Властители земли

Огромным усилием воли Римо удалось свернуть со своего пути. Он уже так близко подошел к старому корейцу, что шелковая пола кимоно коснулась обнаженной руки Римо. Слезы хлынули у него из глаз, когда та часть его, что по-прежнему оставалась Римо боролась, и дралась, и сражалась со зверем, овладевшим телом и почти овладевшим разумом Римо. Визжа, Римо бросился на огромный валун и обхватил его руками.

— Я не стану убивать Чиуна, — простонал Римо, изо всех сил цепляясь за камень.

Римо чувствовал, как неодушевленная масса в его объятиях стала теплой, потом задрожала. Потом из легких Римо в последнем ужасном усилии вырвался воздух, выдавливая яд из его тела, окровавленные руки все еще конвульсивно цеплялись за неровную поверхность валуна, в последний раз Римо приник к камню.

Валун с громким треском взорвался. Фонтаном взлетели высоко в воздух осколки и песок.

Когда пыль осела, Римо поднялся на ноги.

Как человек.

Чиун ничего не сказал. Только один раз понимающе, одобрительно кивнул, и этого было достаточно.

Римо кинулся бежать через прогалину, смех Перривезера вдруг оборвался, и Римо услышал, как протестующе заскрежетал металл, когда резко включилось сцепление и джип двинулся было прочь.

Римо бежал, чувствуя совершенную согласованность действий всего тела, четко выполнявшего указания разума.

Джип несся впереди, в некотором отдалении, легко передвигаясь по пыльной дороге.

И вдруг остановился.

Перривезер сильнее втиснул педаль газа. Колеса бешено крутились и вертелись, но машина не двигалась.

Когда Перривезер оглянулся и увидел, как Римо рукой удерживает машину на месте, рот у него раскрылся от изумления. Он пытался что-то сказать.

— Муха откусила тебе язык? — поинтересовался Римо, а потом задняя часть джипа поднялась в воздух, машина перевернулась и, рухнув на обочину, покатилась вниз по склону холма, кувыркаясь и окутываясь пламенем.

Ударившись о выступающую обнаженную скалу, горящая машина остановилась.

— Вот так-то, дорогой, — холодно сказал Римо.

Он почувствовал, как Чиун встал рядом с ним.

— Он мертв? — спросил Чиун.

— Он уже должен быть в своем мушином раю, — ответил Римо.

С мгновение они молча смотрели на пламя, но тут вдруг Римо почувствовал, как напряглось и застыло тело Чиуна. Римо и сам не удержался от стона, когда увидел, что привлекло внимание Чиуна.

Маленький рой мух поднялся в воздух с останков догоравшего джипа. В резком солнечном свете их сверкающие крылья были кроваво-красного цвета.

— Ох, нет, — вырвалось у Римо. — Сколько же их! И они вырвались на свободу! — он посмотрел на Чиуна. — Что мы можем сделать?

— Мы можем стоять тут, — ответил Чиун. — Они сами нас найдут.

— А потом что? Отдать себя на съедение мухам?

— Как же мало ты разбираешься в ходе вещей, — заметил Чиун.

Краснокрылые мушки взлетели на большую высоту, унесенные потоками горячего воздуха, поднимавшегося от горящего джипа. Потом они, похоже, заметили Римо и Чиуна, потому что полетели к ним.

— Что нам теперь следует делать, папочка? — снова спросил Римо.

— Стоять здесь и привлекать их к себе. Но не позволять укусить.

Мушки, которых было, наверное, несколько дюжин, лениво кружились вокруг двух людей. Время от времени одна из них снижалась, собираясь присесть, но резкие движения тел Римо и Чиуна вспугивали их и заставляли вновь подниматься в воздух.

— Все это великолепно, пока мы не устали от этих упражнений, — заметил Римо.

— Недолго осталось, — успокоил его Чиун. — Обрати внимание на круги, которые они описывают.

Римо посмотрел вверх. Плавное кружение становилось все более беспорядочным. Изменилось и жужжание мух, оно стало неровным и очень громким.

Мухи одна за другой вдруг начали с бешеным гулом резко пикировать, на мгновение им удалось выровнять свои полет, но потом они снова дружно пошли вниз. Мушиные тельца подали на землю у ног двух мужчин, скорчившись в последнем усилии, они оцепенело застывали.

— Они сдохли, — в изумлении произнес Римо.

Чиун сорвал большой лист и сложил из него коробочку-оригами. Внутрь он поместил несколько дохлых мушек.

— Для Смита, — пояснил кореец.

— Почему же они сдохли? — спросил Римо.

— Все дело в воздухе, — объяснил Чиун. — Их сделали невосприимчивыми к ядам, но при этом мушки потеряли способность долго жить в том воздухе, которым мы дышим. Именно поэтому погибла муха в нашей лаборатории. То же самое убило муху, укусившую бедного толстого белого приятеля Смита, — он спрятал коробочку из листа в складках своего кимоно.

— Значит, мы вообще были тут не нужны, — произнес Римо. — Эти чудовища сами благополучно сдохли бы.

— Мы были нужны, — возразил Чиун. Он кивнул на тлеющие останки джипа, где скрывалось тело Перривезера. — Было и другое чудовище.

Глава двадцать вторая

Неделей позже Смит появился в их номере в отеле на побережье Нью-Джерси.

— Чиун был прав, — сказал Смит без всяких предисловий. Он снял очки и потер глаза. — Эти мухи не могут существовать в обычном воздухе. Они жили в лаборатории Перривезера только потому, что там был очищенный воздух. Они представляли собой мутацию, нечувствительную к воздействию ядов. А обыкновенный воздух их погубил.

— Обыкновенность вообще очень многое губит, — согласился Чиун. — Великих учителей могут погубить обыкновенные или даже еще хуже, чем обыкновенные, ученики.

Это утверждение прозвучало для Смита своего рода частным выпадом в бесконечном споре двух мужчин, поэтому он лишь прокашлялся, а потом вынул из кармана пиджака записку и вручил ее Римо.

— Это тебе было оставлено в лаборатории МОЗСХО, — пояснил Смит.

Римо кинул взгляд на записку. Она начиналась: «Дорогой Римо».

— Она сообщает тебе, что отправляется на Амазонку, где попытается найти новые применения разработкам доктора Ревитса в области феромона.

— Эй, Смит, я, конечно, весьма благодарен вам за то, что вы прочитали это. Представляете, от скольких хлопот вы избавите меня, если всегда будете просматривать мою частную почту.

Он кинул записку в мусорную корзинку.

— Вам не позволено иметь частной переписки, — возразил Смит. — Как бы там ни было, Даре Вортингтон сообщили, что доктор Римо и доктор Чиун погибли во время аварии джипа в Увенде.

— Я никогда не погибал, — заявил Чиун.

— Это просто вежливый вымысел, — пояснил Смит.

— Ах, так. Понимаю. Вежливый вымысел, вроде обещаний некоторых людей, — заявил Чиун, пристально глядя на Римо.

— Смитти, теперь вам бы лучше уйти, — сказал Римо. — Нам с Чиуном надо кое-что сделать.

— Я не могу помочь? — спросил Смит.

— Как бы мне хотелось, чтоб могли, — вздохнул Римо.

Оставшись один в своем кабинете, Смит откинулся на спинку кресла. Голубое одеяльце Берри Швайда висело на стуле рядом с письменным столом. Смит поднялся, взял перепачканный клочок ткани и направился с ним к мусорной корзине.

Если Римо смог так поступить с запиской Дары Вортингтон, значит, и Смит сможет это проделать. В организации не оставалось места для чувств. Смит уничтожил сына своей секретарши с такой легкостью, как проделал бы это с надоедливой осой. Или краснокрылой мушкой. Берри Швайд мертв, он был бесполезным и убогим дурачком. Единственное, что он сумел сделать, так это обеспечить надежную защиту компьютеров КЮРЕ, и тех, что находились в помещении под кабинетом Смита, и тех, которые хранили дублирующую информацию на Сент-Мартине. Ну, а помимо этого он был всего лишь несносным, инфантильным и назойливым существом.

Смит швырнул было одеялко в мусорную корзинку, но оно точно приклеилось к ладони. Смит почувствовал, как цепляются за его пальцы потрепанные шелковистые лохмушки, будто это сам Берри Швайд уцепился за его руку.

Он тронул одеялко другой рукой. Для Берри оно было единственным утешением в жизни. Смит ощутил, как болезненно сжалось сердце.