Страница 42 из 47
Писем Маркса Женни в Трир за этот период не сохранилось, однако в ее письмах легко читаются страх и тревога за их будущее; возможно, именно об этой тревоге упоминал много лет назад отец Маркса. В письме, датированном 21 июня, Женни, кажется, с искренним удовольствием подробно расписывает свой обычный день и стремится подчеркнуть все признаки благополучной жизни.
«Со всеми я держусь гордо, и моя внешность и манеры полностью оправдывают это гордое поведение. Во-первых, я элегантнее всех, и кроме того, никогда еще в своей жизни я не выглядела такой здоровой и цветущей, как теперь. Мнение об этом единодушно». Описав неожиданную и теплую встречу с матерью и сестрами Маркса, Женни добавляет: «Удивительно, как успешность и благополучие меняют отношение к тебе людей; вернее, в нашем случае — видимость благополучия». Однако всех близких по-прежнему волнует главный вопрос — где и когда Маркс сможет получить приличное место, и Женни много раз упоминает, что этот же вопрос мучает и ее саму. «Родной мой, меня часто тревожит наше будущее, как ближайшее, так и более отдаленное, и я думаю, что буду наказана за проявленные мной здесь высокомерие и гордость. Если ты можешь, успокой меня в этом отношении. Здесь так много говорят о постоянном доходе»[19].
Женни изо всех сил старается быть сильной, пока ее муж уходит все дальше по выбранному им опасному пути. Повод быть сильной у нее есть — их дочь. Впервые за долгие годы сердце Женни разрывается между двумя одинаково любимыми существами — мужем, оставшимся в Париже, и ребенком, которого она в Париже чуть не лишилась. Она называет Женнихен «самым нежным свидетельством нашей любви» и сходит с ума от тревоги за хрупкое здоровье девочки. «Если бы мы только могли продержаться, пока наша малышка не подрастет…»
Пункт за пунктом чередуются в письмах Женни новости и страхи, однако в конце концов она, кажется, смиряется с тем, что выбор Карла был неизбежен и правилен, и говорит, что все было бы хорошо, если бы он только писал статьи, избегая при этом злого или раздраженного тона: «Ты прекрасно знаешь, какой эффект могут оказывать твои статьи. Пиши — но как бы между делом, небрежно и легко, с твоим обычным тонким юмором». Тем же, кто сомневается в правильности такого решения (возможно — отчасти и себе самой), она говорит: «О, вы, ослы, можно подумать, что сами вы неколебимо стоите на твердой земле! Где сейчас можно найти столь твердый фундамент? Можно ли не видеть повсюду признаки грядущей катастрофы, подрыва устоев общества, колебания опор, на которых возведены его храмы и рынки?» {33}
Примерно через месяц после того, как Женни написала эти слова, заколебались и основы Пруссии. После кровавого восстания ткачей в Силезии страну вновь начало лихорадить после неудавшегося покушения на Фридриха Вильгельма IV. Исполнителем — по словам Жени — двигала не политика, а голод. В письме мужу Женни описывает неудавшегося убийцу: «Этот человек, подвергаясь постоянной опасности голодной смерти, три дня тщетно нищенствовал в Берлине — таким образом, социальное покушение на убийство! Если когда-нибудь дело начнется, то оно начнется именно с этой стороны — здесь самое уязвимое место, и этой угрозе подвержено и немецкое сердце»[20]. И все же Пруссия не обращает внимания на приближающуюся опасность: «Все колокола звонили, пушки палили, и благочестивая толпа шествовала во храм, чтобы воздать хвалу небесному богу за то, что он столь чудесно спас бога земного» {34}.
Маркс опубликовал это письмо Женни в газете «Vorwarts!» 10 августа 1844 года, подписав его «Немецкая Женщина». Первая публикация Женни появилась через три дня после того, как ее муж сделал свой собственный вклад в развитие этой самой радикальной из немецких газет {35}. Вскоре после этого газета привлекла повышенное внимание прусских властей, и без того находившихся в состоянии боевой готовности после покушения на императора. Пока имперские шпионы держали сотрудников и авторов газеты под наблюдением, власти не предпринимали против них никаких действий, но все изменилось, когда «Vorwarts!» опубликовала статью, в которой цареубийство было названо единственным способом доказать, что император Пруссии — обычный человек, а не избранник небес.
Прусское правительство надавило на французское, которому тоже вовсе не хотелось, чтобы Франция прослыла убежищем для тех, кто призывает к убийству монархов {36}.
Против главного редактора Бернайса было сфабриковано и выдвинуто обвинение, по которому он был на 2 месяца заключен в тюрьму; остальные сотрудники начали готовиться к возможным обвинениям и изгнанию из страны {37}.
В этой напряженной атмосфере Женни готова вернуться в Париж. Между 11 и 18 августа она пишет, что скоро будет рядом с ним и «весь этот ад закончится». Ее письмо переполнено любовью к «дорогому отцу моей маленькой куколки», к ее «хорошему, сладкому черному лохматику» — и она спрашивает его: «Карлхен, долго ли наша куколка будет исполнять роль соло? Боюсь, я боюсь, что, когда мама и папа окажутся вместе, будут жить по принципу имущественной собственности, соло превратится в дуэт» {38} [21].
Женни всегда будет вставать на сторону мужа, когда ему будет грозить опасность. Если он будет в оппозиции, она будет сражаться за него, если в опасности — защищать его. Все страхи насчет их финансов мгновенно растворились перед лицом более серьезных бед.
Через несколько дней после получения ее письма Маркс знакомится с человеком, который станет еще одним его защитником на всю жизнь — с Фридрихом Энгельсом.
7. Париж, 1845
Я вообще не понимаю, как можно завидовать гению. Это настолько своеобразное явление, что мы, не обладающие этим даром, заранее знаем, что для нас это недостижимо; но чтобы завидовать этому, надо уж быть полным ничтожеством.
Энгельс путешествовал и направлялся из Англии домой, в Германию, но по дороге решил ненадолго остановиться в Париже. Маркс знал его заочно, как автора блестящей, по его мнению, статьи о политической экономии, которую Энгельс написал для Рюге меньше года назад. Энгельс в свою очередь слышал о Марксе-тиране, главном редакторе «Rheinische Zeitung» в Кельне, чьи труды он очень уважал.
Они встретились 28 августа 1844 года в кафе «de la Regence» — и проговорили подряд десять дней и ночей {2}. Это кафе близ Лувра было отличным местом для их первой встречи: оно было известно едва ли не всей Европе в качестве своеобразного клуба шахматистов, где они оттачивали свое мастерство.
В свои 23 года Энгельс был высоким, стройным, белокурым, очень аккуратно одетым, спортивно сложенным молодым человеком. Он очень любил женщин — и лошадей. По настоянию своего отца — богатого фабриканта — в 17 лет он бросил учебу, чтобы войти в семейное дело. Называющий себя бизнесменом и «императорским прусским артиллеристом» {3} Энгельс был, казалось, полной противоположностью приземистого, большеголового, смуглого и вечно растрепанного Маркса — во всем, кроме любви к выпивке и довольно ядовитого юмора {4}. Однако если Маркс был весь на виду, то Энгельс был более сложным человеком.
С одной стороны, он был вполне светским человеком, беспечным холостяком, любившим посещать собачьи бега, и ценителем изысканных вин. Но одновременно он был и страстным революционером, взял в любовницы ирландскую революционерку, простую девушку с фабрики, и, еще будучи подростком, написал ряд весьма резких статей на социальные темы, в частности — о результатах нерегулируемой индустриализации в его родном Бармене. Этот юный революционер сам представился Марксу тем августом в Париже, и Маркс с готовностью принял и понял все стороны этого экстраординарного характера.
19
Русский перевод цитат из письма дан по: Переписка Карла Маркса, Фридриха Энгельса и членов семьи Маркса.
20
Русский перевод дан по: Переписка Карла Маркса, Фридриха Энгельса и членов семьи Маркса.
21
Русский перевод дан по: Переписка Карла Маркса, Фридриха Энгельса и членов семьи Маркса.
22
Знаменитая цитата из письма Ф. Энгельса Э. Бернштейну в Цюрих от 25 октября 1881 г., русский перевод дан по: К. Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения. Т. 35.