Страница 180 из 272
— Наблюдая за студентами двух гонконгских университетов, Ройс Ли и Майкл Бонд обнаружили: если соседи по комнате в общежитии имеют общие нравственные ценности и личностные качества, то их дружба достигает апогея через полгода после знакомства; однако это ещё более вероятно, если каждый из них воспринимает другого как похожего на себя (Lee & Bond, 1996). Как нередко случается, реальность важна, но то, как мы воспринимаем её, — важнее.
Итак, сходство рождает удовлетворенность. Рыбак действительно издалека видит другого рыбака. Конечно же, вы и сами замечали это, когда встречали человека, разделяющего ваши идеи, нравственные ценности и желания, близкую душу, любящую ту же музыку, те же самые развлечения и даже те же самые кушанья, что и вы сами.
(— Если честно, Лу, то дело не только в том, что я оказался в нужное время в нужном месте. По-моему, речь идет о чем-то большем. Я также выбрал нужную расу, религию, пол, социоэкономическую группу, акцент, одежду и школу…)
Чем больше люди похожи на нас, тем больше нас влечет к ним
Несходство рождает неприязнь. Мы склонны заблуждаться (вспомните эффект ложного консенсуса), полагая, что окружающие разделяют наши установки. Обнаружив, что некто имеет совсем другие установки, мы можем начать испытывать неприязнь к нему. Членов одной политической партии нередко объединяет не столько симпатия друг другу, сколько презрительное отношение к оппонентам (Rosenbaum, 1986; Hoyle, 1993). Общее правило таково: негативный эффект несходства установок существеннее позитивного эффекта их сходства (Singh et al., 1999, 2000).
«Друзьями становятся те, кто вкладывает в слова «добро» и «зло» одинаковый смысл и у кого общие друзья и враги… Нам нравятся те, кто похож на нас и занят тем же самым, чем заняты мы.
Расовые установки людей зависят от того, как они воспринимают представителей другой расы — похожими или непохожими на них. Где бы и когда бы одна группа людей ни воспринимала другую как «их», т. е. как существ, которые разговаривают, живут и думают по-другому, вероятность притеснения велика. В реальной жизни, во всех ситуациях, за исключением интимных отношений, восприятие духовного родства представляется более надежной основой для взаимного влечения, чем одинаковый цвет кожи. Большинство белых предпочитают чернокожих коллег, с которыми у них много общего, белым, с которыми им трудно найти общий язык (Insko et al., 1983; Rokeach, 1968). Расовые установки белых зависят от того, как они воспринимают отношение чернокожих к их собственным нравственным ценностям, и чем более позитивным им кажется это отношение, тем позитивнее их расовые установки (Biernat et al., 1996). То же самое можно сказать и о жителях Монреаля: чем больше они воспринимали коренных жителей Канады как подобных себе, тем большую готовность к общению с ними они демонстрировали (Osbeck et al., 1996).
{Несходство рождает неприязнь. Как и все национальные диаспоры в других странах, мусульмане, живущие во Франции, сталкиваются с проявлениями враждебности}
«Культурный расизм» живуч, потому что культурные различия являются фактом нашей жизни (Jones, 1988). «Черная» культура ориентирована на настоящее, экспрессивна, духовна и чрезвычайно эмоциональна. «Белая» культура устремлена в будущее, она индивидуалистична, материалистична, и её движущей силой является стремление к достижениям. Вместо того чтобы стремиться ликвидировать эти различия, говорит Джоунс, следовало бы ценить те краски, которые каждая из них «вносит в палитру мультикультурного общества». Есть ситуации, в которых полезна экспрессивность, и есть ситуации, в которых полезна ориентированность на будущее. Каждой культуре есть чему поучиться у других культур. В таких странах, как Канада, Великобритания и США, где вследствие миграции и разных уровней рождаемости национальный состав населения становится все более и более пестрым, научить людей уважать тех, кто отличается от них, и радоваться их обществу — самая важная задача. Если принять во внимание растущее культурное разнообразие, усиленное «мультикультурным сознанием», а также присущую нам от природы чувствительность к различиям, именно это действительно может считать самым важным социальным вызовом нашего времени.
Притягиваются ли противоположности?
Можно ли сказать, что нас также привлекают и люди, в известной мере отличные от нас, а потому как бы дополняющие нас? Исследователи очень внимательно изучали эту проблему и сравнивали не только установки и убеждения друзей и супругов, но и их возраст, религии, отношение к курению, финансовые возможности, образовательные уровни, рост, умственные возможности и внешность. Результаты изучения этих и многих других параметров позволили сделать лишь один вывод: превалирует сходство (Buss, 1985; Kandel, 1978). Два сапога — пара. Но это утверждение относится не только к сапогам. В равной мере оно относится и к умным людям, и к протестантам, а также и к тем, кто высок, красив или богат.
Тем не менее мы продолжаем упорствовать. Разве нас не привлекают люди, чьи потребности и личностные качества дополняют наши собственные? Способны ли садист и мазохист искренне полюбить друг друга? Даже журнал Rider's Digest учит нас: «противоположности притягиваются… Общительные объединяются с любителями уединения, любители новизны — с теми, кто не любит никаких перемен, транжиры — с прижимистыми, склонные к риску — с исключительно осмотрительными» (Jacoby, 1986). Социолог Роберт Уинч убеждал в том, что потребности человека, склонного к решительным действиям и доминированию, должны естественным образом дополнять потребности того, кто робок и склонен подчиняться (Winch, 1958). Определенная логика в рассуждениях автора есть, и большинство из нас могут припомнить пары, которые считают, что существующие между ними различия помогают им взаимно дополнять друг друга. «Мы с мужем — прекрасная пара. Я — Водолей и очень решительна. Он — Весы и не способен принять ни одного решения. Но зато всегда охотно соглашается с теми, которые принимаю я».
Что стоит за классической теорией?
Когда я учился в аспирантуре Йельского университета, мне предложили написать книгу о предрассудках. Мне не хотелось, чтобы у читателей создалось впечатление, будто мой интерес к этой теме продиктован исключительно личными мотивами, и я, назвав свою книгу «Предрассудок и расизм», объяснил им, каким образом в обществе насаждаются расовые проблемы. В конце концов предрассудок — не расовая, а культурная проблема. Европейская и африканская культуры имеют разную историю, и их различия — это почва, на которой произрастает культурный расизм — нетерпимость к носителям той культуры, которая отличается от твоей собственной. При том этническом разнообразии, которое существует в современном мире, мы должны научиться принимать наши культурные различия даже тогда, когда мы озабочены поиском идеалов, способных объединить нас.
-
Мысль сформулирована очень убедительно, и неспособность исследователей доказать, что это действительно так, удивляет. Например, большинство из нас привлекают темпераментные, экспрессивные люди (Friedman et al., 1988). Если верно, что противоположности сходятся, с наибольшей симпатией к ним должны были бы относиться люди, у которых плохое настроение. Стремятся ли пребывающие в депрессии индивиды к общению с жизнерадостными людьми, способными развеселить их? Отнюдь. К общению с весельчаками и со счастливыми людьми преимущественно склонны те, кто не находится в депрессивном состоянии (Locke & Horowitz, 1990; Rosenblatt & Greenberg, 1988, 1991; Wenzlaff & Prohaska, 1989). Когда у вас на душе кошки скребут, развеселый человек способен только усугубить ситуацию. В данном случае срабатывает тот же самый эффект контраста, заставляющий обыкновенного человека чувствовать себя невзрачным замухрышкой в присутствии красавцев или красавиц: среди оживленных людей опечаленный человек лишь острее ощущает свою боль.