Страница 2 из 11
«У ночи — мрак…»
У ночи — мрак, У листьев — шум, У ветра — свист, У капли — дробность, А у людей пытливый ум И жить упорная способность. И мы живем, Но дело в том, Что хоть и властны над собою, Но в такте жизненном простом Бывают все же перебои. Не можешь распознать врага И правду отличить от лести, И спотыкается нога, Как будто и на ровном месте. Но лишь Оступишься вот так — И все на место станет разом: И шум листвы, и свет, и мрак. И вновь навеки ясен разум!Удача
Жизнь моя все короче, короче, Смерть моя все ближе и ближе. Или стал я поэтому зорче, Или свет нынче солнечный ярче, Но теперь я отчетливо вижу, Различаю все четче и четче, Как глаза превращаются в очи, Как в уста превращаются губы, Как в дела превращаются речи. Я не видел все это когда-то, Я не знаю… Жизнь кратче и кратче, А на небе все тучи и тучи, Но все лучше мне, лучше и лучше, И богаче я все и богаче. …Говорят, я добился удачи.Двадцатые годы
Помню Двадцатые годы — Их телефонные ручки, Их телеграфные коды, Проволочные колючки. Помню Недвижные лифты В неотопляемых зданьях И бледноватые шрифты В огненно-пылких изданьях. Помню И эти газеты, Помню и эти плакаты, Помню и эти рассветы, Помню и эти закаты. Помню Китайскую стену И конструктивную сцену, Мутность прудов Патриарших, Мудрость товарищей старших. Помню Фанерные крылья И богатырские шлемы, Помню и фильмы, что были Немы и вовсе не немы. Помню я Лестниц скрипучесть И электричества тленье. Помню я буйную участь Нашего поколенья.«Будто впрямь по чью-то душу…»
Будто Впрямь по чью-то душу Тучи издалека С моря движутся на сушу С запада, с востока. Над волнами Временами Ветер возникает, Но волнами, а не нами Грубо помыкает. Он грозится: — Я возвышу, А потом унижу! — Это я прекрасно слышу И прекрасно вижу. Возвышенье, Униженье, Ветра свист зловещий… Я смотрю без раздраженья На такие вещи. Ведь бывало и похуже, А потом в итоге Оставались только лужи На большой дороге. Но чего бы это ради Жарче керосина Воспылала в мокрой пади Старая осина? Я ей повода не подал. Зря зашелестела. Никому ведь я не продал Ни души, ни тела. Огненной листвы круженье, Ветра свист зловещий… Я смотрю без раздраженья На такие вещи.«В чем убедишь ты стареющих…»
В чем убедишь ты стареющих, Завтрашний день забывающих, Спины на солнышке греющих И о покое взывающих! Но не легко собеседовать С юными, кто не успел еще Все на земле унаследовать: Капища, игрища, зрелища, Истины обнаженные, Мысли, уже зарожденные, Кисти, уже погруженные В краски, уже разведенные. Да! Сговориться со старыми Так же не просто, как с малыми! Движутся старые с малыми Будто музейными залами, Глядя в безумной надменности, Как на окаменелости, На золотые от зрелости Ценности Современности.«Что-то новое в мире…»
Что-то Новое в мире. Человечеству хочется песен. Люди мыслят о лютне, о лире. Мир без песен Неинтересен. Ветер, Ветви, Весенняя сырость, И черны, как истлевший папирус, Прошлогодние травы. Человечеству хочется песен. Люди правы. И иду я По этому миру. Я хочу отыскать эту лиру, Или — как там зовется он ныне — Инструмент для прикосновенья Пальцев, трепетных от вдохновенья. Города и пустыни, Шум, подобный прибою морскому… Песен хочется роду людскому. Вот они, эти струны, Будто медны и будто чугунны, Проводов телефонных не тоньше И не толще, должно быть. Умоляют: — О, тронь же! Но еще не успел я потрогать — Слышу гул отдаленный, Будто где-то в дали туманной За дрожащей мембраной Выпрямляется раб обнаженный; Исцеляется прокаженный; Воскресает невинно казненный, Что случилось, не может представить: — Это я! — говорит. — Это я ведь! На деревьях рождаются листья, Из щетины рождаются кисти, Холст растрескивается с хрустом, И смывается всякая плесень… Дело пахнет искусством. Человечеству хочется песен.