Драконьи Авиалинии

Звякнул колокольчик, сообщая о посетителе, и управляющая в темно-красном платье бросилась навстречу гостю. Я не стала оборачиваться, а вот Зейн как-то странно изменился в лице.

— Зейн! — прямо над моей головой раздался мелодичный женский голос. — Привет, не знала, что ты здесь.

— Привет. — Зейн откашлялся. — У тебя же сегодня вечеринка, разве нет? Я думал, ты на работе.

— Вырвалась поужинать. Ты же знаешь, я совершенно не переношу острое. А вечеринка в стиле Подземного. Ну и, соответственно, всякие колбаски, ребрышки с острыми специями. Кошмар, словом, сплошной. Меня Эззи подменяет. А это кто?

Меж тем я рассматривала женщину. Ей было лет тридцать. Стройная, даже худая, с полными губами и большими серыми глазами. Одета была в простой свитер и зауженные брюки, а волосы собрала в высокий хвост. Но смотрела и держалась королевой. Знакомая Зейна? Я даже укол ревности почувствовала. С такой красоткой мне не тягаться при всем желании.

— Это Блейк Сияющая. — Зейн как-то странно себя вел.

Избегал встречаться со мной взглядом, напряженно всматривался в лицо незнакомки, и вообще будто бы вдруг заволновался. Появилось четкое ощущение, что я чего-то не знаю.

— И кто такая Блейк Сияющая? — мне почудилось раздражение в голосе женщины.

— Практикантка Кайла, — наконец выдал Зейн.

— И почему ты ужинаешь с практиканткой Кайла? — взвилась женщина.

— Потому что Кайл слишком много пашет, — раздался все оттуда же, из-за моей спины, голос ненавистного Погонщика. — Спасибо, Зейн, что развлек студенчество. Тарла, дорогая, привет. Как поживаешь?

— Хорошо, Кайл. — Женщина обняла Погонщика. — Сам-то как?

— Да живем потихоньку, куда денемся. Знаешь ведь, Строгий спуску никому не дает.

Он хмыкнул. Тарла сдержанно улыбнулась.

— Ну нам пора, — сказал Кайл. — Пока, Зейн. Не проспи работу.

Он подмигнул Зейну, который ни слова не произнес, и буквально силой вытащил меня из-за столика. Я не успела даже запротестовать. Силы в Златокрылом было немерено. Я не успела и моргнуть, как оказалась на улице, ежась от прохладного ночного воздуха.

— Что это было?

Кайл невозмутимо тащил меня куда-то в глубь квартала, кажется, не желая отвечать на какие бы то ни было вопросы.

— Господин Златокрылый!

— Последний раз я тебя вытаскиваю, Сияющая, — наконец произнес он и выпустил мой локоть.

Я потерла место, на котором еще краснели следы пальцев Погонщика.

— Откуда вытаскиваете? Из приятного места с вкусной едой? От хорошего парня?

Кайл рассмеялся. С чувством так, на всю улицу. С ближайшего балкона донеслась отборная ругань, мы разбудили какого-то любителя свежего воздуха, спавшего в гамаке на балконе.

— Ладно, кто такая Тарла? — Назад пути все равно не было, свидание безнадежно испорчено.

— Жена его, — ответил Кайл, продолжая движение.

— Жена?!

Я чувствовала, что меня обманули. И, умело расставив ловушки, пытались затащить в известное место, то бишь койку Зейна. Интересно, сколько таких студенток там уже побывало?

— Жена, — подтвердил Погонщик. — Зейн женат давно и успешно. Лет десять точно, если мне память не изменяет. И столько же гуляет. Хотя вру — гуляет лет с пятнадцати. Тарла не дура, но с поличным поймать засранца не может. Тебе повезло, что я зашел поужинать.

Действительно, выходит, повезло. Мог ведь не вытаскивать, а наблюдать за разыгравшимся спектаклем. Не сомневаюсь, это доставило бы Кайлу некое удовольствие.

— Ты идиотка. — Он снова рассмеялся. — Неужели ты думала, что понравилась Зейну? Да ему ничего, кроме своего отражения в зеркале, не нравится. Не приди я, он бы посмеялся над тобой и сочинил что-то вроде «дорогая, я не мог ей отказать, она прилипчивая, как репей».

Я промолчала, желая, чтобы он испарился и перестал надо мной издеваться. Но Златокрылый был лишен как способности изменять агрегатное состояние, так и чувства такта.

— Да уж, повеселила знатно. Я все думал, чего это Зейн взялся тебе помогать? А все гораздо проще оказалось. Странный он, вот что в тебе особенного? Тощая девка, рыжая еще, глупая. Ну, может, ноги ничего так…

Он охнул, потому что этой самой «ничего так» ногой получил по коленке. Достал. Если я попала в нелепую ситуацию, это не значит, что надо мной можно смеяться. И откровенно издеваться над моей внешностью.

А куда мы, кстати, идем?

Как оказалось, к приюту.

— Откуда вы знаете, где я живу? — Душа требовала крови и объяснений.

— Детка, ты у меня учишься. Я все о тебе знаю. И то, что ты живешь в приюте. И то, что твоя мать шлюха. И то, что твой отец — ее клиент. И то, что тебя в приюте держат из жалости. В общем, все прелести твоей жизни. Кстати, вот, держи!

Он бросил мне монету, и я ее машинально поймала.

— Не думаю, что у тебя много денег, чтобы кидать их под мой диван. Гордость — это хорошо, но лучше, когда она не оставляет тебя без обеда.

— Знаете что? — взорвалась я.

Количество отвратительных происшествий за этот день достигло критической отметки.

— Что? — Кайл скорчил рожу, окончательно меня взбесив.

— Не трудитесь меня провожать! А то с вашей ценнейшей персоной еще что-то случится. Ну или об меня испачкаетесь ненароком. А я уж как-нибудь сама доберусь, чай, не впервой.

— Подрабатываешь ночами? — усмехнулся Погонщик.

И я едва сдержалась, чтобы не кинуться на него с кулаками.

— Нет уж, рыжая, я не хочу на своей совести иметь труп глупой девицы. Или твою потерянную невинность, если там есть что терять.

Честное слово, он схлопочет. Не посмотрю на разницу в возрасте, положении и силе. Вот только лишаться всего не очень-то хочется. А за драку с наставником по головке в Академии не погладят. Я столько претерпела, что от пяти минут оскорблений не умру. Тем более что, во-первых, сама виновата — не надо было уши развешивать и за Зейном таскаться, а во-вторых, ума у этого Кайла, как у козла. И есть у меня подозрение, что животное в игре на сообразительность уйдет вперед с большим отрывом.

— Вообще, Сияющая, к тебе есть одно дело, — сказал Кайл после пары минут молчания.

Я даже напряглась как-то. Не нравились мне его дела. И разговоры. И сам он мне не нравился.

— Пятерки я тебе ставить не могу, не за что. Выпускай потом в мир таких убийц с дипломом Зрячего. А с Эллой возиться надо. Раз уж ты нищая, может, я тебе платить буду? Дней за семь накопишь на ужин, а?

Все. Это, наверное, было последней каплей. Кайл удивительно умело выбирал, куда бить. И несколько раз попал в самое больное место, вызвав тем самым волну ярости, смешанную с обидой и стыдом. Да, я бедная. Да, моя мать — женщина легкого поведения, которая родила ребенка от клиента и сдала его в приют, едва перестали платить пособие. Мне нечего было надеть, нечего есть и негде жить. Я всю жизнь борюсь с теми, кто считает, что мое место в борделе, рядом с матерью. И всю жизнь борюсь с теми, кто считает, что я — совершенная идиотка, не способная связать двух слов. И этот Погонщик, собравший воедино за какие-то пять минут все оскорбления, что я слышала за свою жизнь, сделал то, чего не удавалось до сих пор никому.

Заставил меня прилюдно, позорно разреветься.

Справиться с истерикой было тяжело. Наверное, многим известно чувство, когда плачешь и плачешь и не можешь остановиться, хотя и безумно этого хочешь. Но слезы текут сами собой и дыхание сбивается. Начинаются бесконечные всхлипы. Я застонала от собственного бессилия, от того, что не могу прекратить реветь, от того, что Кайл оказался почти во всем прав. И от всего, что произошло за последние годы.

— Все? Счастливы? — пробурчала я, когда более-менее перестала всхлипывать.

Кайл все это время терпеливо ждал.

— Вполне. Истеричка, — буркнул он. — Так что? Ты принимаешь предложение? Золотой в день за то, чтобы это маленькое существо меня не доставало?

— Или выметаться с практики?

— Разумеется.

— Вы — скотина, садист и отвратительный отец. — У меня в запасе еще пара слов была, покрепче, но я решила их приберечь.