Страница 20 из 23
Простив функционализма было высказано несколько философских аргументов, которые оказались фатальными. Многие из них отмечали, что функционализм страдает от двух проблем, непосредственно связанных с сознанием: отсутствие квалиа и функциональное зомбирование. Квалиа, субъективные качественные свойства сознания, представляют проблему для функционализма, потому что он не только не может объяснить их, но даже не признает самого факта их существования. Эти свойства составляют самую суть сознания, однако они находятся за пределами той характеристики, которую дает сознанию функционализм. Следовательно, полная, но исключительно функционалистская теория сознания даже не упоминает квалиа, потому что их нельзя охарактеризовать функционально, а это значит, что функционализм не может объяснить сознание. Отсутствие квалиа создает вторую проблему функционализма. Даже если в один прекрасный день мы научимся создавать интеллектуальные компьютерные системы, полностью удовлетворяющие функционалистскому критерию «иметь сознание, подобное сознанию человека», т. е. обрабатывающие информацию так же, как мы, и реагирующие в той же интеллектуальной манере, что и мы, это будут лишь зомби, лишенные сознания: сложные системы, обладающие грандиозной способностью обрабатывать массивы информации и сенсомоторной трансформацией ввод-вывод, но полностью лишенные субъективного сознания (более подробно об этом в главе 3, разделы «Как описывать субъективную реальность сознания?», «Понятия, описывающие отсутствие сознания»).
В 70-х и 80-х годах XX века функционализм был доминирующей теорией сознания, и у него были весьма влиятельные защитники, в частности Хилари Путнэм, Джерри Фодор и Дэниэл Деннетт, но растущие проблемы сознания (отмеченные некоторыми другими известными философами, включая Джона Сирла и Нэда Блока), оказались среди основных причин падения функционализма в 90-х годах XX века, когда зародилась современная наука о сознании. Хотя некоторые версии функционализма популярны в философии сознания до сих пор, лишь немногие воспринимают ее серьезно, как окончательное решение проблемы «душа-тело».
Почему останется проблема «душа-тело»?
«Объяснительный разрыв» и «трудная проблема сознания»
Итак, теперь мы знаем, что для решения проблемы сознания предложено немало разных философских теорий. Однако пока что ни одна из них не может быть признана полностью успешной. Проблема не исчезла, она остается с нами, и теперь философы ищут ответ на принципиальный вопрос: почему эта проблема оказалась столь трудной? Есть ли в сознании нечто особенное, что отличает его от всего прочего, с чем наука успешно справляется? Сегодня суть проблемы «душа-тело» обсуждается под двумя названиями: «объяснительный разрыв» (термин введен в научный оборот Levine, 1983,1993, от англ. explicit – явный, осознанный – Примеч. науч. ред.) и «трудная проблема сознания» (термин введен в научный оборот Chalmers, 1996). В своем самом общем виде «трудная проблема сознания» заключается в том, что мы не имеем ни малейшего понятия о том, как какая-либо физическая система может «произвести на свет» или положить начало каким-либо субъективным качественным переживаниям. В частности, мы ничего не знаем о том, как нейроны, нейронная активность или нечто физическое, происходящее в мозге, способны совершить подобный трюк.
«Объяснительный разрыв» проливает дополнительный свет на то, почему «трудная проблема сознания» так трудна, почему сознание нельзя объяснить точно так же, как обычно объясняются другие физические явления. Понятно объяснение, как из молекул кислорода и водорода при определенных условиях образуются молекулы воды. Очевидно объяснение, почему в интервале температур от 0 до 100 °С вода представляет собой жидкость: при этих условиях молекулы легко перемещаются относительно друг друга, а при более низких температурах это невозможно и вода превращается в лед. В этом нет никакой необъяснимой тайны.
Однако явные переживания в нашей субъективной психологической реальности, судя по всему, кардинально отличаются от физических или нейронных свойств объективной биологической реальности мозга. Чтобы объяснение связи между субъективными переживаниями и объективной активностью мозга было подлинным, оно должно быть таким же понятным и очевидным, как объяснение перехода воды из жидкого состояния в твердое с точки зрения поведения ее молекул. Но разве можно увидеть и понять любое сочетание нейронных активностей, какое только можно себе представить, приводящее с постоянством закона к явным переживаниям?Складывается впечатление, что объяснение субъективных осознанных явлений в терминах объективных биологических явлений не работает, ибо любая связь между конкретным субъективным переживанием и конкретной нейронной активностью, какую только можно себе представить, представляется исключительно произвольной и необъяснимой. Как или почему эта конкретная нейронная активность приводит к переживанию, обладающему именно этим конкретным качеством? Даже если мы узнаем, что нейронная активность типа Z неизменно приводит к возникновению явного переживания типа Q, и даже если бы связь Z => Q была бы фундаментальным законом природы, мы и тогда не понимали бы, почему существует связь между Z и Q, на чем она основана и как она работает; мы знали бы только одно – что такая связь существует. Стрелку, идущую от Z к Q, можно интерпретировать так: «здесь происходит чудо». Любая попытка объяснить связь между физическим и явным мирами стремительно проваливается в бездонную пропасть: в непреодолимый «эксплицитный провал».
Субъективное
Свойства, поддающиеся описанию и объяснению, можно наблюдать открыто и объективно: имея надлежащее оборудование, практически каждый может наблюдать, допустим, активацию нейронов в мозге или измерить ее. То, что в мозге происходит активация нейронов, и то, что нейроны активируются с определенной скоростью, или частотой, представляет собой объективный факт. Нейронные явления существуют независимо от того, наблюдаем мы за ними или нет, и факт их существования может быть подтвержден (или опровергнут) с помощью наблюдений и измерений, реализуемых разными способами разными людьми независимо друг от друга. Это и определяет статус нейронной активации как объективного факта о мире.
Другое дело феноменальное сознание (определение феноменального сознания дано в главе 3, раздел «Как описывать субъективную реальность сознания?»). Вы пребываете в эйфории, у вас болит зуб или вы видите себя во сне летящим по воздуху, – все это субъективные переживания. Никто, кроме вас самих, не может ни наблюдать за ними, ни иметь этих переживаний; точно так же никто со стороны не может ни подтвердить, ни опровергнуть сам факт их существования, ни знать качеств этих переживаний так, как знаете их вы. Даже если мы просканируем активность вашего мозга с помощью новейшего оборудования, мы в лучшем случае увидим в нем только примеры нейронной или метаболической активности; с помощью объективных методов исследования мы не увидим ничего, даже отдаленно напоминающего ваши переживания. Переживания существуют только для одного человека, только для вас, с вашей субъективной точки зрения, в вашей субъективной психологической реальности.
Проблема заключается в том, что вся наука построена исключительно на объективной точке зрения стороннего наблюдателя. «Реальными» признаются только те сущности, которые так или иначе могут быть изучены с этой позиции. Физические сущности могут наблюдаться кем угодно либо непосредственно органами чувств, либо косвенно по их воздействию на исследовательское оборудование; они обладают причинной силой и исполняют специфические причинные роли в физическом мире; они состоят из других физических свойств или сущностей, так что эти крупномасштабные сущности могут быть разложены на микроуровневые сущности. Есть все основания полагать, что феноменальное сознание не подчиняется этим принципам. Его нельзя наблюдать ни напрямую, ни с помощью какого бы то ни было оборудования, в частности оборудования для визуализации работы мозга (во всяком случае, не с помощью того оборудования, которое доступно ныне). Феноменальные свойства, или качества переживания, нельзя разложить на причинные и функциональные роли, в связи с чем функционализм так и не смог постичь сознание. Похоже, такие качественные свойства переживания, как белизна, болезненность, сладость, мягкость, счастье, не состоят из микроскопических физических сущностей более низкого уровня вроде нейронов или молекул. Следовательно, складывается впечатление, что невозможно создать такую теорию мозга, естественным следствием которой станет объяснение сознания, поскольку мозг может быть полностью описан объективными физическими, химическими и биологическими терминами, как любая другая чисто физическая система, но такое описание ни в коем случае не приведет к объяснению качественных, субъективных свойств сознания и не будет включать его.