Дети воды

А она бесшумно шла за Томом. Никто — ни сэр Джон, ни его слуги — больше никогда ее не встречал. Что ж, с глаз долой — из сердца вон: они ее быстро забыли.

А Том все шагал и шагал по вересковой пустоши, глядя по сторонам. Он оказался в новом незнакомом мире.

Вот огромные пауки сидят прямо посреди своих сетей, завидев Тома, они начинают так быстро раскачиваться, что делаются совсем невидимыми. А вон там ящерицы, коричневые, серые и зеленые. Том было решил, что это змеи, которые могут его ужалить. Но ящерицы напугались еще больше, чем он, и исчезли в траве. А вот самое красивое, что видел Том в своей жизни, — большой рыжий зверь с пушистым хвостом, на конце хвоста — белое пятно. Вокруг катаются рыжие щенята, визжат, тявкают, дергают друг друга и свою мать. Но тут они заметили Тома, и тотчас зверь — а это была матушка лиса — схватил одного из щенят зубами, остальные выстроились гуськом, и все они исчезли из виду.

Том весело зашагал дальше — и чуть не умер от страха. Что-то зашумело — «фрр-пхх-фррр!» — прямо ему в лицо, и шум был такой ужасный, что бедняга решил, будто начался конец света. На самом деле это был тетерев, он купался в песке (так как воды там не было), и Том едва не наступил на него.

Он все шел и шел, сам не зная куда и зачем, просто ему нравилось странное новое место и свежий воздух. Вот он взобрался на высокий холм, и местность изменилась. Вместо травы — известняк с глубокими трещинами между глыбами, покрытыми папоротником. Ему пришлось скакать с камня на камень, временами он не мог удержаться, скользил и обдирал ноги. Но он продолжал идти, сам не зная зачем.

Что сказал бы Том, если бы он заметил нашу знакомую ирландку, шедшую за ним? Но или он не оглядывался назад, или она слишком хорошо пряталась за камнями и кустами, только он ее не видел.

Том здорово проголодался, и ему очень хотелось пить: ведь он бежал так долго, а солнце стояло уже совсем высоко, скалы раскалились, как печка, и горячий воздух дрожал над ними, как над известковой ямой, так что все вокруг, казалось, дрожало и плавилось от нестерпимого жара.

Но есть было нечего и пить тоже.

Ягодников вокруг было полно, но был июнь, так что Том видел лишь цветы. Что до воды, то кто же видел воду в известняке? Временами ему попадалась глубокая темная нора, и он думал, что это труба в доме какого-нибудь подземного карлика. Много раз ему слышался шум и плеск воды, протекавшей глубоко под землей. Ах, как ему хотелось попасть туда, вниз, смочить запекшиеся губы! Но хоть он и был храбрым маленьким трубочистом, в такую трубу он не решался лезть.

Так шел он все дальше и дальше, пока голова у него не закружилась от жары, и тут ему послышался колокольный звон.

— Где колокольня, там дома и люди, может быть, мне дадут там поесть и попить!

И он заспешил из последних сил, уверенный в том, что слышит звон колоколов.

Но вскоре он остановился, огляделся и молвил:

— Ой, до чего же велик мир!

Да, так оно и было — много чего можно увидеть, если достичь вершины холма.

Далеко позади виднелась Усадьба, и темный лес, и сияющая река; слева, далеко внизу, дымились шахты города; далеко-далеко река расширялась, уходя к морю, на ее глади виднелись крохотные белые блестки — корабли. Перед ним, как на огромной карте, расстилались поля, фермы, деревни, темные рощицы. Казалось, все это лежит у его ног, но он сообразил, что все это очень далеко.

Справа поднимались утес за утесом, холм за холмом, пока все не сливалось с голубым-голубым небом. Между холмами и болотами, прямо у его ног, было нечто, куда Том устремился душой и телом.

Глубокая зеленая скалистая лощина, очень узкая, поросшая лесом. А среди деревьев, далеко-далеко под ним, — блеск ручья. Ах, если бы ему удалось спуститься туда! На берегу ручья он увидел крышу крохотного домика, вокруг него — клумбы и грядки крохотного садика. По садику двигалось что-то красное, отсюда оно казалось не больше мухи. Приглядевшись, Том рассмотрел женщину в красной юбке. Может быть, у нее найдется что-нибудь поесть? В ушах у него снова зазвенело. Наверняка там внизу есть деревня. Там его никто не знает, да и новости из Усадьбы до них еще не дошли, даже если сэр Джон и послал в погоню всю полицию графства. Сейчас он спустится туда!

Да, Том был прав, думая, что здесь о нем ничего не знают, ведь он пробежал добрых десять миль. Но он ошибался, полагая, что спустится за пяток минут — домик был на расстоянии не меньше мили, да еще и на тысячу футов вниз.

Однако он был храбр и потому пустился в путь. Ноги он давно уже натер, и он просто умирал от голода и жажды. А колокола звонили так громко, что он подумал, уж не в голове ли у него они подняли такой трезвон? Но река внизу пела и сверкала на солнце, и вот что он услышал:

Глава 2

Да, целая миля да еще тысяча футов вниз.

Да, до домика было очень далеко, хотя Тому сначала показалось, что он бы шутя докинул камешек до садика, где возилась женщина в красной юбке. Дно лощины было очень узким, шириной с небольшое поле, а потом сразу тек ручей. А дальше — серые скалы, серые болота, серые пустоши, все серое-серое, до самого неба.

Ну вот, Том зашагал вниз. Сначала — три сотни футов крутого каменистого склона, поросшего вереском, он совсем ободрал себе ноги, прыгая с камня на камень — прыг-скок, бум-бум, и ему все казалось, что он легко закинет камешек в сад.

Потом три сотни футов по известняковым террасам, таким ровным, как если бы плотник измерил их своей линейкой и вытесал одну под другой. Там ничего не росло.

У вас бы, наверное, закружилась голова, но у Тома ничего такого не бывало. Он был, как я уже упоминал, храбрым маленьким трубочистом; оказавшись на вершине крутого утеса, он не стал кричать «Папа, папа!» (впрочем, у него ведь не было папы), нет, он лишь промолвил:

— Годится!

Несмотря на то что очень устал, он запрыгал вниз, со склона на склон, по камням и кустам, кувырком и кубарем, как будто он был веселой обезьянкой и у него было четыре руки.

2

Стихи в переводе Ольги Мухиной.