Утраченное звено

— А вы знаете, чего мы добиваемся? — ответил Каффир вопросом на вопрос. Двое его спутников стояли рядом и как-то странно выгибали плечи, словно боялись запачкать о пыльную платформу подолы своих длинных, ниспадающих одежд.

— Догадываюсь, но надеюсь, что вы мне объясните поточнее.

— Свободное народное правительство Ливии намеревается покупать у вашего правительства плутоний.

— А я тут при чем?

— Политика вашего правительства направлена на то, чтобы не допустить продажу плутония Ливии. Но мы решили, что вы можете способствовать изменению этой политики, поскольку мы собираемся использовать его в мирных целях — на атомных электростанциях, что даст нам возможность существенно повысить жизненный уровень миллионов людей во всем арабском мире. Это ложь, будто мы хотим создать ядерное оружие и напасть на Израиль. Мы никогда не станем нападать на Израиль, а будем только обороняться.

Биллингс кивнул.

— Если вы даже на них нападете, это меня особенно не огорчит.

— Да что вы говорите! — произнес Каффир.

— Представьте себе. А когда вышвырнете их из Тель-Авива, можете перенести свою деятельность в Нью-Йорк.

Мустафа Каффир улыбнулся тихой, грустной улыбкой, словно он всю жизнь только об этом и мечтал. Его спутники энергично закивали.

— Это не мое дело, сэр, — сказал Каффир. — Я здесь лишь для того, чтобы закупить плутоний для мирных целей.

— И вы хотите, чтобы я попросил зятя разрешить эту сделку? — уточнил Бобби Джек.

— Вот именно, поскольку нам известно, что вы имеете влияние на президента.

— Да, — согласился Биллингс. — Мы с сестрой. Только нас он и слушает. — Он помолчал. — А я-то что с этого буду иметь?

— В подобных международных сделках комиссионные обычно выплачиваются тому, кто все устроил, — объяснил Каффир.

— Сколько?

— Это совершенно законно, — продолжал Каффир.

— Сколько?

— Конечно же, комиссионные должны составить...

— Короче, сколько?! — не выдержал Бобби Джек.

— Миллион долларов, — коротко ответил Каффир.

— Хорошее дело, — согласился Бобби Джек. — В общем, гони двести кусков.

— Простите...

— Двести тысяч наличными. Вперед. Без возврата. Неизвестно, получится или нет, но я должен как-то компенсировать затраченные усилия, даже если мне не удастся получить добро.

Каффир на мгновение задумался, его черные глаза внимательно изучали открытое лицо Бобби Джека Биллингса.

Биллингс поднялся со своего места.

— Вы пока все обсудите, а мне надо отлить.

Он пошел в конец платформы. Можно было не сомневаться: они на это пойдут. Всего-то две сотни кусков, зато не облагаемые налогом, не проходящие ни по какой ведомости. Он уже четыре раза проделывал подобное. Во-первых, пообещал родезийским коммунистам, что обеспечит их признание со стороны США, во-вторых, пообещал делегации из Красного Китая, что Америка вернет Тайвань. В-третьих, обещал иранским фундаменталистам, что Америка не предпримет шагов, направленных на сохранение шаха у власти. Единственное, чего ему не удалось, это уговорить президента послать войска в Уганду, чтобы поддержать прогнивший режим Иди Амина.

Но три удачи из четырех не так уж и плохо, тем более что это ему ничего не стоило, подумал он. В подобных делах он всегда действовал одинаково: брал деньги и тут же забывал о сделке. В большинстве случаев все складывалось хорошо, поскольку внешняя политика его зятя, похоже, разрабатывалась на заднем сиденье личной машины Фиделя Кастро.

Конечно же, тем, с кем он имел дело, не суждено было об этом узнать, да они бы все равно не поверили, даже если бы Бобби Джек сам честно во всем признался. Они были уверены: все сложилось благополучно только потому, что у них есть высокопоставленный друг, Бобби Джек, замолвивший за них словечко президенту.

Дойдя до края платформы, Биллингс оглянулся и увидел, что все три ливийца смотрят на него. Он расстегнул ширинку.

— Только орошу вон ту стенку и вернусь, — произнес он.

Мустафа Каффир кивнул. Биллингс спрыгнул с платформы прямо в пыль, толстым слоем лежавшую вокруг здания вокзала, а Каффир со своими спутниками принялся что-то оживленно обсуждать по-арабски.

Арабы сошлись на том, что надо соглашаться на условия Бобби Джека, В конце концов, двести тысяч не так уж много за компоненты для ядерной бомбы, способной стереть Израиль с лица Земли. Хотя надо сделать вид, что эта сумма кажется им слишком большой: если они будут слишком сговорчивы, Биллингс может потребовать еще. Но он назвал точную цену. А ведь в свое время ему удалось заставить президента воздержаться от признания свободно избранного правительства Родезии и поставить на повстанцев, которых поддерживали коммунисты. И именно он убедил президента игнорировать договоры, существовавшие между Америкой и Тайванем. А разве не он уговорил президента сохранять спокойствие, когда самый надежный союзник Соединенных Штатов на Ближнем Востоке, шахиншах Ирана, был свергнут разбушевавшейся толпой ненавидящих Америку фанатиков? Пусть от него воняет потом и сам он распоследний болван, зато он знает, как нажимать тайные пружины в американских коридорах власти, думал Каффир. В этом смысле он добился непревзойденных успехов. Всего двести тысяч долларов наличными — да это просто даром!

Каффир и его спутники ждали возвращения Бобби Джека. Через пять минут один из них вызвался отправиться на поиски.

— Он только собирался помочиться, так что уж должен вернуться, — сказал он. Это был ливийский министр финансов.

— Да нет, — отозвался другой, оказавшийся министром культуры. — Может, ему понадобилось сделать кое-что еще.

Министр финансов хихикнул.

— Молчать, — по-арабски приказал Каффир.

Они подождали еще минут десять.

— Может, он забыл о нас? — высказал предположение министр культуры.

— Тот, кто так одевается и писает на стены, не может забыть про двести тысяч наличными, — заметил Каффир. — Ждите меня здесь.

Он отправился в дальний конец платформы и остановился на углу здания.

— Мистер Биллингс, — позвал он. — Вы здесь?

Ответа не последовало. Тогда Мустафа Каффир заглянул за угол, окинув взглядом красную деревянную стену старого каркасного здания.

Но Бобби Джека Биллингса там не было.

На песчаной почве виднелось мокрое пятно, указывающее точное место, где он стоял, но сам он исчез. Мустафа Каффир огляделся. Он увидел железнодорожное полотно, степь и редкие домишки в нескольких сотнях ярдов, но Бобби Джека Биллингса словцо след простыл.

Каффир позвал спутников. Все вместе они обошли здание вокруг и вышли к фасаду. Там никого не было. Только двое охранников сидели в черном «шевроле», в котором на всю мощность работал кондиционер.

Когда ливийцы приблизились к ним, охранники вылезли наружу.

— Что угодно, сэр? — спросил тот, что постарше.

— Где мистер Биллингс?

Охранник, казалось, встревожился.

— Я же оставил его с вами.

— Верно. Но он ушел и не вернулся, — сказал Каффир.

— Вот черт! — выругался охранник.

Его напарник тем временем полез за рацией.

— Ну что, выходить на связь? — спросил он.

— Погоди. Давай сначала поищем. Может, оп просто пошел пописать или решил раздобыть себе пива?..

Мустафа Каффир показал охранникам, где стоял Бобби Джек Биллингс, когда пошел помочиться.

Охранник повыше, стоя на коленях, обследовал почву. Там, где, судя по всему, стоял Бобби Джек, пыль была примята. Охранник поковырял пальцем землю и нащупал что-то металлическое. Счистив грязь, оп обнаружил две металлические бляхи: маленькую золоченую звезду Давида и такую же маленькую железную свастику.

— Что это значит, черт возьми? — воскликнул он и, завернув находки в носовой платок, убрал их в карман.

Когда подошел второй охранник, он взглянул на него и покачал головой.

— Они провели меня по всему поезду, — сказал подошедший. — Его там нет.

— Черт возьми! — выругался тот, что постарше. — Теперь зови на помощь.