Узы крови

— Знаете, Смитти, а ведь где-то непременно должны быть люди, с которыми я связан.

— Прежде чем завербовать вас в КЮРЕ, Римо, я самым тщательным образом расследовал ваше прошлое, — пояснил Смит. — Если у вас и есть родители, выйти на их след невозможно.

— Я бы хотел знать наверняка, — настаивал Римо. — Смитти, будьте другом, запросите свои компьютеры, а?

— И что потом, Римо? Вас ведь не существует. Вы сейчас, если на то пошло, стоите у собственной могилы. Семьи у вас быть не может.

— Я просто хочу знать, — сказал Римо. — Хочу знать, есть ли у меня на этом свете родная душа.

— Синанджу — твоя родная душа, — твердо промолвил Чиун.

— Я знаю, папочка. Знаю и то, что моя родная душа — ты. Но это же совсем другое дело. Незаполненная дырка в головоломке, которая бередит мне душу.

— Римо... — начал было Смит.

— Найдите их, Смитти! Найдите, не то уйду от вас к чертовой бабушке!

— Это что, шантаж, Римо? В конце концов я всегда могу попросить Чиуна подготовить для КЮРЕ кого-нибудь другого!

— Да чтобы я пачкал руки о другого? — поднял брови Чиун. — Тем более о белого! Тем более, если не получу Диснейленд!

Смит щелкнул замком кейса.

— Хорошо, Римо, — с каменным лицом сказал он. — Я сделаю запрос. Буду держать вас в курсе.

— Смитти! — крикнул ему вслед Римо.

— Да?

— Спасибо за то, что разобрались в этом деле!

— Не за что.

Когда Смит ушел, Римо сказал:

— Ну что ж, Чиун. День прожит, доллар нажит.

— Если не начнешь тренироваться, долларов много не наживешь, — проворчал Чиун. — Посмотри-ка на свой живот, как ты разъелся! А припомни удар, которым ты отделался от этого мафиози! Я едва не сгорел со стыда!

— Завтра начнем, — пообещал Римо. — Знаешь, Чиун, тебя я тоже хочу поблагодарить.

— За что?

— За заботу.

— Да кто же еще, несчастный, станет о тебе заботиться? Нет, ты безнадежен! Но не надейся, что я забыл, как ты обещал пригласить Нелли Уилсона на мой концерт. И не думай, что я забыл про...

На пути к кладбищенским воротам Чиун пустился было в перечисление многочисленных претензий, но, оглянувшись, увидел, что ученик его все еще стоит у могилы. Старик молча ушел, а Римо остался стоять над собственным надгробием, наедине с думами и мечтами. Сухие осенние листья кружились над его головой.