Страница 9 из 11
Прижилась кличка. Даже он сам отзывается на нее без раздражения. Тоже ведь травоядный… Как только понял, что его бизнес-патрон начинает разруливать суперсложные ситуации по принципу «нет человека – нет проблемы», потихоньку стал готовить себе площадку и бесконфликтно смылся в Париж. Проиграл в масштабе, но приобрел безопасность. Бедненький… В детстве стал жертвой киднеппинга. Сволочи завязали ему глаза, укол сделали и обрубили фалангу мизинца. Родители получили по почте коробку-гробик, заплатили выкуп и через сутки получили мальчика. Грамотное лечение помогло залечить травму, но все равно жалко его, и волна нежности к девятипалому Тапиру прямо захлестывает…
Черт, время, время…
Анжела встает из пены. «Как Афродита», – трунит она над собой. Душ смывает следы короткой неги. Громкий звонок – и мандраж снова тут как тут… Не сразу понимает, откуда звук? Сознание перебирает: айфон, стационарный телефон, домофон, дверной звонок или вообще чужой звук – из чьего-нибудь телевизора, например… Пытаясь побороть страх, Анжела медленно надевает халат, запахивает полы, туго сворачивая себя в кокон.
Выйдя из ванной, она слышит, как в двери медленно поворачивается ключ… Что?! И меня пришли… убьют? Надо успеть накинуть цепочку! Где-то был баллончик с газом! – мелькает в сознании, но ноги не двигаются с места.
Как будто находишься внутри фильма ужасов, которые она терпеть не может и все-таки насмотрелась. Прямо как наяву: те же два амбала, которые промелькнули на Никиной лестнице, переступают ее порог. Лица размыты, в руках – огромный клетчатый баул. Не обращая на хозяйку внимания, они достают из него кирпичи и аккуратно выкладывают из них высокий ровный столб, который даже не шелохнется. Как соляной. Зачем кирпичи напихали? А, чтобы видеокамера записала одну и ту же сумку при их входе и выходе. Когда высокий достает из кармана шелковый шнур, похожий на змею, сумасшедшее видение, виртуальный кошмар сменяется безобидной явью: в прихожую входит пожилая узбечка, которая уже несколько лет безмолвно и умело убирает в доме. Звонком в дверь она обычно извещает о своем приходе. Черт, совсем забыла, что на сегодня договаривались!
– Я скоро ухожу, так что давайте сами! Ну, например, пыль на шкафах давно не вытирали… Шелковую пижаму руками выстирайте, а остальное, что в корзине, можно и машиной… – командует Анжела, возвращаясь в ванную: надо перемыться. Вспотела от страха.
Новые звонки – сперва в домофон, а потом в дверь – уже не пугают. На пороге – высокая шатенка с ласковой, немного застенчивой улыбкой. Джинсы как надо, в облипку, короткий твидовый пиджак подчеркивает длинные ноги… На первый взгляд, кроме роста – ничего общего с той брюнеткой из Никиного подъезда. Нет челки, в руках – не льняной баул, а большая красная сумка из плащевки. Да нет, не она… Можно не напрягаться.
9. Ада
– Кофе, чай? – небрежно спрашивает Анжела и идет в дальний угол гостиной-столовой, где притулились остатки от обычной кухни – раковина с водопроводом, двухконфорочная плита, небольшой холодильник и кофеварка, лучшая из доступных в столице. – Зейнаб нам приготовит.
– Спасибо, я не хочу, – отвечает Ада, не двигаясь с места.
– Зейнаб, отбой! Да вы проходите, проходите! – небрежно кричит Анжела.
При обслуживающем персонале – будь то приходящая прислуга, маникюрша, портниха, тренер по фитнесу… несть им числа – они нисколько не напрягаются, не сковывают себя.
– Алло! – отрывисто отвечает Анжела на вызов айфона и с прижатой к уху дощечкой идет в спальню, кивком показав Аде, чтобы та следовала за ней. – Волосы на затылке закрепите, – командует она, слегка развалившись на стуле у трюмо. – Кудряшки чтобы вот так свисали… – поворачивает лицо к Аде и вертит зрачками. – Это я не тебе, Катюш, – говорит она в трубку, – у меня тут парикмахерша, подожди минутку, – и, отложив телефон на столик, обеими руками показывает, как надо уложить волосы. – Так ты уже знаешь? Приедешь? Из Марбельи? Спасибо, солнце мое.
Следующие полтора часа Ада сосредоточенно работает, реконструируя по телефонным репликам завидную Анжелину жизнь. Та успевает разобраться с самыми разными проблемами – перенос массажа, новая коллекции сумок, приглашения на презентации, билеты в Куршевель…
И через миг, для обеих пролетевший незаметно, в зеркале отражается настоящая зверская стерва. Красивая, черт возьми! Как будто все презрение к мелким людишкам, всю жесткость, которая пряталась у Анжелы где-то внутри, вдруг взяли и выставили наружу. И глаза… Над ними Ада работала вдохновенно, как художник подбирала тени. Радужка стала не каряя даже, а кофейного цвета, будто глаза увеличились, распахнулись, и оттуда, как из колодца, – тревога бездонная…
– Спасибо, Ада, – не утепляя голос, говорит Анжела. – Зейнаб, расплатитесь! – напрягается она, чтобы перекричать шум от пылесоса, урчащего в соседней комнате. Безуспешно пытаясь поймать взгляд Ады, добавляет чуть потише: – Я на Пушкинскую сейчас еду. Подвезти? Ты где живешь? – И, не дожидаясь ответа, быстро диктует номер своего мобильного.
Прислуга должна иметь обратную связь, чтобы предупредить, если вдруг не поспевает в назначенное время. Подразумевается, что теперь они часто будут встречаться?
Ада хмуро и споро собирает свои причиндалы, резко идет к выходу и на прощанье вдруг так смотрит в глаза хозяйке, прямо обжигает своим вроде даже отрешенным взглядом, что та забывает попрощаться.
10. Глеб
Глеб не заметил, как унесся весь этот день. Что привычно. Темп, темп! Результат расследования по-любому зависит от энергичности первых суток – этот вывод с недавних пор он старается применять и к личным делам. Время теперь быстрое, зазеваешься, – и шанс упустил.
А что-то по сексуальной части предпринять требуется – сегодня облизнулся даже на обтянутую синим сарафаном жопу Олеговны… Не стану я в фантазиях перетрахивать всех по месту работы. Но ведь скоро до ручки дойду в своем анахоретстве. Хм… Служба занимает все мысли и все время, и ночью во сне никакой бабы не промелькнет – одни убийства да поиск улик. А свидетели обычно – старухи, а если вдруг молодуха, то спившаяся, обкурившаяся. Глаз положить не на кого. Впервые, кажется, подворачивается возможность совместить… приятное с полезным…
Так что с Анжелой надо связаться, не мешкая. Но с кондачка к ней… Штучка с перцем! Можно, конечно, еще порасспрашивать ее как свидетеля. Якобы надо уточнить некоторые детали. Да почему «якобы»?!
Похоже, правда, многое уже ясно: есть фотороботы двух громил с сумкой (спасибо соседкам: малейший шорох на лестнице притягивает их к дверному глазку), в одном из амбалов секретарша любовничка опознала его только что нанятого шофера.
Ну и козел этот Олег! По фотороботам никого не опознал… Соврал? А может, мозги от страха совсем отключились. Такого даже и подозревать смешно – слабак! Губы дрожат, глаза бегают… Хватает за плечо и, как заведенный, заклинает: «Она ведь жива? Жива? Жива!» Мол, Нику в комнате искал – поэтому и ползал по полу… Абсурд! Явно сбрендил мужик… Может, от горя?… Ну не кинулся бы нормальный убийца уничтожать улики при таком ушлом свидетеле, как Анжела.
Но и насчет парикмахерши тоже надо бы покопаться. Анжела может тут помочь, убеждает Глеб сам себя и лезет в карман за телефоном. Черт, левый столбик отсутствует: в подземелье родного «Крылатского», как всегда, связи нет. Ладно, позвоню из дома. А сейчас надо заскочить в «Перекресток»: в брюхе урчит так, что девица, прижатая вечерней толпой к его бедру, скривила рожу.
Мысли Глеба переключаются на составление ужинного меню. Если не иметь плана, то накупишь всякой ерунды, поддавшись магазинному давлению – манипуляторы они еще те… Так разложат продукты, так обманут скидками, что дома только чертыхнешься: какой дряни накупил!
А есть хочется – аж руки дрожат. Значит, терпения хватит максимум на то, чтобы дождаться, пока всплывут брошенные в кипяток пельмени. Возмечтаешь приготовить что-то более мудреное, салат, например, из огурцов с помидорами, отбивную или хотя бы куриную ножку зажарить – все закончится обычной сухомяткой.