История папства

Как и Иннокентий до него, Климент предпочитал видеть следующим королем Испании Филиппа Анжуйского. Дед Филиппа, Людовик XIV, возможно, имел свои недостатки, однако он был наиболее могущественным из поборников римского католицизма. Кроме того, в том, что касалось папских территорий в Италии, то испанцы причинили им огромный ущерб. Климент понимал, что папские земли находились бы в большей безопасности, если бы француз, а не испанец держал под контролем находившиеся в руках испанцев Неаполь, Милан и Сицилию. Однако едва ли приходилось ожидать того, что император Леопольд согласился бы с таким оборотом дел, и король Людовик, не теряя времени даром, отправив юного претендента в сопровождении группы французских чиновников в Мадрид, чтобы тот без промедления занял трон, в самом деле не сумел захватить все ключевые посты в правительстве. Людовик не мог знать, насколько долгой и отчаянной окажется назревавшая война и какова будет та цена, которую ему придется заплатить за корону внука.

И вот когда в феврале 1701 года, менее чем через три месяца после восхождения на престол папы Климента XI, а Филиппа Анжуйского приветствовали в Мадриде как короля Испании Филиппа V, французские войска почти одновременно оккупировали территорию Испанских Нидерландов. Почти никто не знал тогда, что Европа погружается в пучину войны за испанское наследство.

Император Леопольд отреагировал быстро. Если Испания из рук слабейшего монарха перейдет к сильнейшему, что мешает передать ее кому-то еще? Как того и опасался папа, Леопольд решил захватить все испанские владения в Италии, начиная с Милана, чтобы помешать их переходу под власть французов. Он нашел себе союзников в лице Англии и Голландии. Эти две морские державы получали огромные прибыли от торговли с Испанией. Некоторые английские и голландские купцы постоянно проживали в Кадисе и других испанских портовых городах. Большую часть XVII столетия обе страны находились не в лучших отношениях, однако теперь решили вместе с императором взяться за общее дело — остановить Францию. Так возник Великий альянс.

Что же касается папы Климента, то все знали о его профранцузских настроениях — он действительно отправил письмо с поздравлениями королю Филиппу в Мадрид, поэтому не стало неожиданностью, что от предложенного им посредничества отказались. Когда война началась, он почел за благо занять нейтральную позицию, хотя это было отнюдь не просто, особенно когда и Леопольд, и Филипп потребовали от него, чтобы он признал их права на Неаполь и Сицилию, где Филиппа уже провозгласили королем без каких-либо трудностей. Если верить венецианскому послу, папа опасался мощи, дерзости и гордыни Габсбургов и ветрености, самоуверенности и склонности к насилию Бурбонов, но при этом ни слова не говорил об их галликанских идеях. Его самым слабым местом всегда была нерешительность. Он и теперь колебался, отчаянно пытаясь выиграть время и тем самым противодействовать обеим партиям.

Апеннинский же полуостров, что было неизбежно, вновь стал ареной боевых действий. Сначала французы осадили и взяли Милан, но затем в 1706 году блистательный имперский полководец Евгений Савойский вытеснил их из Северной Италии. Годом позже австрийские войска Иосифа I, преемника Леопольда, вторглись на территорию Папской области и захватили Неаполь, угрожая самому Риму. Папе, единственным оружием которого было лишь его имя, пришлось принять условия Иосифа и признать захват им Неаполя, а также претензии младшего брата императора эрцгерцога Карла на испанский трон, что, конечно, привело к серьезным осложнениям в отношениях папства с Испанией.

Затем 17 апреля 1711 года Иосиф скончался в Вене в возрасте тридцати трех лет от оспы, и обстановка на европейской политической арене вновь быстро изменилась. Во время своего шестилетнего правления Иосиф активно поддерживал претензии Карла на Испанию; но теперь Карл стал уже не просто претендентом на испанский престол. Великий альянс был создан для того, чтобы воспрепятствовать чрезмерному усилению одной династии — Бурбонов. Если бы Карл унаследовал имперскую корону (как это и произошло, когда его избрали в следующем году императором), возникла бы угроза, что Габсбурги также станут слишком сильными, учитывая, что их владения оказались бы еще более консолидированными, чем во времена предка Карла, Карла V. Как и следовало ожидать, потребовалось много месяцев, прежде чем европейские державы договорились по поводу новой ситуации. Лишь в первый день 1712 года начались переговоры союзников с Францией в голландском городе Утрехте.

То, что известно под общим названием Утрехтского мира, являло собой, по существу, целую серию договоров после европейской войны, которая сотрясала континент одиннадцать лет. Франция и Испания предприняли новую попытку урегулировать свои отношения с соседями. Папа Климент, как обычно, повел себя индифферентно. Карл отказался от своих претензий на испанский престол в пользу Филиппа и получал за это Милан и Неаполь. Франция и Испания официально признавали герцога Виктора Амадея II Савойского, который приходился тестем королю Филиппу, королем Сицилии[271]. Ни в одном из этих случаев с папой не консультировались. Даже старинными папскими фьефами Пармой и Пьяченцей распорядились без его согласия.

Политический и дипломатический престиж Святого престола значительно снизился. Только в вопросах вероучения к мнению папы по-прежнему прислушивались, однако лишь до известной степени. Наиболее сложным вопросом являлся янсенизм во Франции (см. главу двадцать первую). К тому времени он уже полстолетия служил причиной волнений, и все усилия Людовика XIV справиться с ним терпели фиаско. Незадолго до этого они вспыхнули вновь, когда сорок докторов Сорбонны заявили, что католикам дозволено выслушивать осуждение янсенистов «в почтительном молчании». Это вызвало у короля новый прилив ярости. Теперь он потребовал, чтобы папа Климент, уже подвергший докторов критике, выпустил буллу, в которой объявил бы, что одного только пассивного согласия недостаточно; возмутительное учение должно быть прямо и недвусмысленно осуждено, где бы и когда бы оно ни поднимало голову. Климент так и сделал, однако последствия этого оказались отнюдь не такими, каких он ожидал. Во Франции немедленно последовало возмущение, вышедшее далеко за пределы янсенистских кругов. Тон в нем задавал один из наиболее родовитых священнослужителей, кардинал Луи Антуан де Ноайль, архиепископ Парижский. Людовик, разгневанный больше прежнего, начал настаивать на булле, в которой содержалось бы не какое-то частичное, а полное и безоговорочное осуждение янсенизма. И снова папа сделал так, как того желал король, обнародовав буллу «Unigenitus», где осуждалось 101 положение, взятое из недавнего и чрезвычайно популярного сочинения виднейшего янсениста по имени Паскье Кенель. Однако Ноайль и пятнадцать других епископов категорически отказались принять ее — галликанизм, как в этом предстояло убедиться, отнюдь не собирался умирать, — и патовая ситуация продолжалась вплоть до смерти короля в 1715 году.

Поскольку его правнуку и преемнику Людовику XV было только пять лет, регентство доверили Филиппу, герцогу Орлеанскому. Герцог не проявлял интереса к религии; он хотел лишь избавиться от любых проблем раз и навсегда. Он запретил дальнейшие дискуссии по поводу вызывавшей споры буллы и предоставил папе самому искать решение. В итоге Климент обнародовал третью буллу, сохранявшую в силе «Unigenitus» и отлучавшую от церкви всех, кто окажет неповиновение. Она также вызвала осуждение со стороны многих — не только де Ноайля, но и нескольких епископов, французских parlements[272] и Сорбонны. Это, естественно, встретило поддержку регента, но пока шли споры, они наносили все больший и больший ущерб и без того уменьшившемуся престижу папства во Франции, и полемика все еще продолжалась, когда 19 марта 1721 года папа умер после продолжительной болезни. Ему был семьдесят один год. Он занимал папский престол двадцать лет, и именно при нем Рим пережил два катастрофических наводнения, а в начале 1703 года столь ужасный ураган, что колокола звонили сами по себе. За этим последовала целая серия землетрясений, одно из которых разрушило три арки второго яруса Колизея.

271

В 1720 году ему пришлось отказаться от Сицилии в пользу императора, получив взамен имевший сравнительно небольшое значение остров Сардинию. Вплоть до 1861 года, когда его непрямой потомок Виктор Эммануил II стал первым королем единой Италии, он и его наследники носили титул короля Сардинии, хотя они продолжали править, находясь в столице своих предков Турине.

272

Parlements — провинциальные парламенты во Франции при старом режиме, т.е. до Великой французской революции.