Страница 9 из 15
Другое дело – губернии хлебородные и черноземные. Там помещики будут в большой выгоде от нового порядка. Вот живые доказательства: недавно я купил в Орловской губернии 2200 десят. земли у гр. Р. за 100 тысяч р. с. и отдал эту землю в аренду за 9 тыс. в год, тогда как имение с крестьянами никогда не может дать таких процентов. В той же губернии мне предлагает кн. О. 3500 десятин земли, по той же расценке, как я купил у гр. Р.; но я не мог на это согласиться потому только, что на этой земле живут 500 крестьян, значит – и нет возможности приобрести эту землю купцу, а владение под чужим именем никому не по нутру. Надобно вам сказать, что за 500 лиц крестьян никакой не полагалось цены. Из этого очевидно, что в хлебородных губерниях желающих арендовать землю будет более, чем земля того требует, и оттого арендные цены будут возрастать к выгоде землевладельцев; напротив, в губерниях северных многие оставят землю и обратятся исключительно к одним ремеслам и работам вне своих местностей. Здесь доходы помещиков от земли не возместят доходов, ныне ими получаемых. Здесь-то вот и нужно пожертвование. Мы всегда скупы на такие расходы, где выгода отвлеченна; но в делах очевидной пользы никто и никогда не затрудняется. Сделать выгоду от устройства крестьян очевидною для всех – есть дело литературы: тогда возбудится во всех желание участвовать в пожертвованиях. Если бы нам кто-нибудь сказал: «Всем вам не нравится винный откуп, его влияние задевает почти каждый дом, он задерживает развитие скотоводства, мешает образованию фермерного хозяйства, требующего барды, следовательно и свободного образования маленьких винокурен, а фермерное хозяйство нам теперь необходимо, нужно во всех северных губерниях: оно бы совершенно пополнило все убытки помещиков от уничтожения крепостного права, и расширило бы земледельцев. Ну, что дадите за уничтожение откупа? Разом бы ответили все удовлетворительно, потому что выгода ясна для всех: трактирщик бы сказал: я даю 500 р., фабрикант 200 р., торговец 8 р., мельник 10 р., крестьянин 2 р. в год, да денег бы набралось без откупа вдвое более, чем от откупа, а вино бы сделалось принадлежностью народа, как всякий товар: мука, масло и т. п. Сколько сотен тысяч людей занялись бы его распродажей!»
Точно так и в деле преобразования быта крестьян. Когда поймут все ясно общую пользу воззвания нас к новой жизни, тогда не будут жалеть никаких жертв на то. Для уяснения дела нужен прямой разговор о новом направлении сельского хозяйства и о всех недостатках нынешнего устройства.
Из всего этого следует один естественный вывод, которого никак не может обойти разум: устройство дела зависит от одной лишь гласности.
Зачем держать в секрете такие благодетельные предположения и желания, известность о которых действовала бы успокоительно на многих, как, например: предположение некоторых богатых землевладельцев подарить своим крестьянам усадебную оседлость; другое, еще более широкое предположение со стороны богатейших, – дать бедным и часть землицы, чтобы было можно на ней попахать и коровку покормить, дабы чрез это пособие и бедные крестьяне обратились в зажиточных? Мы не будем называть теперь славные имена этих истинных благодетелей; но придет время, когда все почтут за обязанность и долг воздать им дань признательности от лица всей Земли Русской.
А желание купцов покупать населенные земли для отдачи их в аренду крестьянам, само собой разумеется, без всякого права на вмешательство в частную жизнь крестьян, принесло бы удивительную пользу. Сколько бы мелкопоместных дворян сейчас же получили деньги за свои поместья?
Купцы имеют обычай жертвовать огромные суммы на поминки. Какое славное назначение для этих сумм!
О нашем времени наши дети и внуки скажут: знаменателен был 1858 год. Царь, в уповании на дворян и народ, произнес желание устроить положение крестьян. Крестьяне с твердым упованием ждали покойно развязки этого дела; дворяне расстались с своим правом и променяли прежнее неблагозвучное выражение «душевладельцы» на человеческое слово «землевладельцы», сделав это также с твердым упованием в то, что от общего развития жизни доходы их от земли возместят личные, подушные оброки с крестьян; а купцы сами собой вызвались заплатить небогатым дворянам за жилища крестьян. Все помогали делу по мере своих сил.
При таком только общем действительном сочувствии рост наш будет совершаться правильно в общем росте человечества, и тогда все кривые, дряблые побеги опять срастутся с своим корнем – с народом. От этого срастания мы почерпнем из чистой натуры народа ясность и простоту воззрений.
Тост за драгоценное здоровье первого примеродателя в деле гражданского мужества, первого воодушевителя на пути к свету, за сердечного нашего Царя Александра Николаевича!
Публикуется по: Русский вестник. 1957. № 12 (дек.). Кн. 2. С. 210–218.
Одним из наиболее ярких и характерных эпизодов цензурной политики конца 1850-х гг. стало увольнение от должности в декабре 1858 г. московского цензора Н. Ф. фон Крузе. Однако отношения Крузе с начальством еще более обострились после того, как в 1857 г. в последнем номере «Русского вестника» в приложении «Современная летопись» появилось сообщение о торжественном обеде, состоявшемся в Московском купеческом собрании 28 декабря. Сам обед, в котором приняли участие около 180 человек, носил подчеркнуто верноподданнический характер и являлся своего рода демонстрацией поддержки московским обществом незадолго перед тем опубликованных рескриптов В.И. Назимову и П.Н. Игнатьеву. В тостах М.Н. Каткова, М.Н. Погодина, И.К. Бабста и других выражались чувства признательности и преданности царю, а также готовность, по словам Бабста, «до последнего вздоха содействовать благим начинаниям державного освободителя народного труда». Все эти выступления были полностью воспроизведены в «Русском вестнике». Там же в качестве «дополнения» к статье об обеде публиковалась речь, которую произнес московский купец Василий Александрович Кокорев. В ней Кокорев призывал купечество принять участие в общем деле освобождения крепостных, безвозмездно выкупив дома и огороды крестьян мелкопоместных владельцев в нечерноземных губерниях. Помимо крестьянского вопроса, Кокорев в своей речи затронул такие темы, как необходимость расширения гласности, вред винных откупов. Катков в предисловии с пафосом заявлял: «Речь эта не просто речь, а поступок, который пусть оценит Россия». По заказу Кокорева ее текст был отпечатан в типографии Каткова отдельной брошюрой тиражом в 10 тыс. экземпляров, которая была уничтожена. Московский генерал-губернатор А. А. Закревский аттестовал Кокорева как «западника, демократа и возмутителя, желающего беспорядков».
Александр II
Слова, сказанные Государем Императором тверскому дворянству при представлении сего последнего Его Императорскому Величеству
11 августа 1858 года в г. Твери
Господа! Я очень счастлив, что имею случай выразить Мою благодарность Тверскому дворянству, которое уже неоднократно доказало мне свою преданность и готовность, вместе с другими губерниями, всегда содействовать общему благу. Вы это доказали во время последней войны при составлении ополчения, и мне памятны жертвы Дворян, Теперь я вам поручил дело, важное для меня и для вас – дело крестьян. Надеюсь, что вы оправдаете Мое доверие. Лицам, из вашей среды избранным, поручено заняться этим важным делом, обсудите его, обдумайте зрело, изыщите средства, как лучше устроить новое положение для крестьян, устройте, применяясь к местности, так, чтобы было безобидно для них и для вас, на тех главных основаниях, которые указаны в Моих рескриптах. Вы знаете, как ваше благосостояние Мне близко к сердцу; надеюсь, что вам также дороги интересы ваших крестьян, поэтому Я уверен, что вы будете стараться устроить так, чтобы было безобидно для вас и для них. Я уверен, что могу быть покоен: вы Меня поддержите и в настоящем деле.