Убить время

Лимузин въехал в Джорджтаун и поехал мимо роскошных особняков с закрытыми бассейнами и зимними садами; за ним неотступно следовал зеленый «форд».

– Никчемные гонцы, – пробормотал Доббинс.

– Что, дорогой? – переспросила миссис Доббинс, так быстро хлопая накладными ресницами, будто собиралась взлететь. – Ты знаешь, как я волнуюсь, когда ты перевозбуждаешься, Клайв. Я всегда говорила, что ты слишком много играешь в гольф.

– Хильда, но зимой не играют в гольф.

– Разве? – В ее голосе вновь прозвучало безграничное удивление. – Ну, значит, это работа. Ты слишком много работаешь. Все эти встречи, – с осуждением хмыкнула она.

– Я командующий сухопутными войсками, – мягко напомнил Доббинс.

– Но уже за полночь! Вряд ли русские поведут себя так неинтеллигентно, что нападут на нас до завтрака!

Доббинс вздохнул и отключился от монолога жены. Слава Богу, что Ронда ограничивается лишь непристойностями. Ему нравилось, когда женщины обходились без лишних слов. «Линкольн» уже подъехал к трехэтажному особняку, а Хильда все еще продолжала что-то говорить. Она едва обратила внимание, что он проводил ее в дом, – словесный поток ее никогда не иссякал. Он закрыл за ней дверь и направился к машине, а она все говорила и говорила.

– Форсайт, вылезай! – рявкнул он.

– Простите, сэр?

– Быстро, пока не появились ребята из секретной службы. Они наверняка были поблизости, притаившись где-то на дороге, но игра стоила свеч. – И дай мне свою фуражку.

Водитель с явной неохотой вылез из машины.

– Сэр, но у меня приказ…

– Я тебя нанял, черт побери, и приказы здесь отдаю я!

– Слушаюсь, сэр! – Водитель протянул Доббинсу свою темно-синюю фуражку.

Доббинс пробурчал что-то в знак одобрения и втиснулся за руль.

– Ты сейчас же отправишься домой, ясно?

– Слушаюсь, сэр, – удрученно повторил Форсайт.

Доббинс медленно отъехал от тротуара и направил машину к 34-й авеню. Фары последовали за ним. Да, эти ребята сегодня начеку, подумал он. Но это ненадолго, подумал он. Он проехал на красный свет, хорошенько надавил на газ и помчался по Висконсин-авеню. Но фары попрежнему висели у него на хвосте.

– А мы вот так, ребята. Давайте, отрабатывайте свое жалованье, – сказал он вслух и ухмыльнулся, на максимальной скорости вылетая на набережную Потомака.

Клайв Р.Доббинс не позволит никаким «защитникам» шпионить за ним, торжествовал он, несясь что есть сил по заснеженной дороге в сторону Бетезды. Его личная жизнь никого не касается, и если он решил трахнуть Ронду втайне от жены, то никто не должен об этом знать. Конечно, кроме него и Ронды, если она еще не спит, да, может быть, душ на Страшном суде. Но только не тупоголовые штатские в «форде».

Мимо проносился Потомак; холодный лунный свет отражался от воды и выхватывал из темноты грязно-белые льдины, которые всегда плавали на реке в это время года. Машин было мало, а те, которые попадались ему на дороге, тащились со скоростью черепахи. Доббинс пулей пролетал мимо них. Он обгонял всех.

Генерал посмотрел в зеркало заднего вида. Нет, не всех. Пара фар неотступно следовала за ним.

Доббинс выругался про себя. На эти «форды» ставят моторы от гоночных машин. Но чтобы его догнать, сидящим там молокососам понадобится нечто большее, чем просто хороший движок.

– А теперь попробуйте это, щенки! – крикнул он, выезжая на левую полосу, резко развернувшись, он на полной скорости двинулся в противоположном направлении. – Сейчас я покажу вам одну шутку, ребята, – прорычал он, давясь смехом. Надо быть идиотами, чтобы подумать, что он действительно направляется в Бетезду. Кто же станет трахаться в Бетезде?

В зеркало заднего вида он наблюдал, как зеленый «форд» забуксовал и его развернуло поперек движения. На ходу он задел две машины. Несколько автомобилей, резко затормозив, объехали его с разных сторон. Наконец зеленый «форд» на полной скорости врезался в дорожное ограждение и замер.

Доббинс в восторге заулюлюкал. Теперь путь свободен. Он поставил крейсерскую скорость – 60 километров в час, двигаясь к городу по Коннектикут-авеню. Все его мысли были только о Ронде. Ронда в прозрачном розовом неглиже и поясе с чулками, который он подарил ей на день св. Валентина. Ронда с изумительно порочным ртом – только она одна умела воплотить в жизнь его самые разнузданные фантазии. Ронда… если Ронда еще не спит. В противном случае с тем же успехом можно было остаться дома с женой. Он надавил на газ.

Дорога была свободна, и он быстро приближался к цели. И только подъехав к Шестнадцатой авеню, он заметил, что фары по-прежнему преследуют его.

Черт побери, если это не ребята из секретной службы, то, значит, это вездесущие репортеры. Хотя не было сделано никаких официальных заявлений относительно убийств командующих ВВС и ВМС США, газетчики сумели заметить повышенные меры безопасности вокруг Доббинса и пользовались любым случаем, чтобы взять у него интервью. Но с того самого момента, как около него появились ребята из секретной службы, он отказывался от каких бы то ни было встреч с журналистами и отделывался быстрым «Без комментариев», когда его останавливали на улице.

Этого мне только не хватало, подумал Доббинс, вглядываясь в зеркало заднего вида. За ним явно был хвост. Продажные клеветники. Он так и видел их заголовки: «Армейский начальник манкирует безопасностью ради рандеву с вашингтонской любовницей». А рядом – фото Ронды в розовом неглиже и чулках с подвязками. Подробности – в рапорте Пентагона, после чего – позорная отставка.

– Оставьте меня в покое, сукины дети! – крикнул он, сворачивая на боковую улочку и притормаживая перед въездом в переулок. Если это не хвост, то машина, преследовавшая его на протяжении последних двадцати минут, проедет мимо.

Но этого не произошло. Она свернула боковую улочку с такой решимостью, что у Доббинса по спине пробежал холодок. Он въехал в переулок, старательно объезжая кучи мусора, попал на другую улочку, а затем вновь в переулок.

Машина по-прежнему ехала за ним.

Шикарный дом Ронды был уже меньше, чем в двух кварталах. Если ему все же предстоит быть сфотографированным, то только не перед этим домом. Он остановил «линкольн».

Отлично. А теперь снимайте, ребята! Думаете, вы самые умные? Вы сможете снять меня только в этом переулке, после чего я сообщу вам, что мой адвокат собирается предъявить вашей вшивой газетенке иск о причинении беспокойства.

Так что запишите это в свои сраные блокноты.

Он медленно вылез из машины и направился к автомобилю преследователей с величавостью короля. Они узнают, кто здесь хозяин, видит Бог.

На дороге стоял неопределенного вида «шевроле», такой же побитый и помятый, как и любой другой автомобиль в Вашингтоне. Из окна водителя что-то торчало. В темноте Доббинс решил, что это треклятое журналистское удостоверение, которое, по мнению репортеров, давало им доступ в любой потаенный уголок. Сейчас он им покажет, куда засунуть их хваленое журналистское удостоверение.

Только это было не удостоверение. И ребята в машине не собирались набрасываться на него со своими вспышками. Подойдя ближе, Доббинс нахмурился. В ночи раздавался лишь скрип его ботинок по грязной, заснеженной мостовой. Да, они вели себя совсем не так, как обычные репортеры.

Должно быть, новички. Или независимые журналисты. Пытаются сделать свое первое крупное разоблачение и понятия не имеют, как к этому подступиться. Что ж, вот ваша сенсация, ребята. А утром, в качестве подтверждения, получите повестку в суд. Он выпрямился в полный рост и погрозил им пальцем, а затем хорошо поставленным генеральским голосом произнес:

– Что, черт побери, все это?..

Но слова застыли у него в горле: торчавший из окна водителя темный предмет выдвинулся дальше, и тут же из заднего окна показался такой же второй. А когда они подняли длинные темные предметы к плечу и прицелились, он наконец понял, кто эти люди в машине. Из стволов с оглушительным грохотом вырвалось белое пламя, генерал задохнулся, изо рта у него хлынула кровавая пена, ноги подогнулись, а машины и след простыл.