Дети воды

Том почувствовал себя очень несчастным. Когда Элли ушла домой в следующее воскресенье, он весь день места себе не находил, он не желал слушать сказки фей про хороших детей: подумаешь, хорошие дети, ведь они постоянно делали не то, что им хотелось: кому-то помогали, начинали работать, когда сами еще были детьми, чтобы родители могли прокормить их младших братьев и сестер. И Том убежал и спрятался среди камней.

Когда Элли снова пришла к нему, он стеснялся смотреть ей в лицо — ему казалось, она смеется над ним из-за того, что она уже заработала себе право жить там, где ей нравится, а он нет. Элли же не могла понять, что с ним такое, и очень расстроилась. Наконец и Том расплакался, но отказался объяснить Элли, в чем дело.

Он пропадал от любопытства! Его уже не интересовали друзья, морские дворцы, его вообще ничего теперь не интересовало. Так оно, пожалуй, и лучше: ему стало все равно, где быть и что делать.

— Ох, я стал так несчастлив здесь, что лучше мне уйти, — сказал он наконец. — Элли, пойдешь со мной?

— Нет, нельзя, фен говорят, что если уж ты решишься, то ты должен идти один. Том, не надо тыкать палкой этого краба, ему же больно! И феи тебя накажут!

Том чуть было не сказал, что ему все равно, но вовремя остановился. Да, краб не виноват в его бедах.

— Уж я знаю, чего она хочет, — жалостно всхлипнул он. — Она хочет, чтобы я пошел к этому ужасному Граймсу. А я его терпеть не могу. Если я отыщу его, он превратит меня в грязного трубочиста, я давно этого боюсь.

— Нет, я точно знаю, что детей воды никто не может превратить в трубочистов или причинять им вред.

— Понятно. Значит, тебе хочется, чтобы я ушел, — сказал вредный Том. — Ты хочешь, чтобы я ушел, потому что я тебе надоел.

Тут Элли широко раскрыла глаза, и по щекам ее потекли слезы.

— Ах, Том, Том! — грустно воскликнула она. — Том! Том!

— Элли! Элли! — закричал Том.

Но что это? Они уже не видят друг друга, и голоса их замирают вдали.

Том перепугался не на шутку. Он плавал долгодолго и быстро-быстро, он заглянул под каждый камешек, в каждую пещерку, но так и не смог найти ее. Он звал и звал ее, но она не отвечала. Он спрашивал других детей, но никто ее не видел. Тогда он вылез наверх и стал звать миссис Воздаяние — и это было самое умное, что он мог сделать.

— Ой, пожалуйста, я обидел Элли, я ее убил, помогите!

— Не убил, конечно, — отвечала фея, — но ты ее обидел, поэтому я отослала ее домой, и теперь вы не увидитесь — не знаю, как долго.

Тут Том заплакал так горько и слезы потекли такие соленые, что прилив в тот день был на 0,3954620819 дюйма выше, чем накануне.

— Как же вы могли! Как вы могли! Ну ничего, пусть мне весь свет придется обойти, я все равно найду ее!

Фея не стала наказывать Тома, наоборот, она взяла его на руки так нежно, как это делала ее сестра, и объяснила ему, что ее вины тут нет. Помнишь, она была как заводная, и ей приходилось делать свое справедливое волшебство независимо от того, нравилось оно ей самой или нет. Так уж она была устроена. А потом она объяснила ему, что детство кончилось, и ему пора идти по свету, чтобы становиться мужчиной. И что он должен пройти этот путь в одиночестве, самостоятельно, как все, кто рождается на свет. Нужно идти по свету своими ногами, смотреть на все своими глазами, нюхать все своим носом, самому стелить свою постель и обжигать свои собственные пальцы, если уж придется. А еще она рассказала ему, что мир — прекрасное и удивительное место, под водой же находится лишь его часть. И что мир чудесен для тех, кто храбр, честен, благороден и трудолюбив. И еще она сказала ему, чтобы он ничего не боялся, ведь он уже многому научился и умеет отличать Добро от Зла. В конце концов она так утешила Тома, что он готов был отправиться в путь хоть сейчас.

— Вот только бы разок увидать Элли!

— А зачем?

— А вдруг она меня не простила?

И тотчас перед ним явилась Элли, улыбаясь так нежно, что ясно было — ее обида давно прошла. Том расцеловал бы ее, да снова постеснялся.

— Элли, я иду, я иду, Элли, даже если мне придется идти на край света! Правда, мне совсем не хочется идти, и это самая настоящая правда.

— Ничего, негодник, тебе там понравится! — сказала фея. — Ты и сам это знаешь в глубине души. Посмотри-ка, что бывает с теми, кто делает лишь то, что им нравится.

Тут она извлекла из какой-то расщелины большой альбом с фотографиями (надо тебе сказать, что все ее вещи совсем не боялись воды).

На первом фото они увидели таких Ленивцев, живших в стране Наготове у подножья горы Безделья, поросшей Ерундой.

Вместо домов у них были пещеры из мягкого туфа, они нежились на солнышке и купались в теплых ручейках; там было так тепло, что джентльмены разгуливали по улице в шляпах и подтяжках, а дамы собирали пух, чтобы сделать из него платья на зиму — летом-то им и вовсе ничего не требовалось.

Временами они садились под деревья с разинутыми ртами и ждали, пока фрукты сами упадут им в рот. Врагов у них не было, не было и оружия. Все там было готовое, лишь руку протяни, и то им бывало лень. Старая суровая фея Нужда никогда не посещала их, и им совсем не приходилось пользоваться мозгами.

Ну и так далее. Беззаботная же у них жизнь!

— Весело живут, — сказал и Том.

— Ты считаешь? — отвечала фея. — А видишь вон там, вдалеке, остроконечную гору? Видишь, как из нее валит дым?

— Да.

— Видишь, сколько пепла и золы вокруг?

— Да.

— Что ж, посмотри, что случилось через пятьсот лет.

Гора взорвалась, как бочонок с порохом, и из нее повалил пар, а потом и жидкость, как из выкипающего чайника! И треть населения взлетела на воздух, треть была засыпана пеплом, так что лишь треть осталась в живых.

— Вот что бывает с теми, кто живет возле горящей горы и не принимает мер предосторожности! — сказала фея.

— Почему же вы их не предупредили? — спросила Элли.

— Я предупреждала их, как могла: пускала дым из горы, ведь где дым, там и огонь. Я разбрасывала вокруг раскаленные камни и посыпала все пеплом. Но если уж люди не желают видеть правду, их ничем не заставишь, милые мои. Вот они и придумали, будто бы дым идет изо рта великана, живущего в горе (уж я им такого не рассказывала), а камни будто бы оставались от костров каких-то гномов, ну и тому подобную чепуху. В таком случае учить можно только розгой. — И она повернула страницу в альбоме, чтобы показать что же случилось еще через пятьсот лет. И что же? Оставшиеся в живых Ленивцы даже не подумали что-либо менять в своей жизни, хуже того, они и не подумали переезжать: если гора один раз взорвалась, говорили они, то уж второй-то раз такого быть не может. А тебе не кажется, что бывает как раз наоборот?

Их осталось совсем мало, но они лишь повторяли: чем меньше, тем сытнее! Правда, еды им доставалось не так уж и много, деревья погибли при извержении вулкана, и люди питались корешками да земляными орехами. Находились среди них такие, кто поговаривал о необходимости возделывать землю; были и такие, кто предлагал перебраться в другие места. Некоторые вспоминали старинные предания, где рассказывалось о их родине — стране Трудолюбия. Но делать-то они ничего не желали!

И вот фея повернула еще страницу, еще пятьсот лет, и что же? Немногие Ленивцы стали жить на деревьях, а под деревьями бродили львы!

— Ой, их почти совсем не осталось! — воскликнула Элли.

— Да, ведь для того, чтобы влезть на дерево, нужны сила и воля, а у них мало кто обладал такими качествами, — сказала фея.

— Но они стали совсем другими — крупные, широкоплечие, и совсем не похожи на людей! — удивился Том.

— Да, они стали совсем другими, женщины теперь выходят замуж лишь за самых сильных, вот и дети стали сильнее.

И она перевернула страницу — еще пятьсот лет. Да, людей стало еще меньше, но были они сильнее и свирепее. У них странным образом изменилась форма стопы: они цеплялись за ветви большими пальцами ног н рук. Дети удивились и спросили фею, в чем тут дело.