Страница 18 из 38
— Ни разу? — сдвинул брови Пожизненный президент.
Лезвие со свистом опустилось; раздался чавкающий звук, словно разрубили пополам дыню. Вначале лопнули позвонки, затем — хрящи горла; именно поэтому палачи ставят свои жертвы на колени, лицом вниз — чтобы самый сильный удар пришелся на кости шеи. Голова подростка отделилась от туловища.
По крайней мере он больше не будет мучиться, — подумал Лес. — Долгая жизнь в такой стране — не подарок.
Да и вообще долгая жизнь — дело не стоящее. А он сам, похоже, зажился на этом свете. И так до сих пор и не оправился от потери Эрни Уолгрина. Его он помнил еще по Службе... Нет, его дом в Солнечной долине был абсолютно надежным. Пруэл уверен в этом до сих пор. И все равно не мог избавиться от саднящей мысли, что он сам, своими руками привел бывшего коллегу навстречу гибели. Это ведь он посоветовал ему переехать в этот дом... С таким же успехом можно было предложить ему положить бомбу под подушку.
Да, дурака он свалял порядочного. Его работа — прятать людей за крепкими стенами и надежными дверьми, а не в клетке с бомбой. С этой мыслью он и отсиживал свои дни в офисе, пока председатель правления «Палдора», — единственный из всех, кто никогда не был связан со Службой — не вызвал его к себе.
— Пруэл, как вам известно, у нас имеются две разновидности сотрудников. Те, кто способствует успеху нашего агентства, и те, кто у нас больше не работает. Бездельников у себя я не потреплю — да и ни одно дело их не потерпит. Нам нужно продавать наши услуги, Пруэл. А когда я говорю «продавать», я имею в виду П-Р-О-Д-А-В-А-Т-Ь, и ни что иное, вы поняли?
Именно так мистер Сильвестр Монтрофорт говорил с подчиненными — и его слушали, когда он говорил. Ведь это он после смерти Кеннеди принял уволенных сотрудников Службы под свое крыло, назначил им жалованье, которое выплачивал сам, и всячески опекал их, пока из безработных охранников они не превратились в преуспевающих бизнесменов. Он вернул им уважение к себе. Цель в жизни. Чувство собственного достоинства. Убедил их э том, что их товар — отнюдь не лежалый, и им осталось только получить настоящую цену за него, И они это сделали. Лес Пруэл уже забыл, когда, беря в руки ресторанное меню, он смотрел на цены. Теперь он обращал внимание лишь на те вещи, которые могли доставить ему удовольствие.
— Разница между богатым и бедным, Пруэл, не в количестве серого вещества, — сказал однажды Лесу мистер Монтрофорт. — А в количестве хрустящих зеленых долларов. И только в этом. Не позволяй никому утверждать, что ты беден, ибо мысли твои убогие. Ты, беден, если у тебя нет двух никелей, чтобы потереть их друг о друга — вот когда. Богатый вынимает пачку кредиток и покупает все, что ему захочется. Бедный того, что ему хочется, купить не может. В этом — различие. А вся эта брехня насчет силы интеллекта не стоит бейсбольного мяча десятилетней давности. Если бы за счет этого интеллекта кто-нибудь мог бы разбогатеть, самыми первыми пролезли бы в миллионеры разного рода гипнотизеры и телепаторы. Так нет же — никого из этой шараги там нет. И не спорьте со мной, Пруэл. Я знаю, о чем говорю.
Собственно, с мистером Сильвестром Монтрофортом никто и никогда и не спорил. Мистер Монтрофорт был инвалидом — без обеих ног и с сильно деформированным позвоночником, но обладал даром убеждать собеседника в чем угодно — даже в том, что они вдвоем могут составить на ближайшей Олимпиаде неплохую команду по теннису.
И поэтому мистер Монтрофорт не только не разделял апатии, охватившей всех после гибели Эрни Уолгрина, но высказывал убеждение, что именно в такие дни хорошая компания должна показать товар лицом. Каждый может продать нефтяную скважину бензиновому концерну, говорил он. А вы попробуйте продать им пустую скважину. Если удастся — значит, деньги на ваше обучение шли не зря.
И поскольку Лес Пруэл тоже не решился спорить с мистером Монтрофортом, то вскоре уже летел в столицу Республики Умбасса.
— Продай им побольше разных приборов. Они любят приборы. Они блестящие, — напутствовал его мистер Монтрофорт.
— Они же не смогут ими пользоваться.
— Какая нам разница? Если хотят — пусть получат! А пользоваться они не умеют даже большими пальцами. Так что побольше железяк. Например, радары.
— У них же нет самолетов.
— Неважно! Напугай их — якобы их собирается бомбить соседнее государство. А я как раз продам этим соседям пару списанных бомбардировщиков. Ну, вперед!
И он прилетел в Умбассу. И выяснилось, что Пожизнедному президенту Народно-демократической республики очень нужен радар. И даже не один, а много радаров. Лучше всего с блестящими кнопками. Ими он будет сбивать самолеты в небесах — над всем миром.
Лес Пруэл терпеливо разъяснил президенту, что радаром самолеты сбивать нельзя. Но при помощи его можно увидеть, где находятся самолеты, и тогда они не смогут прилететь под покровом ночи и сбросить бомбы на дворец, где президент мирно спит в окружении верных маршалов, генералов, генералиссимусов и главнокомандующих. Для этого — и только для этого — изобретены радары.
Но президенту был нужен радар, который может сбивать самолеты в небесах — над всем миром.
— Такого не существует, — развел руками Лес.
— Тогда его продадут мне русские.
В голосе президента слышалась угроза.
— А-а, — закивал Лес. — Вы имеете в виду дестабилизатор. Да, если он у вас есть, вас не достанет ни одна бомба. Но он имеет одно свойство, которое...
— Какое свойство?
И Лес объяснил.
— Дело в том, что вся сеть уловителей, обслуживающая этот агрегат, может оберегать жизнь только одного человека. Есть у вас в стране такой человек, жизнь которого следовало бы спасти, даже если при этом погибло бы все население?
Такой человек в стране был, разумеется. Им оказался сам Пожизненный президент. И Лес расположил на аэродроме рядом с самолетами, которые уже давно не могли летать, сложную электронную систему. Система эта целиком состояла из начищенных до блеска старых телевизоров, приемников и магнитофонов и стоила никак не меньше четырехсот долларов. Старому корпусу от рации «Зенит» умельцы из «Палдора» придали форму авиабомбы. В корпус была вставлена батарейка, а над ней — лампочка. Лампочка была красной. Она мигала.
Пожизненному президенту предлагалось все время носить этот хитроумный прибор в правом кармане кителя — и на его превосходительство никогда не упадет ни одна вражеская бомба. Стоило же спасительное устройство всего лишь два миллиона триста тысяч долларов — меньше, чем самый дешевый русский истребитель.
Пожизненный президент с гордостью рассказал в интервью американскому репортеру, как он, с помощью технического прогресса, получил абсолютно надежную систему противовоздушной обороны, которая стоит меньше, чем самый дешевый самолет. О самой системе он, конечно, не станет рассказывать — это военная тайна, но ни одна вражеская бомба отныне не достанет его. На протяжении всего интервью президент не вынимал руку из правого кармана.
В благодарность президент Республики Умбасса решил подарить Лесу Пруэлу меч. Но, разумеется, нельзя было дарить меч, не обагренный кровью — это было бы оскорблением чести воина. И поэтому его превосходительство велел принести меч в резиденцию, охрана притащила с улицы мальчишку с искалеченной ногой — и Лес Пруэл, глядя, как кровь подростка заливает бетонный пол, понял, что больше он не будет работать на «Палдор». Он превратился в одного из коммивояжеров мистера Монтрофорта — а это занятие не очень-то нравилось ему. Ему не нравился товар. Не нравились покупатели, и чрезвычайно не нравился в этой роли он сам.
— У вас невеселый вид, — заметил Пожизненный президент. — Что, не нравится подарок? О, это очень, очень хороший меч — ну нас очень, очень много мальчишек, и не хромых, а совсем здоровых, мой друг! Мы идем семимильными шагами по пути прогресса — и на этом пути нам они не понадобятся.
— Кто «они»? — спросил Пруэл. Он думал об Эрни Уолгрине.
— Те, кого без устали плодят наши женщины! От них и так один толк — работа в трудовых бригадах. Ах, мы бы продавали их, если бы вы хотели купить — но ваши гнусные капиталистические законы не позволяют вам этого!