Страница 50 из 63
— И от всех утаили? Дюжину ежей мне в порты! — всплеснул руками Аеш.
— Думали шамим пошмотреть, а уш там…
— Подожди… — в сознании крутилась какая-то догадка, но ухватить ее никак не получалось. — Восстановлением занимался только твой клан?
Гуран-Абур пристально посмотрел на меня.
— Нет, — проговорил одними губами.
— Этот, как его… Курум… Его люди тоже участвовали?
— Вургл-Курум, — криво усмехнулся двоедушник. — Ты шнова удивляешь меня, шеловек. Да, он видел проход.
— И спускался вниз?
— Того шказать не могу — не ведаю.
— Я бы спустился, — заявил Аеш. — Тебя сколько не было? Только кура глупая не посмотрит, что там — внутрях подвалов.
— Ну, теперь-то у него месяц отдыха в Белой штольне. А у нас шанс вытащить снизу все важное, что там еще осталось. Если что-то осталось… Как думаешь, — повернулся к Гуран-Абуру, — перед принудительными работами он не поделится вашим маленьким секретом еще с кем-то?
— Чушая душа — темна, а мышли ее шокрыты. Мы — не поделилишь.
— То есть ваш поход был вполне осознанным? Люди твоего клана обо всем знают?
— Да. Мы мешали Вургл-Куруму швободно шпушкаться в подвалы крепошти. Игра — отлишный шанш ишбавитьшя от наш хотя бы на время. Мы приняли решение, которое пошти наверняка погубило бы вешь клан. Я ухошу к Шпящим горам, они отправляютшя в Белую штольню. Их бы продершали там два шрока. Вышившие бы получили швободу, — голос двоедушника точно осип. — Я шнаю, што поштупил, как не подобает воину. Брошил швоих. Оправданий не ишу. Даше та помошь, на которую мы рашшитывали в Шпяших горах, не оправдывает меня.
Я не хотел осуждать его. В конце концов, его решение — это его решение, и в лица собственным "людям" смотреть именно ему.
— Найден, — повернулся к ворожее, — ты была возле Спящих гор?
— У самих гор — нет. Только у Дроздяны. Дальше делать нечего.
Думаю, мы все одинаково поняли, что значит: "дальше делать нечего". Не на кого охотиться. Но необязательно волхвы шастают в предгорьях и следят где ни попадя. Если ушли отсюда, если намеренно искали тихое место — странно, если бы показывались каждому первому. Другое дело — таинственные Наместники Духов. Эти, скорее всего, обитают где-то рядом.
— Куда вы относите добытое жидкое серебро?
— К Лихому кряшу.
— Оставляете и уходите?
— Да.
— И каждый раз его забирают? Никаких следов?
— Шабирают, — кивнул Гуран-Абур. — Мы Намештников только раз и видели, когда они к крепошти впервые подошли.
— И до сих пор корячитесь?! — удивился Аеш. — Вы этого — на всю голову ушибленные, что ль?
— Язык немного попридержи, — осадил я ендаря. — Так можно посмотреть те свитки?
— Пошле шеремонии у главы рода. Тебе будут возврашены права на имушештво клана. Чашть швитков шпрятана в моем доме. Потом, ешли на то будет воля предков, я отведу тебя к проходу на нишний уровень.
— Хорошо. Сначала дело, потом забавы.
Официальня церемония объявления результатов игры прошла через день. Несмотря на интерес к наследию волхвов и желанию поскорее покинуть горную крепость, я даже был рад, что прием у главы рода немного отсрочили — успел худо-бедно прийти в себя. Почему-то сильно болела челюсть. Не помнил, чтобы получал в нее, но факт оставался фактом — есть приходилось очень медленно, маленькими кусочками.
Нас принимали в том же самом зале — за "холодильником". Сегодня здесь было натоплено еще сильнее, чем в прошлый раз. Лично я взмок уже через пару минут. Шкуры на полу обновили (точнее, накидали новых), на столы выставили большие деревянные тарелки с горячим мясом и глиняные кувшины с каким-то напитком, много пустых чаш. Иного угощения не было.
Народу собралось весьма много. Не столько, как на крепостных стенах, но десятка три-четыре. Наверное, самые уважаемые члены рода.
Вся наша команда стояла перед главой рода. Тот некоторое время сверлил нас непроницаемым взглядом, затем резко поднялся, вскинул над головой руки.
— Во имя прошветания рода нам долшно шпушкаться в Белую штольню. Во имя прошветания рода мы ишбираем тех, кто штанет нашими руками в нелегком труде добычи шидкого шеребра. Шегодня члены клана Гуран-Абура покидают Белую штольню, штобы вернутьшя в швои дома. Теперь их глава — шеловек Артем.
Он указал на меня. В зале раздались одобрительные выкрики. Немного, но, по крайней мере, нет прежнего негатива.
— Члены клана Вургл-Курума займут их мешто, — продолжал глава рода.
— В этом решении нет шправедливошти! — раздался рычащий голос и из собравшихся вышел двоедушник. Тот самый гигант, который так бросился мне в глаза в игре. Глава проигравшего клана. — Игра швершилашь две шедмицы назад. Он! — кивок в сторону Гуран-Абура. — Шбешал, как крыша!
"Бегающая крыша — это сильно".
— Брошил швоих. Отдал клан чушаку! — он с отвращением сплюнул себе под ноги. — И вше ради чего? Ради мешти. Ради попытки прикрыть шобштвенную трушошть.
— Шамолчи, — спокойно проговорил глава рода и сел. — Решение принято. Они полушили шанш и вошпольшовалишь им.
— Ты шлеп в швоей штарошти! Ты отштупил от шаконов. Предки не оштавят этого без внимания. Готовьшя к большим бедам, глава… — слова двоедушника будто наяву истекали ядом. — Я подшиняюшь твоей воле и шпушкаюшь в Белую штольню. Но нешправдливошть рано или пошдно принешет ша шобой кару.
Прежде чем глава рода успел что-то сказать, Вургл-Курум резко развернулся и покинул зал, оставив после себя тяжелую тишину.
— Прошледить ша ним, — спустя несколько секунд проговорил глава. — Ошень штроптив штал.
Я бы не удивился, если б завтра или даже сегодня в крепости произошел военный переворот. Наверняка у здоровяка среди остальных двоедушников имеется немало сторонников, а у нынешнего главы немало недовольных. Сложив нехитрые составляющие, приправленные поражением Вургл-Курума и возвращением беглеца-труса, тут же восстановившего утраченную честь, получаем горячий коктейль. Одна надежда на то, что за время своего проживания здесь двоедушники научились бескровно улаживать подобные конфликты. Вряд ли проигравшие игру всегда тихо и мирно спускались в Белую штольню.
Последовавшее далее пиршество не затянулось надолго. Собравшиеся будто специально не ели с самого вечера. Набросились на приготовленное мясо с жадностью и шумом. Поднимая чаши с напитком сильно похожим на темное пиво, выкрикивали короткие поздравления в наш адрес. Кое-кто даже подошел к Гуран-Абуру, произнес что-то на родном языке. Ближе к концу пиршества появился Анум-Дараван. Его тепло приветствовали. Вообще у меня сложилось впечатление весьма простых дружеских отношений. Недовольные выкрики и презрение остались там, в дождливом игровом дне. Сегодня же все чествовали победителей — без сомнения достойных членов рода. Даже если они и чужаки.
Я еще раз поблагодарил Анум-Даравана за помощь. Он только отмахнулся в ответ. Несмотря на распухшую физиономию и несколько прореженные зубы, настроение у него было отменное.
— Держи, — Гуран-Абур протянул мне свиток потемневшей от времени бумаги.
Его дом, как и все прочие, насколько я успел понять, состоял всего из одной комнаты, которая объединяла в себе и спальню, и кухню, и гостиную. Располагалось жилище в теле скалы, в одной из многочисленных пещер, соединенных между собой ходами. Подобные комнаты-дома были вытесаны в стенах пещер, отчего получалось некое подобие многоквартирного дома. Благо, освещения здесь не требовалось: в любой точке в скале воздух оставался прозрачным, напитанным невесть откуда взявшимся светом. На верхние этажи такой "многоэтажки" поднимались по каменным или деревянным лестницам.
Гуран-Абур аккуратно вложил на место в полу плоский камень, из-под которого только что извлек свиток. Двоедушнику вернули право носить в крепости оружие — и теперь на его поясе болтался иззубренный меч, непонятно зачем нужный в пределах охраняемой территории. Боится, что снова отнимут? Мое с Найденой оружие осталось в той комнате, где нас держали до официального приема у главы рода. Надо будет забежать и забрать, как освободимся здесь. Хотя девчонка когда-то успела прихватить нож, который теперь покоился у нее на бедре. И как ее только пустили вооруженной?