Разгневанные почтальоны

— Похоже, охота на людей пошла на убыль, — бросил он учителю.

И в тот же момент на высоком административном здании, располагавшемся в самом центре города, увидел огромный телеэкран компании «Сони». На нем красовался портрет мастера Синанджу транслировавшийся если не на всю Японию, то уж на всю Осаку точно.

— Папочка, постарайся не тревожить водителя, но твой портрет воспроизведен на гигантском телеэкране. Вон там.

— Где? Где?

— Я сказал — не суетись! — прошипел Римо.

Но учитель не успокоился.

Увидев себя на экране, он затрясся от гнева.

— Это не я!

— Чиун!

— Смотри, Римо, они осквернили мое лицо усами! Но у меня нет усов! А глаза!.. Это глаза японца, а не корейца. Да как они посмели! Мы должны потребовать удовлетворения.

И перейдя на японский, мастер Синанджу предложил водителю остановиться.

Выйдя из машины, Чиун перешел на противоположный тротуар и злобно уставился на гигантское изображение, которое, правда, сильно уменьшилось в размерах, отодвинувшись в угол экрана и разместившись рядом с головой ведущего японской программы новостей.

— Они меня оскорбили!

— Послушай, на нас уже обращают внимание, — прошипел Римо, с беспокойством оглядываясь вокруг.

В тот же миг мастер Синанджу поймал какого-то прохожего и повернул его лицом к экрану.

— Это я? — спросил Чиун по-английски.

Японец поднял глаза вверх.

— Ну? — настаивал старик, развернув теперь японца к себе.

В знак отрицания японец энергично затряс головой.

— Вот видишь, Римо, — сказал учитель. — Он не видит сходства.

— Все дело в том, что японец не понимает по-английски, а ты еще вертишь его головой, — возразил ученик.

— Ничего подобного! — ответил Чиун, в то время как язык злосчастного японца мотался из стороны в сторону как собачий хвост, а глаза уже стали вылезать из орбит.

— Как же! Он пытается удрать.

— Что ж, я удовлетворю его желание, — произнес старик и отпустил японца.

Тот заковылял прочь, держась за голову и шатаясь так, как будто перебрал саке.

— Вот тебе доказательство, — не унимался Чиун. — Если бы он считал, что мерзавец на экране — это я, то вызвал бы полицию.

— Сейчас он способен только вызвать врача.

Мастер Синанджу злобно посмотрел на телеэкран.

— Римо, у тебя есть монета?

— Конечно, есть. А тебе-то зачем?

— Не спрашивай. Одолжи лучше самую большую.

Римо сунул руку в карман.

— Пятьдесят центов тебя устроит? — спросил он.

— Вполне, — ответил учитель.

Он со звоном подбросил монету вверх, потом еще и еще раз. Каждый раз пятидесятицентовик взлетал все выше и выше, а издаваемый им свист казался все пронзительнее.

На четвертый раз монета стремительно взвилась в небо и понеслась через улицу, как будто ее притягивал гигантский магнит.

Прежде чем Римо успел понять, в чем дело, телеэкран погас. В углу его дымилось маленькое отверстие.

— Вот! — удовлетворенно кивнул Чиун. — Теперь можно пойти в отель.

— Если ты будешь продолжать свои фокусы, то мы окажемся в местной кутузке.

Чиун только отмахнулся и двинулся вперед, довольный тем, что исправил допущенную по отношению к себе несправедливость.

Неподалеку от отеля Римо стал замечать людей, одетых как будто бы в синие пижамы. На кармане куртки каждого японца красовалась одна и та же картинка — солнечный луч, пробивающийся сквозь тучи.

— Интересно, в чем это они? — спросил Римо.

— В пижамах, — ответил Чиун.

— Я так и подумал. Что, таков новый японский обычай — носить вечером пижамы?

— Не знаю.

На здании гостиницы тоже виднелась эмблема в виде солнечного луча.

В открытую входную дверь постоянно входили люди в одинаковых синих пижамах с изображением солнечного луча.

— Не нравится мне все это.

— Не беспокойся, Римо. Для японцев все корейцы на одно лицо.

— Я не о том, — буркнул ученик.

В вестибюле им пришлось снять туфли и надеть комнатные тапочки. Поскольку Чиун не возражал, Римо последовал его примеру.

У стойки дежурного они получили ключи.

— Нам на пятый этаж, — бросил ученик, подойдя к лифту, где тоже стояли люди в пижамах с сонным видом постояльцев, а не служащих отеля.

— Странное заведение, — хмыкнул Римо.

— В оккупированной стране всегда странные порядки.

Выйдя из лифта на пятом этаже, Римо решил, что попал в морг.

Дверей как таковых здесь не было. Просто вдоль окрашенной в бежевый цвет стены тянулись люки, расположенные в два ряда один под другим.

— Он так и сказал: «пятый этаж»? — уточнил Римо, поглядев на ключ.

Чиун кивнул:

— Да. Пятый.

— Наши комнаты должны быть дальше по коридору. Пойдем.

Далеко идти не пришлось. Завернув за угол, Римо обнаружил ячейку, номер которой соответствовал цифрам на ключе. Ему досталась верхняя, а учителю — нижняя.

— Должно быть, это камеры хранения, — сказал Римо.

— Да уж, — нахмурившись, ответил старик.

Но пока они осматривались в поисках соответствующей двери, к соседней ячейке подошел японец в синей пижаме, открыл люк своим ключом и спокойно залез в ячейку, захлопнув за собой дверцу.

Спустя мгновение из-за дверцы донеслись приглушенные звуки музыки.

— Ты видел? — спросил Римо.

Он шагнул к своей ячейке и открыл ее.

Внутри все напоминало морг, за исключением того, что на дне лежали постельные принадлежности. Мягкий свет люминесцентных ламп озарял пространство клетушки. На постели лежала аккуратно сложенная пижама — вверх кармашком с пришитой эмблемой в виде солнечного луча. В дальнем конце ячейки в потолок непосредственно над маленькой белой подушкой был вделан телевизионный экран. Сбоку находились выключатели для света и телевизора.

— Я не буду здесь спать! — возмутился Римо.

— И я, — фыркнул Чиун. — Просто оскорбление какое-то.

Клерк в вестибюле терпеливо объяснил по-английски, что комнат у них нет. Только «капсуры».

— Что, что? — спросил Римо.

— Капсуры, — повторил Чиун.

— А что такое «капсуры»?

— Это капсура хотеру[2], — пояснил клерк. — Вез комнат.

— Верните наши деньги, — потребовал Римо.

— Извините, но вы открыри дверцу. Комната занята. Деньги не возвращаются.

— Комната? — взорвался Римо. — Да это просто ящик!

— Вы открыри дверцу, вы заняри место. Извините.

— Я свою не открывал, — заявил мастер Синанджу, радостно бросая ключ на стойку.

— Вы можете идти, — разрешил клерк.

— Без денег я не уйду, — стоял на своем Римо.

— Есри будете настаивать, я вызову порицию.

— Ну и вызывайте! — вспыхнул Чиун. — А мы отказываемся подчиняться вашим варварским обычаям.

— Нет, не надо, — потянул за рукав учителя Римо. И прошептал, понизив голос: — Нас ведь разыскивают. Ты что, не помнишь?

— Разыскивают не меня. Разыскивают какого-то усатого мошенника.

Римо вытаращил глаза. Затем, повернувшись к клерку, стоявшему с каменным лицом, он спросил:

— Послушайте, не могли бы вы рекомендовать нам хороший отель?

— Да. Этот отеру очень хороший.

— Какой-нибудь другой, — устало обронил Римо.

— У нас есть отдерение в округе Шинсайбаши.

— Там есть комнаты?

— Гостиничная сеть «Сорнечный руч» не имеет комнат. Мы предрагаем устарому путешественнику хорошую экономию.

— Когда мы вернемся, напомни, чтобы я повыдергивал у Смита один за другим все ногти, — проворчал Римо, надевая туфли.

Над международным аэропортом Осаки занималась заря.

— Ну и как мы туда проникнем? — поинтересовался Римо. — С помощью маскировки?

— Какая маскировка? — удивился Чиун. — Ищут усатого мошенника, а не меня.

— Будь уверен — они станут хватать всех корейцев подряд, а потом сортировать их. Ты же не с луны свалился.

— Тем не менее, с тобой или без тебя, я намерен взойти на борт первого же аэроплана, покидающего эту ненавистную землю.

2

Японцы вместо "л" произносят звук "р".