Страница 3 из 38
А что бы следовало предпринять боярину при известии, что в его владениях появился дракон? Созвать военный совет, поднять на ноги войско и уничтожить дракона.
Так и поступил бы Калота, если б голова у него варила. А поскольку она не варила, то он приказал Бранко запереть крепостные ворота на все засовы.
— И мост подъёмный поднять! — крикнул он вслед стражнику. — Приготовить котлы с кипящей смолой! И стрел побольше!
После этого Калота в сопровождении старейшин и стражников поспешил к ещё открытым воротам крепости.
Увидав, что боярин уходит, кое-кто из крестьян бросился за ним, в толпе поднялся ропот.
— Сто-о-ой, боярин! — перекрыл шум толпы громовой голос пастуха Гаки. — Ты куда? Вы все укроетесь в крепости, а нам куда деваться прикажешь?
— Мы эту крепость строили, нам и укрываться в ней от опасности! — выкрикнул один дровосек посмелее, вскинул на плечо топор и дал знак своим товарищам: — А ну, за мной!
Человек десять бросились за ним, толпа дрогнула и, казалось, вот-вот ворвётся в боярскую крепость, но зычный окрик Гаки образумил их:
— Стойте! Мы-то схоронимся там, а наши стада? Что будет с нашими волами и овцами? Оставим их на съедение дракону?
Шум усилился: каждый говорил своё, ничего нельзя было разобрать. Но вот над толпой вырос Панакуди. Он взобрался на ограду.
— Люди! — сказал он. — Не то беда, что умом вы небогаты, а то беда, что и последнего умишка лишились. Ну, скажем, набьётесь вы в боярскую крепость, а жить вы там сможете, спрашиваю я вас? Поглядите, нас сколько! Соберитесь вместе, убейте дракона либо сами умрите! Но не от голода за крепостными стенами, а в бою! Под открытым небом! Эх вы, трусы! Дайте мне лук и стрелы!
Панакуди давно умолк, а его односельчане долго ещё стояли молчаливые, смущённые, понурые. Боярин скрылся за окованными железом воротами. Он стоял теперь вместе со своими советниками на сторожевой башне, ожидая, что будет дальше.
Первым пришёл в себя Гаки. Он расправил свои широкие плечи, и над площадью загремел его голос:
— Дед Панакуди прав! Я поведу отряд в бой! Барабанщики, бейте сбор!
Ту-тум, ту-тум! Ту-ту-тту-у-ум! — донеслись со сторожевой башни удары боевого барабана — два коротких, один длинный, такие оглушительные, что многие поспешили заткнуть уши.
Почуяв битву, громко заржали кони на боярской конюшне, мужчины бросились за оружием, женщины, распустив по плечам волосы, заголосили, как велит обычай, оплакивая будущие жертвы, а дети, взобравшись на крыши, запели боевой гимн селения Петухи.
В боевой песне были ещё слова, но детвора их не помнила и поэтому заканчивала припевом: «Трам-там-там, тарарам!» Но всё равно песня звучала очень воинственно, тем более что ребятишки додумались набить пустые тыквы мелкой галькой и потряхивали ими в такт пению, и песня получалась громкая, весёлая и заразительная.
До того заразительная, что даже взрослые не выдержали: боярин Калота, наблюдавший сверху за ходом событий, выхватил меч и стал в такт песне колотить по щиту стоявшего рядом стражника. Военачальники из боярской свиты и старейшины в угоду боярину тоже начали отбивать так: старейшины — булавами, военачальники — мечами. Тем временем на площадь перед боярской крепостью стекалось всё больше народу — люди вооружились кто чем: пастушьими посохами, топорами, палицами, окованными железом дубинами, пращами. Когда все собрались, барабан умолк, и вперёд вышел пастух по имени Гаки.
— Не будем медлить, — сказал он, — я, Гаки-пастух, берусь победить дракона. Все, в ком бьётся храброе сердце, ко мне! Вы готовы? — и взмахнул своим пастушьим посохом.
Многие в ответ воинственно вскинули вверх оружие. Но тут неожиданно в толпе раздался недовольный ропот.
— Мы готовы, но за пастушьим посохом не пойдём! — крикнул Колун, Главный Дровосек в селении Петухи. — Неужто не сыщется среди нас военачальник получше, чем Гаки? Да он не знает даже, с какого конца браться за меч!
Толпа при этих словах загудела, послышались смешки. Гаки растолкал обступивших его людей и шагнул к Колуну.
— А велика ль цена твоему мечу? Что ж, выходи, померимся силой! Ты — с мечом, я — с дубиной. Посмотрим ещё, чей верх будет! — со злостью бросил он обидчику.
Гаки не кричал, не надсаживал глотку, как Колун, но по тому, как побагровело его лицо, было видно, что обида нанесена смертельная и смоет её только кровь.
— Выходи, чего ждёшь? — повторил он приглашение к единоборству.
— Думаешь, напугал? — Колун выхватил меч и с боевым кличем дровосеков: «У-хе-хей!» — замахал им над головой.
Мгновение спустя дубина и меч скрестились, кому-нибудь одному — либо Колуну, либо Гаки — не миновать бы смерти или тяжкой раны, если бы громкий, властный окрик не прекратил поединок:
— Стойте, безумцы! Остановитесь! Вам приказывает Зверолов, Главный Охотник!
Был Зверолов не так уж силён с виду или грозен, но голос его звучал, как труба, и Гаки с Колуном невольно повиновались.
— Не о чем вам спорить, — продолжал Зверолов, когда снова воцарилась тишина. — Что дровосек, что пастух — одна вам цена. Война — не ваше ремесло. В ход пойдут стрелы, а вы сроду стрелы в руках не держали. Поведёт людей на битву с драконом охотник, и никто другой!
— Верно, — поддержали его остальные охотники. — Это вам не в жмурки играть, а с драконом биться!
— В дракона из лука стрелять собрались! — покатился со смеху Колун. — Да твои стрелы разве что блох на драконе пощёлкают! Он весь чешуёй покрыт, и каждая чешуйка — с корыто величиной! Каждая! Понимаешь ты это, несчастный? Её пробить только топору и под силу. Так что поведёт дружину дровосек, и никто другой!
— Верно! Верно! — поддержали его дровосеки.
— Нет, неверно! Не дровосеки пойдут на дракона, а пастухи! — стояли на своём пастухи.
— Охотники — ко мне! Подальше от этого сброда! — снова загремел голос Зверолова, и его лисья шапка поплыла над толпой туда, где стояли особняком охотники.
— Это мы-то сброд? Мы?! Как сейчас тюкну топором по башке, тогда узнаешь, кто сброд!
Один из дровосеков бросился за Звероловом, чтобы схватить его, но человек десять охотников преградили ему дорогу, и между охотниками и дровосеками началась потасовка. Пастухи тоже ввязались в драку, замахали своими пастушьими посохами, и вскоре лязг, скрежет и треск топоров, ножей, дубин смешались со злобными выкриками.
— Кишка тонка с охотниками тягаться!
— Чтоб дровосеки над охотниками верх взяли? Сроду такого не было!
— Чтоб пастухи дровосеками верховодили? Накось, выкуси!
— Да угомонитесь вы! Зря ведь друг дружке рёбра ломаете! — пытался их перекричать дед Панакуди.
Но никто не слышал его. Тогда Двухбородый набрал в грудь побольше воздуху и гаркнул что было силы:
— Жребий! — И повторил ещё раз: — Жребий! Киньте жребий, кому во главе идти! Лучше жребий, чем самим перебить друг друга!
Его слова возымели действие. Драка прекратилась, Панакуди зажал в руке три соломинки разной длины. Кто самую длинную вытянет, тот и поведёт людей на дракона.
Самая длинная соломинка досталась Гаки.
Он тут же стал готовиться к походу. Первым делом собрал всех пастухов и велел Панакуди сосчитать, сколько их. Оказалось — сто три человека, все усатые-бородатые, с дубинками и пастушьими посохами. Потом Гаки стал проверять оружие своих людей.
1
Стихи даны в переводе Ю. Вронского.