Страница 187 из 272
Младенец беспомощен и беззащитен, и эта наша младенческая беззащитность усиливает наши связи с другими людьми. Уже вскоре после рождения младенец демонстрирует разные социальные реакции — любовь, страх, гнев. Но самая первая и самая сильная из них — любовь. Младенцы очень быстро начинают отдавать предпочтение знакомым лицам и голосам. Стоит родителям обратить на него внимание, как он сразу же начинает «ворковать» и улыбаться. Восьмимесячный малыш ползает за отцом или матерью, когда его разлучают с ними, начинает плакать, а воссоединившись с ними вновь, «прилипает» к ним. Социальная привязанность, которая удерживает детей рядом с теми, кто заботится о них, играет роль мощного импульса к выживанию.
{Привязанность детей к взрослым, особенно к тем, кто заботится о них, является мощным импульсом к выживанию. В августе 1993 г. после драматичной баталии в зале суда безутешную Джессику Дебоэр, 2,5 лет от роду, разлучили с единственной семьей, которую она знала, и вернули биологическим родителям}
Дети, не знающие родительской любви и порой оказывающиеся совершенно беспризорными, становятся замкнутыми, пугливыми и молчаливыми. Психиатр Джон Боулби, изучавший по заданию Всемирной организации здравоохранения состояние психики бездомных детей, писал: «Сердечные привязанности к другим человеческим существам — это стержень, вокруг которого человеческая жизнь вращается не только тогда, когда человек — младенец, ребенок или школьник, но и тогда, когда он — подросток, юноша, зрелый человек или старик. Эти сердечные привязанности являются для него источником сил и позволяют ему радоваться жизни…» (Bowlby, 1980, р. 442).
Исследователи сравнили природу привязанности и любви, на которых основаны разные близкие отношения: между родителями и детьми, друзьями, принадлежащими к одному полу, и супругами или любовниками (Davis, 1985; Maxwell, 1985; Sternberg & Grajek, 1984). Всем типам привязанностей, основанным на любви, присущи некоторые общие черты: люди понимают и поддерживают друг друга, они также ценят общество друг друга и радуются возможности быть вместе. Страстной любви, однако, свойственны и некоторые дополнительные черты: физическое влечение, желание исключительности и безграничное восхищение предметом страсти.
Но чувство страстной любви знакомо не только любовникам. Годовалые дети испытывают к своим родителям страстную привязанность (Shaver et al., 1988). Во многом их поведение напоминает поведение юных влюбленных: они с радостью принимают физические проявления нежности, переживают разлуку, выражают восторг при встрече и получают огромное удовольствие от всех знаков внимания и одобрения. Зная, что привязанность детей к тем взрослым, которые заботятся о них, бывает разной, Филипп Шавер и Синди Хейзан решили выяснить, отдают ли и взрослые люди предпочтение тем же типам привязанности, к которым они были склонны в детстве (Shaver & Hazan, 1993, 1994).
Типы привязанности
Примерно 7 детей из 10 (и примерно столько же взрослых) демонстрируют прочную привязанность (secure attachment) (Baldwin et al., 1996; Jones & Cu
Примерно 2 из 10 детей и взрослых демонстрируют сдержанную привязанность (avoidant attachment). Несмотря на внутреннее возбуждение, дети, испытывающие сдержанную привязанность, не демонстрируют ни большого волнения при разлуке с теми взрослыми, которые заботятся о них, ни большой радости при встрече с ними. Вырастая, такие дети превращаются во взрослых, склонных как можно меньше вкладывать в отношения с другими людьми и вступать с ними в длительные отношения. Они склонны к случайным сексуальным связям без любви. По мнению Кима Бартоломью и Леонарда Горовица, люди избегают близких отношений либо потому, что боятся («Я чувствую себя некомфортно, если отношения становятся близкими»), либо потому, что стремятся к независимости («Для меня очень важно чувствовать себя независимым и самодостаточным») (Bartolomew & Horowitz, 1991).
«Любовь — самая завуалированная форма интереса к самому себе.
Примерно один ребенок и один взрослый из 10 демонстрируют тревожность и двойственность, характерные для тревожной привязанности (insecure attachment). Оказавшись в необычной ситуации, они с тревогой льнут к своим матерям. Сто ит матери уйти, как ребенок начинает плакать, но когда она возвращается, он может либо не обратить на нее внимания, либо проявить враждебность. Став взрослыми, тревожно-амбивалентные дети не очень доверяют окружающим, а потому зачастую ревнивы и ведут себя, как собственники. Они могут регулярно ссориться с одним и тем же человеком и бурно, гневно реагируют на все обсуждения конфликтных ситуаций (Cassigy, 2000; Simpson et al., 1996).
Некоторые исследователи объясняют разные типы привязанности родительскими реакциями. Дети чутких, отзывчивых матерей — женщин, которые внушают им мысль о том, что окружающему миру можно доверять, — обычно демонстрируют прочную привязанность (Ainsworth, 1979; Erikson, 1963). В юности дети заботливых и внимательных родителей чаще создают со своими романтическими партнерами теплые и дружеские отношения (Conger et al., 2000). Другие исследователи не исключают и того, что разные стили привязанности могут быть следствием разных темпераментов, «доставшихся» при рождении (Harris, 1998). С чем бы ни было связано существование разных типов привязанности, тип детской привязанности (к тем взрослым, которые заботятся о них), судя по всему, действительно закладывает фундамент отношений, которые сложатся в жизни взрослого человека.
Справедливость
Если оба партнера в отношениях друг с другом вольно или невольно преследуют лишь каждый свои цели, их дружба не может быть долговечной. Именно поэтому наше общество учит нас взаимовыгодному обмену, который Элайн Хатфилд, Уильям Уолстер и Эллен Бершайд назвали принципом справедливости: вознаграждение, которое вы и ваш партнер получаете от ваших отношений, должно быть пропорционально тому, что каждый из вас вкладывает в них (Hatfield, Walster & Berscheid, 1978). Если двое получают равные вознаграждения, значит, их вклады в отношения тоже должны быть равными, иначе одному или другому это покажется несправедливым. Если оба чувствуют, что их вознаграждения соответствуют их «активам» и усилиям, которые они прилагают, оба воспринимают ситуацию как справедливую.
Посторонние люди и случайные знакомые поддерживают подобное равновесие, обмениваясь конкретными услугами: «Одолжи мне твои конспекты, а потом я дам тебе свои», «Я приглашаю тебя к себе в гости, ты приглашаешь меня к себе». Люди, состоящие в длительных отношениях, включая соседей по комнате в общежитии и влюбленных, не связаны подобным принципом — конспекты за конспекты, вечеринка за вечеринку (Berg, 1984). Они чувствуют себя свободнее, когда, следуя принципу справедливости, обмениваются самыми разными услугами («Занесешь конспекты, заодно вместе и пообедаем. Идет?»), и в конце концов вообще перестают следить за тем, кто кому и что должен.