Страница 4 из 83
7 Назавтра же собрались все люди, Все племя — от мала и до велика — У ледяных утесов прибрежных, Где начиналось Твердое море, Пришли изверившиеся в братстве, Пришли ненавидящие друг друга, Пришли измученные страданьем, Болезнями, голодом, страхом, злобой, Пришли, чтобы двинуться в путь далекий, В дерзостный путь — на поиски счастья, Через громадное Твердое море, К другим, неведомым побережьям, С женами и детьми явились, Со стариками, с домашними псами, С луками, копьями, топорами, Со всей небогатой своей поклажей. Пришли и огромной, зловещей толпою, Застывшей в тревоге и ожиданье, Вдоль голого берега расположились. Каким был плачевным и страшным облик Этих людей, позабывших правду, Этих людей, изменивших братству, Этих людей, потерявших счастье! Были блуждающие их взоры Полны недоверия и боязни, Были худы и черны их лица, Как будто обуглились над кострами, Тела уродливы и костлявы, Как будто звери их обглодали, А из‑под жалких, гнилых лохмотьев, Как у скелетов, торчали ребра. Всего же страшнее глаза их были, — Тусклые, как угольки под пеплом, Жадной надеждой они светились, Мерцали от хищного нетерпенья, Как у волков, готовых вцепиться В почти настигнутую добычу. Но вот костер на священном камне Померк, догорая, и дым высокий От принесенного в жертву оленя Смешался с нависшими облаками, Окончили с небом святую беседу Красивый Бобр и Седая Птица И подали знак отправляться в дорогу. Двинулось племя вслед за вождями, Двинулись толпы переселенцев С детьми и женами, со стариками, Со всей небогатой своей поклажей — Двинулись в путь по Твердому морю, По удивительной, камнем застывшей, Скользкой воде — воде ненадежной, Готовой сломаться в любое мгновенье. И страшно порой становилось людям — Знали они: под корой ледяною Черная глубь водяная таится, Бездонная, гибельная пучина, Миг — и сломаются эти льдины, Жадною пастью раскроются льдины И дерзких путников похоронят. Но помнили люди, что обещал им Небесный вождь — великий Манито, Помнили люди о клятве священной, В день отправления произнесенной, — Снова правдивыми быть старались, Снова сплоченными быть старались, Старались ни разу в пути не вспомнить О прежних обидах, раздорах, спорах И о жестоких братоубийствах. И помогал им великий Манито, Давал им силу, давал удачу, И не ломались под ними льдины, И шли все дальше переселенцы, Шли на восток — на поиски счастья, Шли, чтобы с берега вечного снега Переселиться на берег цветущий — На благодатный Змеиный остров, И после мучительных десятилетий, Полных отчаянья, страха, злобы, Впервые в этих сердцах почерневших, Впервые в этих глазах потускневших Надежда новая разгоралась. 8 Но с каждым днем все труднее было Людям шагать через Твердое море: Стужа крепчала, ветры свистели Над ледяным неоглядным простором. Вьюга слепила и с ног валила — И негде укрыться было от вьюги, Мороз вонзался ножом под ребра — И нечем бороться было с морозом. Уже на исходе были припасы, И многих голод жестокий мучил, Уже в пути износилась обувь, И многие шли босиком по льдинам, Уже из сил выбивались жены, Детей полумертвых таща на спинах, Уже с трудом шагали мужчины, Сгибаясь под непосильной ношей, Вполголоса бормоча проклятья. Вот уже тридцать дней миновало В тяжком пути, а на тридцать первый Людей отчаянье охватило. Горе! Забыли несчастные люди О лучших, заветных своих надеждах! Горе! Забыли несчастные люди О мудрых советах своих старейшин! И от усталости, скорби, страха, От тягот мучительного скитанья Снова в измученных этих душах Вражда и ненависть пробудились. Горе! Забыли жестокие люди О клятве дружбы — священной клятве, Вспомнили снова безумные люди О прежних обидах, раздорах, спорах, И тщетно мудрейшие из старейшин — Красивый Бобр и Седая Птица Пытались своих соплеменников буйных Речами разумными успокоить, — Все было тщетно! От лютой злобы Будто и впрямь обезумели люди — Стали кричать, обвинять друг друга, В ярости оскорблять друг друга, И обагрились холодные льдины Кровью горячей, пролитой в гневе Братоубийственною рукою. А после короткой, жестокой схватки Назад, к покинутым побережьям, На запад, во ледяным равнинам, Три четверти племени повернуло — Те, что забыли священную клятву, Те, что попрали законы братства, Те, что в порыве вражды и злобы Решились на страшное злодеянье — На соплеменников подняли руку! Тогда рассердился на злое племя Небесный вождь — великий Манито, На тех отступников рассердился, Что возвратиться назад решили, — Велел он проснуться Твердому морю, И пробудилось оно, загремело, И стали внезапно ломаться льдины Под теми, кто повернул на запад. В тот день ужасный и беспощадный ри четверти племени потонуло — Те, что забыли священную клятву, Те, что попрали законы братства. А остальные все дальше к востоку Шли, не теряя последней надежды, Шли за испытанными вождями — Красивым Бобром и Седою Птицей, Шли не забывшие клятвы священной, Шли сохранившие верность братству, Шли сорок дней сквозь моров и вьюгу По белой равнине Твердого моря, И только на сорок первое утро, Как было предсказано мудрецами, Увидели люди зеленую землю, Вышли на Берег Нарядных Сосен, В этом цветущем краю поселились. Так наказал людей недостойных Небесный вождь — великий Манито: Их потопил в ледяной пучине. Так наградил он людей достойных: Помог перейти через Твердое море, Вывел на благодатный берег. А как на чудесный Змеиный остров Их смелые правнуки переселились, Об этом в песнях других поется.