им две охапки сена — овсом в дороге наелись, пусть отдохнут от зерна немного.

Внезапно он ощутил на себе чужой недобрый взгляд. Остановился, медленно повернулся к дому. На крыльце, вперившись в него исподлобья, стояла в накинутом поверх полотняной рубахи тулупе девушка лет двадцати, чем-то похожая на хозяйку: те же круглое лицо и острый нос, те же русые волосы — правда, сплетенные в длинную косу. Платок накинут небрежно, только на затылок. Ни «здрасте», ни «помочь чем?», ни познакомиться… Странные тут люди, однако…