Страница 12 из 34
– Есть, сэр!
Сержант качнул толовой, приглашая (или веля?) вытряхиваться из каюты.
На пороге Ник хотел еще раз поблагодарить, но столкнувшись со взглядом капитана, проглотил готовую уже вырваться фразу и молча зашагал прочь следом за сержантом. Чуть поотстав от Ника, шествовали два десантника с лучеметами.
"Поздравляю, Ник, – сказал Капранов сам себе. – Теперь ты дважды арестован".
В каюте он с некоторым даже удовольствием послушал, как клацнул наружный запор, и с многострадальным стоном повалился на откидную койку.
Целых четыре дня Ник провел в полном одиночестве. Едой и питьем исправно снабжала корабельная линия доставки. Под койкой, которую, похоже, давным-давно не поднимали и не крепили в походном положении, обнаружился пластиковый ящик со старыми журналами. Терминала в каюте не нашлось вовсе – сначала Ник подумал было, что его просто отмонтировали. Но нет, "Калахари" оказался довольно старым крейсером, наверняка построенным еще до колонизации Офелии. Ник валялся на койке, читал журналы и ни о чем особенно не думал.
Первое время.
Но потом, на третий-четвертый день, в голову потихоньку начали лезть разнообразные мысли.
Как долго ему еще здесь торчать в четырех стенах? Вернее, в шести "Калахари", похоже, проектировал латентный пчеловод. Все, что только можно было сделать шестиугольным или шестигранным, здесь таким и было. От формы помещений до поручней на стенах и потолке.
Крейсер может пробыть в зоне контакта сколь угодно долго, а запас автономии у такой громадины наверняка исчисляется годами. Из-под ареста Ника вряд ли освободят, несмотря на обещания Шредера. Если бы имелась такая возможность, шеф бы ее точно уже осуществил. Значит... До Земли эта успевшая опостылеть каюта, а там – слушание дела, и прощай дальний флот? И кто-нибудь потом перед рискованным шагом будет думать-тревожиться: "Ох, вышибут меня из флота, как Гринева, Даусса или Капранова..."
Мрачная перспектива...
Ник вспомнил прибытие на Селентину, свои мысли о том, что космолетчики не любят космос, а любят кислородные планеты. И понял, что был тогда не совсем прав.
Может быть, он и не любил космос. Но все равно стремился туда. Мысль, что отныне предстоит сворачивать в зародыши устаревшие механы и выращивать на замену новые, посовременнее; что придется безвылазно торчать на Земле, в толпе, в мегаполисе; что вряд ли теперь светит всласть поохотиться в неведомой глуши – эта мысль Ника угнетала. Подавляла все его естество. Слишком уж он привык к свободе дальних рейдов.
"Нарвался все-таки... – подумал Ник с отчаянием. – Но ведь не мог я свернуть программу, не мог, не успевал! Я Бугу увидел буквально за четверть часа до землеходов... Неужели они не хотят этого понять?"
Ник представил лягушачье лицо Градиленко и вздрогнул от омерзения и злости. Может, не стоило швыряться табуреткой? Повилял бы хвостиком, изобразил раскаяние – глядишь, и обошлось бы выговором да штрафом. А так прощай флот...
Но почему молчит Шредер? Он же обещал...
К вечеру четвертого дня журналы были напрочь забыты; Ник лежал на койке лицом в подушку и чуть не до крови кусал губы.
Щелчок дверного запора буквально подбросил его. Ник вскочил и застыл напротив медленно отворяющегося люка.
Вошел капитан. Плотно затворил люк и внимательно поглядел на Никиту. В руке капитан держал сложенный вдвое лист пластика, похоже, с какой-то распечаткой.
– Ну, как ты, сынок? – спросил капитан вполне нейтрально.
– Хандрю, – признался Ник угрюмо. – Выпрут меня из флота, похоже.
– А тебе бы этого не хотелось? – поинтересовался капитан. Похоже, вполне искренне.
Ник пожал плечами:
– Да привык я уже... Седьмой рейд. Я ведь двенадцать лет в космосе. Даже не думал, что это так быстро закончится...
Капитан мелко закивал.
– Да. Это затягивает, что и говорить... Вот, держи, это тебе.
Он протянул Нику распечатку.
– От шефа? – с надеждой спросил Ник.
– Наверное, – любой на месте капитана пожал бы плечами. Капитан остался неподвижен. – Я не смотрел.
Ник торопливо расправил лист.
"Ник! – гласила распечатка. – Дело сложнее, чем мне показалось сначала. Придется тебе посидеть под арестом до самой Земли. Будет процесс и следствие, но одно я обещаю наверняка: из флота тебя не отчислят. Я пригрозил свернуть сотрудничество с Управлением, если они вздумают тебя уволить, так что не распускай нюни и не мрачней. А чтоб не терять формы и не облениться, займись-ка нашей давнишней и любимой проблемой – адресацией параллельного синтеза. Если сумеешь построить корректную и работоспособную модель мультисинтезной программы, дядюшка Пит будет очень доволен... Не хандри".
И – размашистая подпись.
Ник непроизвольно расплылся в улыбке.
– Что? – невозмутимо спросил капитан. – Хорошие новости?
– Лучше не бывает, капитан! – радостно сообщил Ник. – Меня не уволят!
Капитан едва заметно улыбнулся. Похоже, он все-таки прочел распечатку перед тем, как отнести Нику. Ну скажите на милость, какому капитану громадного крейсера взбредет в голову самолично доставлять послание от шефа какому-то там арестованному эмбриомеханику из гражданских? Да еще вечером, в неслужебное время?
– Очередное вам спасибо, капитан! Скажите, а терминалом я смогу воспользоваться?
– Арестованным запрещено пользоваться корабельными терминалами...
Ник осекся. А как, собственно, он тогда сможет работать? На бумаге программу не напишешь и не откомпилируешь, и уж точно – не проверишь...
– ...но в наставлении ничего не сказано по поводу личных капитанских терминалов, – закончил фразу капитан и заговорщицки подмигнул.
После чего развернулся и вышел.
Ник недолго маялся – спустя четверть часа явился щуплый вестовой с портативным терминалом под мышкой.
– Вот! – сказал он, протягивая плоский брикет Нику. Потом выудил из кармана складную антенну-георгин и установил ее на откидном столике. Наводку от корабельной магистрали берет на ура! Работай...
– Спасибо, воин, – вздохнул Ник. – Да не падет на тебя гнев сурового начальства...
Воин продемонстрировал Нику белозубую улыбку и отправился по загадочным (для Ника) вестовым надобностям.
В каюту мельком заглянул охранник с неизменным лучевиком в волосатых лапах, громыхнул запором, и Ник снова остался один.
Впрочем, нет. Не один. Теперь он мог дотянуться до любого человека в пределах обитаемой Вселенной, до любой информации.
Потому что у него появился выход в сеть.
Ник подсел к столику, откинул крышку терминала, запитал его и подсоединил джек антенны ко входному разъему. Терминал пискнул, загружаясь; над столом развернулся призрачный кубик экрана.
Первым делом Ник подключился к родимому спеццентру в Саутгемптоне, отыскал свой холд, наколотил пароль и вошел.
– Отлично, – пробормотал он, шелестя клавиатурой.
Параллельно проверил – на месте ли шеф?
Шефа не было, рабочий день в Англии уже закончился.
– Ладно, – вздохнул Ник, загружая рабочие библиотеки и отладчик. Параллельный синтез, говорите? Будет вам параллельный синтез от Никиты Капранова! Клянусь своей треуголкой! И только попробуйте обругать метод...
Когда Ник окунался в работу, время переставало для него существовать.
Прошло суток, наверное, двое. Во всяком случае, с начала работы Ник дважды прерывался на сон. Мультисинтезные процессы поглотили все его внимание, все без остатка. В принципе у Ника имелось несколько идей относительно того, как возможно поддержать в растущем механе мультисинтезные процессы. От одной из них Ник и оттолкнулся, но, как водится, по мере медленного продвижения вперед стали неумолимо накапливаться мелкие и очень неудобные проблемы.
Первое: как увязать запросы пробудившейся программы с планировщиком очагов синтеза? Зародыши все одинаковые, но программы роста совершенно друг на дружку не похожи. Будущим механам необходимы совершенно разные компоненты и в совершенно различных количествах и пропорциях. Стало быть, о жесткой планировке и речи быть не может. А дробить единый синтез на несколько субочагов – тоже не выход. Обычная программа все равно будет обслуживать их по очереди, и пока работает один, остальные будут тупо дожидаться своей очереди. Шредер ждал от Ника вовсе не этого.