Колдунья-индиго

— Маму его, Нелли Григорьевну, нынешнюю жену Никандрова, очень жалко, измучилась с ним, бедняжка. Ничего для сына не жалела: лучшие учителя, компьютеры, курорты, то да се, а в ответ одни гадости. Еще и связался с дурной компанией, вот и результат — похитили! Родителям какое горе, охрану поувольняли, да я сам — неизвестно, жив еще или нет…

Но непримиримый Сергей Кузьмич не собирался прощать кому-либо, даже возможному покойнику, свою уворованную зарплату:

— Гнилые гены не исправишь никакими компьютерами — свинью всегда потянет в грязь. Нужно было раньше думать, от кого рожаешь, и не связываться со всякими шаромыжниками. Помнишь, как Нелли хлюпала носом и проливала слезы: мол, не знаю, что делать, сынок весь удался в родного папашу?

— Нелли Григорьевна не всегда была женой Никандрова, — с какой-то личной обидой возразил Новиков. — Чтобы простой девушке победить на конкурсе красоты, ей через многое приходится пройти… Каждая дрянь прилипает по дороге. Сегодня она бы такую мразь, как дерьмо с подметки, стряхнула. Но то сегодня…

Сергей Кузьмич уже открыл рот, чтобы снова высказаться, но передумал. У его начальника настроение тоже заметно испортилось. Панов решил разрядить внезапно сгустившуюся атмосферу, переведя разговор на другую тему:

— А кто эта юная амазонка, которая только что выехала на лихой кобыле из ворот? Она дочь Никандрова?

— Юлия никуда не уезжала, — сразу как-то напрягся Новиков.

— Это Дуня, подруга хозяйской дочери, — пояснил Сергей Кузьмич. — Видели на соседней улице особняк с высокой кирпичной стеной? Она оттуда. А владелец особняка — Артюнянц Юрий Борисович, и владеет он не только этой виллой, но и «заводами, газетами, пароходами».

— Само собой…

— Садись в машину, я подвезу тебя к дому, — любезно предложил Новиков, но сам к джипу не пошел, а остался стоять рядом с Сергеем Кузьмичом.

Догадавшись, что начальник охраны хочет переговорить с Воробьевым без свидетелей, Глеб деликатно удалился, сел в машину и в ожидании Олега Валерьевича залюбовался вековыми соснами, посаженными вдоль аллеи, пожалуй, еще в конце позапрошлого века. Созерцание вечнозеленых исполинов не могло не натолкнуть его на размышления о вечнотекущем потоке времени и мимолетности его исторических завихрений в сравнении с мафусаиловыми летами могучих хвойных долгожителей. Когда-то эти, тогда еще юные, сосенки шелестением ветвей приветствовали карету московского аристократа, а ветеран последней русско-турецкой войны, определенный в сторожа, становился во фрунт, отдавая честь сиятельному графу. Потом голодноватые, но по-детски беззаботные юные аборигены двадцатых годов двадцатого века, собирая ветки и шишки для вечернего костра под их неширокими кронами, распевали: «Ах, картошка — объеденье, пионеров идеал! Тот не знает наслажденья, кто картошки не едал!» А сиятельный граф в это время сам определялся в таксисты или швейцары где-нибудь на парижском Монмартре. Но временная спираль сомкнулась на новом витке, все вернулось на круги своя, а вот заслуженный ветеран, только не русско-турецкой, а афганской или какой-нибудь еще войны снова становится во фрунт, но не перед сиятельным потомственным аристократом. Герой горячих точек пузырится перед вылезшей из плебейской грязи в князи новорусской «элитой». А величественные сосны продолжают бесстрастно созерцать спокойный и плавный поток времени, который опять забурлит только при встрече с очередной исторической загогулиной… 

Глава 4

Новиков, насекретничавшись с Сергеем Кузьмичом, уселся в джип рядом с Глебом, тяжело вздохнул, потер ладонью лоб, как бы стряхивая дополнительный груз забот, взялся за руль, и машина помчалась по аллее к никандровскому особняку.

— Почему Сергей Кузьмич так расстраивается из-за украденной зарплаты? — не сдержал Панов своего любопытства, хотя чувствовал, что затрагивает не очень приятную для начальника охраны тему. — Неужели родители Дэна не возместят ему ущерб?

— Возместить-то возместят, — довольно мрачно ответил Новиков. — Только хорош охранник, если его самого обокрали!

Сосновая аллея осталась позади, джип выехал к шикарному четырехэтажному зданию с башнями, террасами и зимним садом. Перед особняком был разбит парк в английском стиле: аккуратно выстриженные газоны, романтические гроты, изящные фонтаны… Весь парк был «как денди лондонский, одет», и только большая цветочная клумба с высоким декоративным кустом смотрелась российской заплаткой на этом выдержанном «английском фраке». Куст был искусно подстрижен и изображал фигуру склоненной к земле женщины, выпускающей в цветочные заросли некую зверюшку, похожую на кролика.

Новиков остановил джип на выложенной цветными плитками площадке возле дома рядом с двумя иномарками: «мерседесом» и «БМВ». По соседству, у деревянной конструкции, напоминающей коновязь и украшенной художественной резьбой, подобно скамейке у караулки Сергея Кузьмича, стояли четыре оседланные лошади, тоже чистопородные и ухоженные, как и кобылица молодой особы, обругавшей Воробьева. «Леди и джентльмены предпочитают прогулки верхом, — отметил Глеб, — но вспыльчивая девица почему-то пожелала проехаться по лесу в гордом одиночестве». У цветочной клумбы с кустом в виде внучки деда Мазая на изящной резной деревянной лавочке трое охранников в камуфляже и четвертый в строгом черном костюме в ожидании господ коротали время за веселой беседой. Новиков посмотрел на них командирским взглядом, и весельчаков с лавочки как ветром сдуло. «Закамуфлированные» подошли к лошадям и занялись осмотром седел и проверкой подтянутости подпруг, а «пиджачный» принялся протирать тряпкой стекла «мерседеса».

— Ты пока оглядись, познакомься с ребятами, — Олег Валерьевич кивнул головой в сторону протиральщика и проверяльщиков. — Только никуда не уходи, побудь пока здесь. Посиди на скамейке. Нелли Григорьевна выйдет часа через два: она собиралась поехать в фитнес-клуб. Тогда я тебя и представлю. А сейчас лучше ее не беспокоить. Хозяйка просыпается поздно, ее уже ждут парикмахер, маникюрша, массажист. После фитнес-клуба — шопинг и так далее. Другого времени с тобой поговорить не будет. А от этого разговора зависит многое, точнее — все. Веди себя очень осторожно. Нелли — женщина тонкая и деликатная, но и требовательная. Если не понравишься, сразу от ворот поворот. Понял?

— Понял, — кивнул головой Панов и подумал, что у этой деликатной, тонкой дамы нервы как пеньковые канаты: сын пропал, а она принимает массажистов и посещает фитнес-клубы. Но вслух позволил себе лишь поинтересоваться: — Жена Никандрова ездит в фитнес-клуб верхом?

Новиков уловил в вопросе скрытую иронию, но ее не поддержал и ответил подчеркнуто серьезно:

— Нет, свою лошадь велел оседлать Никита, сын Никандрова. От другого брака, понятно. Его много раз предупреждали, что выезжать на прогулку в лес одному — просто верх легкомыслия. Особенно после несчастья с Дэном. Хорошо, что я вовремя это заметил и настоял на сопровождении охраны. Хотя персонала не хватает: тех, кто не усмотрел за Дэном, хозяин уволил, а новых еще не подобрали. И электронная охранная система по периметру барахлит. Только людей зря гоняем: тревоги оказываются ложными. Полчаса назад опять сработала сигнализация. Послал ребят проверить территорию усадьбы, прилегающую к лесу, и почти наверняка проходят зря: просто где-то что-то закоротило. Но не отреагировать я не могу — а вдруг?! Еще повезло, что Нелли Григорьевна выезжает позже. Надеюсь, Никита к тому времени вернется с прогулки и охрана освободится. Проверку территории тоже закончат минут через сорок, — Новиков тяжело вздохнул, задумчиво почесал подбородок и оценивающе посмотрел на Глеба. — Ты не против, если в экстренных случаях я буду привлекать к сопровождению хозяев и тебя? Естественно, за эту работу предусматривается дополнительное вознаграждение.

— Да ради бога, — пожал плечами Пан. — Лишь бы деньги платили. Но мне в первую очередь нужно ознакомиться с системой сигнализации. Может, не ждать встречи с хозяйкой, а начать прямо сейчас? Никандров ведь уже дал такое указание.