Страница 9 из 49
— Осмелюсь доложить, — произнёс Магнус, — мы там уже были.
— В следующий раз получите выговор за пререкания, — лишённым интонации голосом сообщил шеф. — Меня не интересует, были вы там или нет. Ваша задача — установить контакт с Мостегоросом-149. Это один из столпов здешней науки. Информацию запишете и отправите на корабль в установленном порядке. Выполняйте.
— Понял? — обратился Олаф к Магнусу после того, как лошадиная физиономия шефа исчезла с экрана. — У него своя система. Начинали мы с простых рабочих, вчера был мелкий служащий, сегодня — учёный. Так, глядишь, и до верхов доберёмся!
«Ну и плакетка! — думал Магнус, поглощая безвкусный завтрак. Всё расчерчено, как по линейке. Жёсткая кастовая иерархия. Рабочий — так на всю жизнь рабочий, инженер — тоже. В инкубаторах их, что ли, выращивают, уже готовых к своей профессии? Пока нам насчёт этого ничего узнать не удалось. Может, сегодня повезёт».
Задание, как и все предыдущие, было простым. Компьютер станции, связавшийся с информационной службой города, располагал сведениями о рабочих маршрутах всех его жителей. Разведчикам оставалось встретить нужного им фиссийца на дороге, привлечь его внимание на несколько минут и с помощью портативного лингвиста завязать разговор. На несколько минут — потому что дольше с ними никто говорить не собирался. Наказания за опоздание на работу здесь были драконовскими. От информационной же службы толку было мало — она давала чисто статистические сведения.
Они вышли из станции, сели в вездеход и поехали. Да, такой планеты, как Грисса, землянам ещё не встречаюсь. Ни деревца, ни кустика, ни бугорка, ни ямочки. Под ногами безукоризненно гладкая поверхность из зеленоватого пластика, исчерченная тёмными капиллярами магнитных линий. Никаких дорог только эти линии, исчезающие в подъездах однообразных маточно-белых параллелепипедов. Те, что повыше — жилые здания, пониже и пошире — предприятия и учреждения. Небольшой купол станции, построенный землянами на самой окраине города, казался в этом прямоугольном мире уродливым детищем спятившего архитектора.
Большое красное солнце ещё цеплялось краем за горизонт, но фиссийцы уже вовсю спешили на работу. Выглядели местные жители весьма экстравагантно. Они напоминали перевёрнутые вниз остриём фиолетовые конусы. Особый магнитный орган позволял им держаться вертикально и довольно быстро перемещаться вдоль направляющих линий. С расширенной части конуса свисали несколько пар хилых конечностей.
— Полюбуйся на них! — сказал Магнус. — Вот эго жизнь! Всё запрограммированно. Они даже не имеют права перейти на линию соседа. Как закрепили за тобой одну-единственную, так до самой смерти и таскайся по ней. От дома к рабочему месту — и обратно. Ни сантиметра в сторону. Честное слово, у наших роботов и то больше свободы.
— Да уж, — Олаф сплюнул через борт вездехода. — Мы ведь сначала их и приняли за автоматы. Тоталитарное общество — что тут ещё скажешь! Правители-то их, наверно, не ходят по ниточке, как подчинённые.
— Надо полагать, — усмехнулся Матус.
— Надеюсь, скоро мы узнаем о жизни здешних шишек поподробнее. Как же тут раньше передвигались, когда всё вокруг ещё не было залито пластиком? Наверняка бродили, где вздумается, ведь магнитное пате равномерное! Это уж потом нашлись умники, которые каждому нарисовали свою линию. К чему в первую очередь стремится тоталитарный режим? К тому, чтобы всех уравнять, всё упорядочить. Чтобы никаких отклонений — по крайней мере, внутри каждой определённой касты. Ты заметил фиссийцы даже ростом все одинаковые. Не удивлюсь, если окажется, что их уже лет пятьсот выращивают искусственно, в соответствии с научно обоснованными стандартами.
Олаф остановил вездеход.
— Вылезай, приехали, — сказал он.
— Вот по этой линии, если верить компьютеру, и перемешается высокоучёный муж Мостегорос-149.
— Когда он должен появиться?
Будет на этом месте через четыре с половиной минуты. На весь разговор — не более трёх минут. Сам знаешь для них нет ничего страшнее, чем опоздать на работу.
— А что мы у него спросим?
— Ну, сначала, как всегда, представимся. Он учёный, так что должен, по идее, знать о нашем прибытии. В общем, формальности займут всего несколько секунд. А потом… Постараемся вытянуть из него сведения о характере его работы и вообще о состоянии фиесийской науки. Может, и о социальном устройстве что-то новенькое расскажет. А вот, кстати, и сам Мостегорос!
Из-за угла высоченного здания показался фиолетовый конус. Он равномерно, как хорошо отлаженный механизм, продвигался вдоль магнитной линии. «Сейчас мы встретимся с тобой, великий ум, — иронически подумал Maгнус.
— Мною ли ты сумеешь нам рассказать? Вряд ли. Учёный — это исследователь. А сколько знаний можно почерпнуть, не делая ни шагу с проторённой дорожки? Катаешься всю жизнь, как шарик в жёлобе. Жать мне тебя, бедняга. Вот я…»
Он попытался — хотя бы ради смеха! — сопоставить свою жизнь с убогим существованием гриссинца, и вдруг у него перехватило дыхание. Мысли заметались, забарабанили сухим деревянным перестуком внутри неимоверно сжавшейся черепной коробки.
— Ты чего это воздух ртом хватаешь? — встревоженно произнёс Олаф. — Совсем белый стал! Что с тобой?
Но Магнусу было уже не до Олафа. Он вспоминал, вспоминал, вспоминал… Череда событий, как туго скрученная лента объёмных картинок разворачивалась в мозгу.
Сначала — проверка интеллектуальных способностей, навсегда отрезавшая маленькому Магнусу путь в гуманитарии. А ведь он так любил историю, интересовался геральдикой, бредил рыцарскими замками! Магнус вспомнил, как, рыдая, умолял родителей, как кричал, что ненавидит технарей, как бедная мать целовала его и уговаривала забыть о прежних увлечениях, ведь тест-машина не может ошибаться! Затем школа, где в них вдалбливали массу никому не нужных, заплесневелых премудростей и жестоко наказывали за любой вопрос, заданный учителю «не по программе».
Потом — училище звездоплавания, куда Магнуса, опять же, помимо его желания, направил всеведущий электронный мозг. Бесконечные муштра и издевательства, закостенелая тупость преподавателей и потные кулаки учащихся старших курсов…
Наконец — как апофеоз его мытарств — распределение на эту занюханную, вонючую посудину, где нужно пахать лет десять, чтобы дослужиться до повышения, это постоянное вынужденное унижение перед нашедшими себе здесь хорошую кормушку офицерами, эта надменно оттопыренная нижняя губа шефа, этот его бесцветный голос, которым одинаково можно объявить о награде и обозвать бестолковым ослом… Вот он, жизненный путь его, Магнуса, человека, землянина! Путь по узкому дну ущелья, когда сзади подгоняют пинками, а впереди… Что там? Цветущий оазис? Пропасть? Неизвестно! И так вся жизнь. Ни шагу в сторону!
— Мы теряем время! — орал Олаф и тряс его за плечо. Гриссиец ждёт!
Магнус посмотрел на застывшего перед ним Мостегороса-149, и нелепое чувство какого-то противоестественного родства с этим обделённым радостями, ущербным существом затопило сознание. И Магнусу стало так плохо, как никогда в жизни…
Потрясённый Олаф не верил своим глазам. Его друг, налетавший сотым парсеков, прошедший джунгли Монты и раскалённый ад Гарры, который, даже расплющенный в лепёшку, находил в себе силы отшучиваться, — так вот этот звёздный бродяга, бесшабашный Магнус… плакал. ТМ
Валерий Гвоздей
ПАРТНЁР
3'2012
Картина врезалась в память. Огромный, зияющий, слегка накренившийся кратер и голые бурые склоны. За вулканом острая вершина горы, находящейся дальше.
Вокруг мёртвый лес, серые, лишённые коры стволы, торчащие из чёрной почвы.
Лавы при извержении вышло немного, зато пепел лёг основательно слоем в несколько метров. И произошло это пять лет назад.