Страница 3 из 75
И, как бы подтверждая эту мысль, «Правда» уже в следующем номере сообщала, что женщины – служащие заводских контор стали инициаторами движения за овладение профессией мужей, чтобы заменить призванных в армию и работать у станков. Другие девушки изъявили желание стать донорами, пошли на курсы медсестёр. Даже дети просили в грозный для Родины час предоставить им работу.
Мне был близок патриотический порыв советской интеллигенции, учёных. К учёным всех стран направили Обращение наши академики во главе с президентом Академии наук В.Л. Комаровым. Обращение подписали сорок два академика. Они обратились ко всем учёным мира, ко всем друзьям науки и прогресса с призывом: сплотить асе силы для защиты человеческой культуры от гитлеровских варваров:
«…В этот час решительного боя, – говорилось в письме, – советские учёные идут со своим народом, отдавая все силы борьбе с фашистскими поджигателями войны – во имя защиты своей Родины и во имя защиты свободы мировой науки и спасения культуры, служащей всему человечеству».
Среди академиков, подписавших Обращение, я встретил ряд знакомых, в частности, знаменитого хирурга Николая Николаевича Бурденко.
С Бурденко я впервые встретился в 1939 году во время финской кампании, в вагоне поезда Ленинград – Москва. Мы случайно ехали в одном купе и разговорились.
Он очень заинтересовался устройством танков и расспрашивал меня, насколько они обеспечивают защиту бойца. И, наконец, с мягкой и грустной улыбкой добавил:
– Таким образом, вас также надо отнести к категории врачей, вы занимаетесь, так сказать, профилактикой ранений. Ну, а я хирург, я обязан спасти раненого, залечить его раны. И все-таки война – это ужасное предприятие, – с гримасой боли на лице заключил он тогда нашу беседу.
Среди подписавших Обращение находился и выдающийся учёный, геолог В.А. Обручев, лекции которого я слушал, ещё будучи студентом Московской горной академии, здесь были и всемирно известные физики П.Л. Капица, А.Ф. Иоффе, а также другие крупнейшие учёные.
По всей стране на митингах люди выражали своё негодование по поводу вероломного нападения гитлеровской Германии. Весь Советский Союз быстро превращался в единый сплочённый военный лагерь.
День третьего июля 1941 года
Тревога нарастала. Я запомнил начало июля как раз именно таким: опасность все увеличивалась, но многие из нас далеко ещё не осознавали масштабы опасности, нависшей над Родиной, над каждым из нас. Оставалось ещё немало всякого рода иллюзий, надежд, контуры реальной угрозы были нечёткими. Но все вскоре прояснилось.
1 июля на первых страницах газет было опубликовано сообщение об образовании Государственного Комитета Обороны (ГКО). В нем говорилось, что ввиду создавшегося чрезвычайного положения и в целях быстрой мобилизации всех сил народа СССР для отпора врагу, вероломно напавшему на нашу Родину, Президиум Верховного Совета СССР, Центральный Комитет ВКП(б) и Совет Народных Комиссаров СССР признали необходимым создать Государственный Комитет Обороны. В руках этого Комитета сосредоточивалась вся полнота власти в государстве. Все граждане и все партийные, советские, комсомольские и военные органы обязаны были беспрекословно выполнять его решения и распоряжения.
Читая это сообщение, я впервые почувствовал всю серьёзность положения.
2 июля, на одиннадцатый день войны, мы все ещё мало знали о действительном положении на фронтах. В газетах содержались только короткие сообщения об упорных боях. Весь день второго июля прошёл в совещаниях, и я вернулся домой очень поздно. Утром меня разбудила взволнованная жена, её только что предупредили:
– Скорее включайте радио, будет выступать Сталин. Сон как рукой сняло, когда я услышал это.
– Наконец-то! Что же он скажет? И тотчас же мы услышали: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры!
Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!»
Форма обращения была необычной, так же как и интонация голоса. Мы слушали, затаив дыхание, не пропуская ни одного слова.
И вдруг Сталин замолк, и в наступившей тишине раздался звон стакана, видимо о графин. Мы замерли.
Неужели у Сталина дрогнула рука? Даже у него?
Но вот снова раздался голос Сталина. Интонация его стала спокойной, жёстко-уверенной. Он говорил о героическом сопротивлении Красной Армии, объясняя причины сдачи фашистским войскам ряда наших городов и районов и выражая вместе с тем уверенность, что враг будет разбит и мы должны победить.
«Вместе с Красной Армией на защиту Родины поднимается весь советский народ…»
Это было действительно так, думал я. Я отчётливо видел и ощущал сам готовность народа сделать все, чтобы отразить врага, разбить его и уничтожить. Нигде не было никаких признаков страха или неверия в победу.
Партия и правительство поставили задачи, которые необходимо разрешить прежде всего.
«Что требуется для того, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над нашей Родиной, – говорил И.В. Сталин в своём выступлении по радио 3 июля 1941 года, – и какие меры нужно принять для того, чтобы разгромить врага?
Прежде всего необходимо, чтобы наши люди, советские люди поняли всю глубину опасности, которая угрожает нашей стране, и отрешились от благодушия, от беспечности, от настроений мирного строительства, вполне понятных в довоенное время, но пагубных в настоящее время, когда война коренным образом изменила положение.
Враг жесток и неумолим…
…Нужно, чтобы советские люди поняли это и перестали быть беззаботными, чтобы они мобилизовали себя и перестроили всю свою работу на новый, военный лад, не знающий пощады врагу…»
Речь шла о необходимости все подчинить интересам фронта и задачам организации разгрома врага, о том, что следует укрепить тыл Красной Армии, обеспечить усиленную работу всех предприятий, производить больше винтовок, пулемётов, орудий, патронов, снарядов, самолётов. Он призывал к организации беспощадной борьбы со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникёрами, распространителями слухов. В его выступлении содержались прямые директивы, как действовать при вынужденном отходе частей Красной Армии.
Партия призывала создавать в захваченных районах невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия.
Войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной. Война за свободу нашего Отечества сольётся с борьбой народов Европы и Америки за их независимость, за демократические свободы.
Эту речь мы слушали с пересохшими губами, она обжигала каждой фразой, каждым словом.
После выступления Сталина стало ясно, что все иллюзии, даже у самых наивных людей, должны рассеяться. Стало абсолютно очевидно, что мы вступили в новый, невероятно тяжёлый период ожесточённой борьбы, которой должно быть подчинено буквально все. В этой борьбе должны участвовать все, Вести эту борьбу будет невероятно трудно. Её успех будет зависеть от выдержки. Выдержим ли? Да, выдержим! Должны выдержать!
Как, в самом деле, мы были порой беспечны, благодушны и доверчивы, думал я.
Вспомнил такой случай.
В течение трёх лет я отправлял свою дочь в пионерский лагерь, расположенный в семидесяти километрах от Москвы. Лагерь был небольшим, и для размещения ребят его устроители снимали на лето каменный домик. В том домике я обратил однажды внимание на камин из темно-зелёных дорогих изразцов с замысловатым рисунком, Такие изразцы у нас никогда не изготовлялись. Скорее всего их привезли из-за границы. Домик принадлежал… сапожнику-немцу.
Поблизости от домика был танкодром, где испытывались новые танки, бронированные автомобили, бронетранспортёры и другие типы военных машин.
По всей видимости, никто не интересовался ни домиком сапожника, ни тем, чем он живёт. А между тем, несмотря на обилие всякой военной техники, собственно жителей здесь было крайне мало, и даже одного сапожника, пожалуй, трудно было обеспечить достаточным количеством работы.