Страница 9 из 14
— Молтович.
Джек хлопнул себя по карманам, повертел головой в поисках звонка, ничего не нашел и постучал костяшками пальцев.
— Да! Да, уже иду, — закричали из-за двери.
Противный смех этого типа оказался даже приятней, чем он сам — уродливый неопрятный толстяк в яркой гавайской рубахе, наброшенной на черную футболку.
— Мистер Молтович? Я из ФБР. Агент Джек Уиллис. Мы с вами разговаривали по телефону.
— Да, я помню, — буркнул толстяк.
— Вы действительно видели эту леди? — фотография Лулы была у Джека с собой.
— Да. Двести седьмая квартира. Два дня назад.
— А с тех пор?
Толстяк хрюкнул. Уиллис с трудом сдержал желание раскровянить это жирное рыло. Рукояткой по зубам…
— Где это? — уточнила Скалли.
— На этом же этаже. Налево по коридору и за угол.
— Спасибо. Мистер Молтович, вернитесь, пожалуйста, в квартиру и не подходите к окнам. Спасибо за помощь.
Без лишнего слова толстяк захлопнул дверь.
Оба агента зашагали по гулкому коридору.
— Где же наше подкрепление? — досадливо поморщилась Дана. — Ты же сказал, что вызвал их.
Уиллис широко развел руками:
— Конечно! Они должны были приехать десять минут назад.
— Может, они по пожарной лестнице лезут?
Пожарная или не пожарная… Но как раз у выхода на черную лестницу возилась молодая женщина в ярко-красном свитере и джинсах. Большой таз с выстиранным бельем мешал ей открыть двери. Женщина извернулась, локтем нажала на ручку, толкнула дверь бедром, та распахнулась, женщина подняла голову…
Уиллис радостно засмеялся:
— Смотри! Это она!
Женщина отшвырнула таз с бельем и бросилась наутек.
Оба агента ссыпались по узкому колодцу лестницы в подвал, чудом не навернувшись на выщербленных ступеньках, и оказались в подвале.
— Где она? — отчаянно выкрикнул Уиллис, завертевшись на месте. — Куда она делась?
— Я иду в эту сторону.
Холодный голос Скалли подействовал на него, как ледяной душ. Все правильно, ничего страшного не случилось. Лула где-то здесь. Ее нужно просто найти.
Кроме подразделения федеральных сил, этому дому не помешал бы срочный визит ремонтной бригады и пожарной инспекции. Здешняя котельная разрослась, как чертополох, заполонив протекающими трубами все помещение. Скалли двигалась не опуская оружия, медленно, прислушиваясь к любому изменению в разнокалиберном шуме, наполнявшем подвал.
А вот в этом закутке и вовсе кто-то живет: составил из деревянных ящиков шкаф и стол; отмытая одноразовая посуда составлена стопочкой, на трубах висит белье, даже дверь навешена в простенке…
Скалли инстинктивно увернулась, едва ей почудилось приближающееся шевеление воздуха. Тяжелый кусок дерева просвистел совсем близко от ее головы. Преступница разочарованно завопила, а Скалли футбольным приемом врезалась ей плечом в солнечное сплетение и, не останавливаясь, проволокла до ближайшего препятствия, не позволяя выпрямиться и обрести равновесие. И хорошо, что подвернулась ей старая кровать, бог весть как заблудившаяся в этом подвале, а не груда ящиков, потому что выбирать Дане не приходилось. Она с размаху грохнула свою пленницу о первую же относительно плоскую поверхность и, не давая опомниться, вцепилась в волосы, выломала руку и рывком перевернула изворачивающееся тело, надежно припечатав его к матрасу.
— Не двигаться! Лицом вниз!
Скалли выкрикивала команды чисто автоматически, не рассчитывая на повиновение. И так же автоматически — как на тренировке — методично скручивала визжащую кошку в красном свитере. Эти люди подчиняются не приказам, а болевым приемам. А кричать — кричать положено по уставу:
— Вниз лицом! Сейчас же!
Тяжело дыша, Дана защелкнула на запястьях пленницы наручники. Та всхлипнула и перестала дергаться.
Скалли оглянулась. За спиной у нее стоял Уиллис, только что подбежавший на шум. В левой руке он держал пистолет.
— Ну вот, теперь она в твоем полном распоряжении, Джек, — выдохнула Скалли.
Тот как-то лихорадочно усмехнулся:
— Да. Прямо как собака на поводке.
Он наклонился и взял с постели «вальтер» Скалли.
Дана, похолодев, смотрела, как Джек кладет ее пистолет себе в карман. Спустя секунду на кровать тяжела шлепнулась пара стальных браслетов.
— Я уже сковала ее, — осторожно произнесла Скалли.
— Это для тебя, Скалли. Надевай, — он оскалил зубы. — Давай-давай, надевай! Быстро! — вдруг заорал он, прицеливаясь. — А то вышибу мозги прямо здесь.
— Джек… — начала она.
— Надевай наручники, — холодно повторил Уиллис.
Дана почувствовала, как сдавило горло. Она потянулась за браслетами, села и по очереди защелкнула их у себя на запястьях.
Пленница в красном свитере, извернувшись, ухитрилась сесть. Что происходит, она явно не понимала, вид у нее был затравленный.
Уиллис присел на корточки рядом с Филипс.
— Ну давай, малышка, приходи в себя, — он лизнул палец, провел по ее щеке. — Сука, — всхлипнул Джек внезапно севшим голосом, — у тебя вся морда грязная.
— Убери от меня свои поганые лапы! — съежилась та.
— Малышка ты не представляешь, где я был, — хриплым шепотом говорил плачущий мужчина, — ты не поверишь…
На несколько секунд в голове у Скалли образовалась звенящая пустота. Потом появились отдельные слова, сложившиеся во вполне отчетливую мысль: «Какие, к черту, невротические симптомы… У него острый психоз. Он действительно вообразил, что он — Дюпре…»
Северная окраина Балтимора, штат Мэриленд
26 декабря 1994, понедельник
Вечер
К дому, служившему «влюбленным» убежищем, они добрались уже в сумерках. Уиллис бросил угнанную машину, не доезжая до места примерно два квартала, и оставил ключи в замке зажигания. Он был уверен, что не пройдет и часа, как бесхозный «форд» приберет к рукам местная шпана.
Женщины, не сопротивляясь, пошли пешком. Не тот это был район, где приходят на помощи сопротивляющимся женщинам.
В доме Джек приковал Скалли к батарее парового отопления, завесил окно тряпьем и ненадолго забыл о существовании заложницы. У него были куда более сложные проблемы: Лула по-прежнему не желала ему верить.
— Ты говоришь, это сумасшествие! Ты думаешь, я сам не знаю, что это сумасшествие? — орал он, бегая за ней по всему дому, а она зло отмахивалась, растирая запястья, сбитые наручниками. — Это не мое лицо! Это не мои руки! Н внутри-то — именно я! И я знаю тебя, — он перешел на шепот.
Страстный шепот. Он едва доносился до соседней комнаты, отведенной для пленницы. Скалли не разбирала слов, но ей вполне хватило интонации — таких, казалось, забытых и таких знакомых… Спокойно, Старбак. Она съежилась на полу и уткнулась лбом в батарею. Слава богу, в этом полузаброшенном доме топили спустя рукава.
— Я знаю про тебя все. Спроси меня. Спроси меня о чем угодно!
Теперь он снова кричал, и это было к лучшему. Слова, которые он произносил, причиняли Дане боль, но лучше слышать, чем угадывать.
— Твой день рождения — седьмое апреля. Любимый цвет — красный.
Лула яростно сверкнула глазами и сорвала с себя красный свитер. Швырнула в угол. Не выбирая, схватила первую попавшуюся — не красную — тряпку, черное платье, и натянула через голову.
— Ну давай, спроси меня еще что-нибудь, ну спроси!
«Это истерика, — размеренно повторяла про себя Скалли. — Он перевозбужден. И даже когда перевозбуждение пройдет, он все равно будет думать, что он — Дюпре. Если мне не удастся его переубедить. А как?»
Лула Филипс не могла поверить в бредни, которые плел спятивший коп, но одно она поняла: ей ничто не грозит. Кроме того, у них в заложниках — агент ФБР. С женщиной можно разобраться потом. Сначала — с мужчиной. Если этому психу так уж хочется, она найдет о чем спросить. Есть вещи, о которых знал только Дюпре и которые никак не могли попасть в полицейское досье.