Zero

Я остался сидеть на кухне. Я был пустой, во мне не было ни одной здравой мысли, какие-то были в голове, но это был хаос. Затем я прошел за ним.

— Вы можете прийти, — разговаривал он с кем-то, — хорошо, я вас дождусь, — и, повернувшись ко мне, сообщил, — сейчас придет твоя тетя Таня. Она побудет с тобой. Ты ее знаешь?

— Знаю. А вы у меня спросили? — с вызовом ответил я.

— Нет, не спросил, но в такой ситуации человек не должен оставаться один, еще будет у тебя для этого время. Жизнь еще впереди.

Знал бы он, насколько пророческими будут его слова. В последующем мне часто приходилось оставаться одному и добровольно, и по принуждению.

— Ты извини, если я не прав, но просто поверь, так лучше.

Как ни странно, но на меня наибольшее влияние оказало его извинение. Я кивнул головой и ушел в свою комнату. Разговаривать мне ни с кем не хотелось. Я, молча, сидел на стуле и смотрел в ночное небо. Оно было усеяно сотнями светлых точек, которые, если присмотреться, мигали. Небо было темным, как мое состояние, вот только светлых точек у меня на душе не было. Я ни о чем не думал. Не думал, что будет дальше, что теперь делать, я просто тупо смотрел на небо. На глаза набежала слеза, которую я смахнул, но на ее место тут же пришла другая. Я закрыл глаза рукой и сжал веки, не давая выхода слезам.

Вскоре пришла тетя Таня, она о чем-то поговорила с милиционером и он ушел. Она вошла в мою комнату:

— Я не буду тебе надоедать разговорами, если что надо я в комнате, — и тихо вышла. Я был ей благодарен за это. Мне очень не хотелось кого-либо видеть или слышать, и она это поняла.

Из своей комнаты я слышал, что она разговаривает по телефону, видимо сообщает о трагедии. Мне было все равно, что там происходит. Не знаю, сколько прошло времени, на часы я не смотрел, но до меня стало доходить, что я обязан, обязан выдержать и проводить родителей. Выйдя из комнаты, увидел тетю в ожидании меня на диване. Она сидела и ждала.

— Чай будешь?

Я отрицательно покачал головой.

— Егор, я позвонила всем, кого нашла в записной книжке. Мы все сделаем. Как ты относишься, если я несколько дней поживу у тебя?

— Хорошо, — вымолвил я. Она была одна из немногих, кого я знал и хорошо к ней относился.

Последующие несколько дней я провел словно в тумане. Приходили люди, что-то спрашивали, что-то я им отвечал. Все зеркала были завешаны. Родителей привезли только на третий день. Комнату освободили от лишней мебели. Дома они пролежали часа два, а потом их повезли на кладбище. Я держался. Слез у меня не было, я плакал внутри, не потому, что так хотел, а так получалось. Народу было много, в лицо я некоторых знал, тех, что приходили в гости, а были они родственниками или друзьями, я не знал.

После похорон были поминки в кафе. Тетя Таня всегда была рядом, но ненадоедливо возле меня, а в пределах видимости.

Домой мы ехали на черной «Волге». Откуда она взялась меня не интересовало. Водитель был крепкий молодой парень. Рядом с ним сидел мужчина, лет пятидесяти, коротко стриженный, плечистый. «Наверное, с папиной работы», — мелькнула мысль. Я несколько удивился, на сколько мог в том состоянии, что находился, когда мужчина по прибытии к дому, велел водителю:

— В гостиницу съездишь и привезешь мои вещи. Дальше посмотрим.

Тот ни слова не говоря, дождался, когда мы вышли из машины и отъехал. Втроем мы поднялись в квартиру. «Кто он такой? Почему идет с нами?» — думал я, но посчитал, что все проясниться. Дома тетя Таня представила его мне:

— Егор, это твой двоюродный дядя, со стороны отца. Ты не видел его, поэтому он тебе не знаком и ему есть о чем с тобой поговорить. Он поживет у тебя, а я побуду дома.

— Хорошо, — мне было все равно, кто будет. Я понимал, что одного меня не оставят пока, поэтому кто будет в доме кроме меня, мне было все равно, лишь бы не надоедали. Я взглянул на него. Взгляд его был спокойный, уверенный, не расположенный к участливым беседам. Когда тетя ушла, он прошел и сел на диван:

— Давай знакомится. Меня зовут Иван Семенович, можно просто дядя Ваня. Тебе за последнее время много говорили, сочувствовали. Я тоже приношу свои соболезнования. Ты меня не можешь помнить, я тебя видел совсем маленьким. Я долго жил вне пределов страны, а когда вернулся, дела одолели. Мы поддерживали с твоим отцом хорошие отношения, так у нас сложилось давно, хотя близкими никогда не были. Но я счел обязанным приехать проводить их, а также поговорить с тобой о твоем будущем. Я поживу у тебя с недельку, у нас будет время поговорить, не сегодня. Поверь, я много что видел и простые человеческие отношения, соучастие в жизни других, для меня не пустой звук, но об этом потом.

Примерно через час водитель привез его вещи. Остаток дня он не надоедал мне. Он читал книгу, потом приготовил ужин и позвал меня. Есть не хотелось, но надо было занять себя. Я сидел и ковырял вилкой в тарелке.

— Съешь, сколько можешь. Но в будущем надо помнить, что есть надо всегда, неизвестно, когда придется в следующий раз. Завтра, если хочешь в школу не ходи, я договорился, а потом надо возвращаться к учебе. Как бы ни высокопарно звучало, но жизнь продолжается, и если есть небеса, то ты должен пытаться сделать все, чтобы родители гордились тобой, они в тебя верили, я это знаю.

Я сидел, молча, не реагируя на его слова. Он больше никаких наставлений не давал и вообще был не навязчивым, и даже симпатичен тем, что не сюсюкал, а разговаривал спокойно, взвешенно.

На другой день, после завтрака, он предложил мне прогуляться по городу. Я согласился, так как сидеть в квартире было тошно. Машина, но с другим водителем, ждала у подъезда. Я ничего не спрашивал, сам расскажет, он же хочет поговорить со мной.

День был теплый, и мы гуляли по парку, обедали в кафе. Я видел веселые лица людей, которые радовались весне, радовались своему настроению, но не я. Он не поворачиваясь, сказал:

— Егор, я думаю, время рассказать тебе чуть больше о себе. Ты наверняка обратил внимание, что за мной приезжает машина, но не спрашивал, почему и кто я. Твоя выдержка достойна похвалы. Но к делу. Я генерал комитета госбезопасности.

Я взглянул на него. Роста мы были почти одинакового, и он встретил мой взгляд.

— Этим объясняется отношение ко мне. Как бы тяжело тебе ни было, но ты заканчиваешь школу, и тебе надо думать о будущем, что делать после окончания. Ты что-то для себя решил?

— Собираюсь или собирался в политехнический, а теперь не знаю.

— У меня к тебе другое предложение. Я навел справки о тебе. Ты умный, сообразительный, у тебя не плохо с английским, занимаешься спортом, и вообще тебе легко дается учеба. Так вот. Может, оставим инженерное дело другим? Я предлагаю тебе поступать в военное училище, там и на всем готовом, а не то, что в институте быть студентом и думать о хлебе насущном. После окончания училища помогу.

— И в какое училище? Танкистом, летчиком? Кем? Мне не хочется ездить по частям по стране. Честно.

— Что честно это хорошо, но училища бывают разные, я предлагаю тебе училище, где готовят специалистов иного профиля. Там тоже есть специализация, но все же. Это училище готовит сотрудников для службы в госбезопасности. Ты его не найдешь ни в одном справочнике. Туда берут только по рекомендации, а она у тебя в моем лице есть. Чему там учат? Тому, что нужно в жизни: технике, психологии, языкам и не одному. Сам понимаешь специфика. Закончишь, возьму к себе. Нам такие умные парни нужны.

— А если не соглашусь? Не нравиться мне ходить в форме.

— Не согласишься, настаивать не буду, но предлагаю подумать. Способности думать у тебя есть. Взвесь «за» и «против». А форма? Я не хожу в форме, думаю, и тебе не придется ее надевать, разве на специальные мероприятия. Подумаешь?

— Подумаю.

Больше мы к этому разговору не возвращались. Он пробыл у меня еще несколько дней. Я начал ходить в школу, где сразу заметил изменившееся отношение к себе. Мне сочувствовали, но старались не напоминать. Я так же ходил с парнями после школы, но веселости мне эти прогулки не придавали, но мне нужно было занять себя, вот я и ходил с ними.