Пернатый оберег

Ветеран труда Палыч закончил свое печальное повествование, в последний раз тяжело вздохнул, подпер рукой щеку и застыл в скорбной позе — хоть картину с него пиши: «На руинах родного завода».

Чтобы отвлечь печальника промышленной собственности общенародной от горестных размышлений, Глеб задал ему необязательный вопрос:

— А как называется фирма, которую учредил ваш директор?

— ООО «Цветметаллэкспорт», — пояснил Палыч.

— И у него, конечно, тоже здесь особняк?

— Разумеется. Вон там, за железным забором, — Палыч указал рукой в конец бывшего совхозного поля.

— А я думал, что ваш бывший директор построился за кирпичным забором, на месте вырубленной рощи.

— Нет, пригородная роща была ему не по карману. Там особняк более богатого и авторитетного бизнесмена Табунова. Только наши местные братки называют его не по имени-отчеству-фамилии, а просто ДДТ. Это у Табунова кличка такая, точнее, кликуха. И кликуха очень точная. Он как запрещенный ядовитый порошок с тем же названием: от соприкосновения с ним все живое тоже либо дохнет, либо мутирует в криминальные формы.

— Что, Табунов — бывший уголовник?

— А вы не знаете, что есть профессии, где бывших не бывает? — с ехидной усмешкой переспросил Палыч. — Табунов не бывший, а потомственный уголовник. И прадед, и дед, и отец его сидели. И он пошел по их дорожке еще с малолетки. А в девяностых стал главарем разнесенской ОПГ. Рэкетировали, грабили, похищали, пытали, убивали, подгребали весь бизнес под себя — наворовали громаднейшие деньги. Да что я вам рассказываю?! По всей стране творилось то же самое. Потом всю банду арестовали. Следователи все их преступления размотали, только в каких иностранных банках спрятаны наворованные капиталы, так узнать и не удалось. Когда ДДТ вышел на волю, он часть денежек из заграничной кубышки вынул и построил себе особняк.

— Ну вот, а вы возводите на полицейских напраслину, будто они избивают граждан. Неужели вы считаете, что если бы к ДДТ и его подельникам применялись запрещенные законом методы следствия, они не выложили бы все наворованное до последнего доллара?

— Может, следователи не стали нарушать закон, потому что ДДТ с ними поделился наворованным, — упорствовал Палыч. — Или с кем повыше, и следователям запретили нарушать закон. А вообще-то я и не говорил, что полицейские избивают бандитов. Бандиты на митинги, демонстрации и пикеты не ходят и улицы не перекрывают.

Ну вот как с таким, с одной стороны, сознательным и активным, а с другой стороны — несознательным гражданином разговаривать? Глеб мысленно махнул рукой на баранье упрямство собеседника и решил не тратить время на споры, а лучше получить с него еще информации клок.

— А этот ДДТ наркотиками не занимается?

— Про ДДТ ничего не знаю, а вот Додик, его то ли сын, то ли родственник, наркотиками точно торгует. К нему наркоманы приезжают со всего района, и из Малинской в том числе, куда вы тогда направлялись. И ведь совсем сопливые мальчишки, а уже подсели на наркотики.

«Ох уж эти трудные подростки! А ведь похищенного Дэна Никандрова, судя по тому, что о нем рассказывали, тоже нельзя назвать очень легким мальчиком, — подумал Глеб. — Если и он баловался наркотиками, у кого-то он их покупал? И на что еще Дэн мог потратить хотя бы ту же украденную у стража ворот Сергея Кузьмича зарплату? Ведь Нелли Григорьевна по первой его просьбе покупала любимому сыночку Денисочке все-все, что он ни пожелает, и в любых количествах, кроме, разумеется, водки и наркотиков! Если Дэн связался с наркодилерами, вот она, ниточка, за которую стоит потянуть, чтобы выйти на похитителей!»

Глеб вытащил из кармана фотографию Дэна и протянул ее нежданному информатору:

— Вы среди покупателей наркотиков такого подростка не заметили? Он как раз из Малинской.

Палыч долго рассматривал фотографию, поворачивал ее и так, и этак… Потом вернул ее Глебу:

— Нет, этого мальца я ни возле Додика, ни вообще никогда не видел. Я ведь почему клиентов Додика запоминаю? Еду из Москвы — они садятся в Малинской или на какой другой станции. Я их еще там, на станции, и потом в электричке хорошо рассмотрю. И потом, когда они шастают возле машины Додика, издали узнаю по одежде. Додик обычно подъезжает в-о-он туда, на пустырь, там и торгует.

С досады, что ниточка оборвалась, Глеб не сдержался:

— Что же вы, видели, как торгуют наркотиками чуть ли не в открытую, и не сообщили в полицию?!

— Да вы что?! — вытаращился на него ветеран и поднял руку, явно намереваясь то ли повертеть пальцем у виска, то ли постучать его костяшкой себе по лбу. — Разве можно торговать наркотиками у всех на виду без ведома полиции?! Не ожидал от вас такого лицемерия! А я-то с вами разоткровенничался!

Смущенно извинившись за проявленную бестактность, Глеб поблагодарил все еще обиженно качающего головой Палыча за помощь следствию и пожелал ему на прощание, чтобы в дальнейшем он получал от своей политически активной деятельности не только синяки и шишки, но в связи с продолжающимся ростом цены на нефть социально озабоченное государство дарило ему еще и пироги и пышки. 

Глава 2

Расставшись с Палычем, Глеб поехал на городской рынок, где по приметам, указанным кумушками на лавке и Анютой, быстро отыскал киоск, принадлежавший бизнес-леди Подосинкиной-Артюнянц. За обширным прилавком, заваленным привлекательным импортным ширпотребом, на фоне интерьера из заморско-черкизонских платьев, блузок, кофт и прочего в том же роде, стояла полноватая, но еще миловидная дама лет за сорок, крашенная в брюнетку. Однако предательские светлые пряди в ее прическе, уже частично утратившие благородный вороной цвет, выдавали ее изначальную русоголовость. В глубине магазинчика копошился, разбирая какие-то тюки и коробки, худощавый лысоватый мужчина в очках с интеллигентным выражением лица. По-видимому, это и был ее супруг, бывший инженер — замначцеха обанкротившегося текстильного комбината Федотов, теперь служащий у жены на посылках и подхвате.

— Госпожа Подосинкина? — вежливо осведомился Глеб и предъявил свое удостоверение. Бизнесвуменши — народ ушлый, в семи водах разными мылами тертый, их никакими ухищрениями не проведешь, так что лучше сразу действовать напрямую и с прозрачным намеком на стоящие за визитером силовые структуры, способные причинить большие неприятности.

— Извините, — возразила русобрюнетка, — я не Подосинкина, а Артюнянц Ирина Степановна. Надеюсь, что фамилия Артюнянц вам кое о чем говорит?

— Ну разумеется! — уважительно согласился Глеб. — Но неужели вы имеете какое-то отношение к самому… — и Панов поднял глаза на проплывающее высоко-высоко в небесах кучерявое облако.

— Что значит «какое-то отношение»? — обиделась бизнес-леди, — Я родственница господина Артюнянца, Юрия Борисовича, видного бизнесмена, общественного и государственного деятеля и щедрого благотворителя.

Глеб заметил, что стоявшая за соседним прилавком продавщица при этих словах высокомерной соседки ехидно усмехнулась и покрутила пальцем у виска. Понятно, почему начальник ГОВД до сих пор не в курсе, что в его городе живет родственница Артюнянца, понял Глеб. Просто в это родство никто не верит, все считают заявления Дуниной мамы пустым хвастовством и фанфаронством.

— Но я, собственно, не к вам, — продолжал со всей возможной почтительностью Глеб. — Хотелось бы увидеть вашу дочь Дуню. Заезжал к вам домой, но ее там не застал. Где она? Вы, наверное, знаете, что убит ее знакомый — Никита Никандров. Проводится расследование дерзкого преступления, и мне необходимо выяснить у Дуни кое-какие обстоятельства этого дела.

— Да-да, Дуня мне рассказывала. Какой ужас! Никита был прекрасный, щедрый молодой человек. Дуня была с ним в самых теплых дружеских отношениях, и он даже подарил ей машину, «тойоту». Новую, не подержанную! Кстати, Дуня на ней и поехала к какой-то, я толком не знаю к какой, подружке, похвастаться подарком. Я ей сейчас позвоню и скажу, что вы ее ищете! — бизнес-брюнетка достала мобильник и попыталась дозвониться до дочки. Увы, тщетно. — К сожалению, ее мобильник выключен. Сколько раз я ее просила так не делать. Но ведь вы, молодые, живете своим умом, вам советы старших надоедают. Впрочем, я могу вам сама вместо дочки все рассказать. То есть передать, что Дуня мне рассказывала. Она об обстоятельствах убийства Никиты ничего не знает. Для нее сообщение о его смерти прозвучало как гром среди ясного неба. Собирались вместе поехать на конную прогулку, но Никита почему-то передумал. Дуня не захотела ездить по лесу одна и вернулась обратно в поместье нашего родственника Артюнянца. Вот и все, что она знает. Поверьте, она и сама большего вам не сможет рассказать.