Потрошитель мозгов

— Чтобы понять других, надо прежде всего признать, что они другие, а не ты сам в ином обличье, — говорил Чиун. Уже через неделю после приезда в Кейп-Код он объяснил причину враждебности, которую местные жители всегда испытывали к приезжим. — Их отталкивает не богатство и даже не то, что туристы приезжают в самый хороший сезон. Дело в том, что туристы неизменно говорят «прощай», а каждое расставание — это маленькая смерть.

Вот они и не могут позволить себе слишком сильно привязаться к кому-либо, потому что потом их будет ждать боль утраты. Они не столько недолюбливают туристов, сколько боятся их полюбить, потому что иначе им будет больно с ними расставаться.

— Папочка, ты не понимаешь американцев.

— А что тут понимать? Я знаю, что они не умеют ценить профессионалов-ассасинов, зато у них множество любителей, которые практикуются, когда захотят, и что их величайшие драмы портит какой-то злодей, который мечтает лишь о том, чтобы продать как можно больше стиральных машин. Нечего тут понимать.

— Папочка, я видел Синанджу, так что не надо рассказывать мне о чудесах Северной Кореи и принадлежащем лишь тебе клочке неба над бухтой. Видел я ее. Воняет помойкой.

Чиун, казалось, был удивлен.

— Теперь оказывается, тебе не понравилось. А там ты говорил совсем другое. Сказал, что просто в восторге.

— Я в восторге?! Да меня там чуть не убили. И тебя тоже. Я не считал нужным жаловаться, вот и все.

— Для тебя это все равно что быть в восторге, — изрек Чиун, и на этом вопрос был закрыт.

И вот теперь Римо сидел в ожидают очередной рекламной паузы и глядел в окно. На дороге показался темно-зеленый «шевроле» с нью-йоркскими номерами. Машина ехала со скоростью ровно тридцать пять миль в час — на такой скорости чаще всего засыпают за рулем, но такого ограничения требовал дорожный знак. Так мог ехать только один человек. Припарковавшись, водитель вышел из машины, аккуратно захлопнув дверцу.

— Привет, Смитти, — сказал Римо, обращаясь к человеку лет пятидесяти с лимонно-желтым лицом, плотно сжатыми губами и мрачным выражением глаз, которые никогда не оживлялись эмоциями.

— Ну? — произнес доктор Харолд В. Смит.

— Что — ну? — переспросил Римо, загораживая вход в коттедж.

Смит не мог войти так тихо, чтобы не потревожить Чиуна, который смотрел свой дневной сериал: хотя директор был в отличной физической форме, разум не контролировал его походку и он по-западному громко топал ногами. После отъезда Смита Чиун часто жаловался Римо, что тот помешал ему смотреть сериал. И сегодня он особенно не хотел усугублять ситуацию неудовольствием Чиуна — ему было достаточно плохо оттого, что пришлось применить оружие.

— Как работа? Все прошло нормально?

— Нет, они прикончили меня.

— Римо, мне не нужен ваш сарказм. Это было очень важное задание.

— Вы хотите сказать, что другие были просто прогулкой?

— Я хочу сказать, что если бы дело не удалось, нам пришлось бы закрыть лавочку, а сейчас мы так близки к успеху.

— Мы всегда близки к успеху. Уже много лет. Но почему-то так и не добились его.

— Мы переживаем полосу неудач, после которой наступит улучшение. Надо только немного подождать.

— Чушь, — сказал Римо.

Больше десяти лет назад, когда он в Фолкрофте вышел из комы, ему рассказали о возглавляемой доктором Харолдом В. Смитом тайной организации под названием КЮРЕ, цель которой заключалась в том, чтобы заставить конституцию работать, — тогда это была небольшая группа людей, призванных предохранить нацию от анархии и установления полицейского государства.

Поначалу Римо поверил им и стал исполнителем-убийцей. Его тренировал Чиун, мастер Синанджу, величайший ассасин в мире. Да, тогда Римо верил всему. Но с тех пор он потерял счет загубленным им жизням, а немногочисленная группа превратилась в огромную сильную организацию. Четверо из мотеля «Бэй-Стейт» тоже были в числе его жертв.

Римо протянул Смиту полученные документы.

— Хорошо, — похвалил Смит и убрал бумаги во внутренний карман.

— Фотографий с них не делали. Вы, кстати, забыли предупредить меня о фотографиях.

— Да, но с этих документов фотографии бы не получились.

— Что вы имеете в виду?

— С них нельзя сделать фотографии, вот и все.

— Как вам удалось этого добиться?

— Не ваше дело.

— Спасибо, — поблагодарил Римо.

— Это связано со световыми волнами. Теперь довольны? — сказал Смит. На нем был безупречный серый костюм с накрахмаленной белоснежной сорочкой и каким-то ужасным галстуком, на котором не было ни единого жирного пятнышка. Что ж, Смит не употребляет жиров. Такие люди едят только репу и отварную треску.

— Ладно, — проговорил Римо. — Кажется, началась реклама.

— Вы что, слышите через стену?

— Не ваше дело, — огрызнулся Римо.

— Как вам это удается?

— Надо уметь слушать тишину. Теперь довольны?

Чиун поднялся навстречу Смиту, вытянув руки в знак приветствия.

— Приветствую вас, о император Смит! Бесконечны ваша мудрость и доброта! Желаю здравствовать тысячу лет, и пусть ваше царство внушает трепет всему миру!

— Благодарю, — отозвался Смит, взглянув на чемоданы. Директор давно отказался от попыток объяснить Чиуну, что он вовсе не император и не только не хочет, чтобы его боялся весь мир, а, напротив, мечтает как можно дольше оставаться в тени. Когда он в последний раз пробовал донести эту мысль до Чиуна, тот сказал, что это право императора — быть известным или оставаться в тени, все зависит от его воли. — Вижу, вы уже собрались. Желаю вам с Римо удачи, а мы увидимся через два месяца. Так?

— Вы увидите в нас все то же преклонение перед вашей безграничной мудростью, о император! — изрек Чиун.

— Куда мы едем? — спросил Римо.

— Вам следовало бы знать. Отправляем вас туда по причине болезни, — ответил Смит.

— Куда? И при чем тут болезнь?

— Разве ты не помнишь, как плохо чувствовал себя утром? — вмешался Чиун. — Неужели ты так быстро забываешь о плохом самочувствии?

— Ах, это! Но ведь все было лишь оттого, что я воспользовался оружием!

— Не старайся скрыть боль и прислушивайся к тому, что говорит тебе организм, — заметил Чиун.

— Но ведь это случилось только сегодня утром, а сундуки стоят упакованными уже неделю! — воскликнул Римо.

— Если вам так хочется попутешествовать, вам следует увидеть Иран.

— Не хочу я в ваш дурацкий Иран! Это Чиун только и делает, что твердит о Персии!

— Надо же, его память ухудшается прямо на глазах, — обратился Чиун к Смиту. — Даже забыл, как ему понравилось в Синанджу!

— Эй, послушай! — перебил Римо.

— Желаю приятной поездки, — сказал Смит. — Кажется, реклама кончилась и снова начитается сериал.

— Он ничто в сравнении с вашим великолепием, о император Смит!

— Спасибо, — проговорил тот, не в силах устоять перед лестью, в которой ассасины из Синанджу практиковались вот уже многие столетия.

— Что все-таки происходит? — снова вмешался Римо, но его вопрос остался без ответа.

Чиун отвернулся к телевизору, а Смит ушел, унося с собой таксонскую программу — опасную улику, ведущую к тайнам КЮРЕ. По дороге он заехал в центр городка и остановился возле огромной алюминиевой фигуры, которая чем-то очень понравилась ему. А другим казалось, что в ней недостает жизни... не хватает — лучше не скажешь — творческого начала. Но Смиту скульптура показалась просто великолепной, и он подошел поближе, чтобы лучше ее рассмотреть, но увидел лишь яркую вспышку. Осколки металла вонзились в его тело, окрасив окружающий мир в желтый цвет, а потом все почернело.

Грохот взрыва услышали в небольшом белом коттедже, который только что покинул Смит.

Поскольку как раз началась реклама, Чиун позволил себе комментарии:

— Это в честь вашего Четвертого июля? Но если сегодня праздник, то где же множество толстых мамаш с детьми?

— Нет, это не праздник, — ответил Римо. — Кстати, а почему ты не сказал Смитти, что он мешает тебе смотреть сериал?