Страница 13 из 15
Первоприс[утствующий]. Никто вам не зажимает. По закону я обязан допускать доказательства только те, которые могут относиться к данному предмету. Поэтому я не могу вам дозволить говорить о таких фактах, которые не могут подлежать нашему обсуждению. Затем, я не препятствую вам продолжать речь, ограничиваясь теми выводами, которые из высказанных вами положений вы признаете нужным высказать суду.
Мышкин. Я хотел указать на один очень серьезный факт. Так как я обвиняюсь коллективно, то хотел бы указать [на то], что мы видим в настоящем деле: что девушка, желавшая читать революционные лекции крестьянам; юноша, давший революционную книжку какому-нибудь мальчику; несколько молодых людей, рассуждавших о причинах народных страданий, рассуждавших, что не худо было бы устроить даже, быть может, народное восстание, – все эти лица сидят на скамье подсудимых, как тяжкие преступники, а в то же время в народе было сильное движение, которое смирялось помощью штыков; а между тем эти лица, эти бунтовщики, которые были усмирены военною силою, вовсе не были привлечены на скамью подсудимых, как будто бы говорить о бунте, рассуждать о его возможности считается более преступным, нежели самый бунт. Это может показаться абсурдом, но абсурд этот понятен: представители силы народной могли бы сказать на суде нечто более полновесное, более неприятное для правительства и поучительное для народа. Поэтому-то зажимают рот и не дают сказать это слово на суде…
Та естественная связь, о которой я говорил, вызвала движение среди интеллигенции и будет вызывать до тех пор, пока не прекратятся причины, вызвавшие его. Я указал только на один факт, но есть другие, не менее уясняющие революционное движение, как, напр., распространенность таких религиозных сект, где отрицание государственной власти возводится в догмат, где источник государственной власти именуется антихристом; далее, образование обществ с целью неплатежа податей, исчезновение целых деревень с целью уклонения от поборов…
Первоприс[утствующий]. Все это опять-таки вовсе не входит в предмет обсуждения суда. Постарайтесь ограничиться тем, что имеете сказать по обвинению вас в том преступлении, о котором я вам объявил.
Мышкин. Я говорю, что отголоском народного движения было движение в среде интеллигенции и образование социально-революционной партии. В этом образовании люди приняли участие, благодаря, главным образом, следующим двум причинам. Как известно, сильным влиянием и крупнейшим проявлением революционной мысли было образование общества рабочих и освобождение крестьян, потому что в среде рабочих образовалась фракция, послужившая ядром социально-революционной партии. Кроме того, крестьянская реформа оказала весьма важные услуги революционному делу. С 19-го февраля (1861 г.) началась новая народная жизнь с[о] своим неизбежным спутником – борьбой между капиталом и трудом; затем крепостная реформа послужила наглядным доказательством своей несостоятельности в деле улучшения народного быта. И действительно, мы видим в результате, что народ доведен до крайней бедности, до страшного голода, и вовсе не нужно обладать крайним радикализмом, чтобы усомниться в хороших качествах этой реформы для массы освобожденных крестьян, которые стали лицом к лицу с представителями государственной власти и которые убедились, что жестоко обманывались этой прославленною свободою…
Первоприс[утствующий]. Вы говорите о крестьянах, но вы не представитель крестьян. Они одни могут судить о том, каково их положение.
Мышкин. Мне необходимо уяснить эту сторону вопроса, потому что тогда только вы поймете, что я хочу сказать. Я сын крепостной крестьянки и солдата, я видел уничтожение крепостного права и, тем не менее, не только не благословляю эту реформу, но стою в рядах отъявленных врагов ее. Вот почему вследствие моего рождения, моего воспитания, моих чувств, которые связывают меня с народом, я имею право несколько подробнее коснуться этой стороны вопроса. Народу не трудно было убедиться, что эта превознесенная реформа освобождения крестьян в конце концов сводится к одному – к переводу более 20 млн населения из разряда помещичьих холопов в разряд государственных или чиновничьих рабов…
Первоприс[утствующий]. Я повторяю, что все то, что вы говорите о крестьянах, я считаю в настоящее время неуместным и неподходящим к делу…
Мышкин. Я указывал на причины, которые заставили меня… Может быть, мой взгляд ошибочен, но я утверждаю, что эти причины заставили меня вступить в ряды революционной партии…
Первоприс[утствующий]. Вы указываете совершенно ненужные нам подробности. Вы можете сказать это в двух словах.
Мышкин. Крестьяне увидели, что их наделили песком и болотами и какими-то разбросанными клочками земли, на которых невозможно вести хозяйство, хоть сколько-нибудь обеспечивающее крестьянскую семью, когда увидели, что это сделано с соизволения государственной власти, когда увидели, что нет той таинственной статьи закона, которую они предполагали как охраняющую народные интересы и которую, как думали, от них скрывали; когда увидели это, то убедились, что им нечего рассчитывать на государственную власть, что они могут рассчитывать только на самих себя. Рядом с этим крестьяне, сделавшись орудием экономического положения, поняли всю прелесть договора между голодным рабочим и сытым капиталистом; они поняли это еще более потому, что во всех столкновениях рабочих с капиталистами государственная власть становится на сторону капиталистов. Вследствие всего этого крестьяне не могли не относиться с полною ненавистью…
Первоприс[утствующий]. Ваша речь заключалась до сих пор только в порицании…
Мышкин. Я хочу указать те элементы, из которых сложилась социально-революционная партия.
Первоприс[утствующий]. Я не могу вам дозволить открыто порицать правительство. Вы можете сказать, почему вы обратились к такому-то сообществу, но порицать правительство я вам не могу дозволить, так как сам закон этого не дозволяет…
Мышкин. Это значит – я должен не признавать себя виновным? Если преступник сознает себя виновным, то уже этим сознанием он порицает. Признавая себя виновным, я и высказался. Скажу еще относительно умственного пролетариата, который не мог не присоединиться к этой партии; наконец, в ряды ее стали люди из других классов общества, которые по натуре своей способны действовать только во имя идеала. Вот те элементы, из которых почерпала и почерпает свои силы социально-революционная партия. Цементом им служит крайне бедственное положение народа, то, что народ под гнетом…
Первоприс[утствующий]. Вы об этом говорили уже несколько раз. Не возвращайтесь к этому…
Мышкин. Я хочу указать, что бедственное положение народа…
Первоприс[утствующий]. Мы здесь не судим вопрос об этом, а судим известное число лиц, которые обвиняются в принадлежности к известному сообществу. Следовательно, нам нужно знать, признаете ли вы себя виновным в принадлежности к этому сообществу…
Мышкин. Во всем обвинительном акте нет страницы, где бы не говорилось, что подсудимый указывал на бедственное положение народа. Вот почему весьма естественно, что каждый из нас не может не говорить о таком, даже по обвинительному акту, самом крупном факте – о народных страданиях как единственной причине, заставившей вступить нас в эту партию. Вот почему, может быть, лишний раз я коснусь этого предмета, и притом примите во внимание невозможность говорить спокойно вследствие столь частых перерывов. Может быть, я не так часто возвращался бы к этому предмету, если бы говорил с большею свободою.
Первоприс[утствующий]. Вы ведите вашу речь о том, в чем вы призвали себя виновным.
Мышкин. Я не признал себя виновным. Я сказал, что признаю себя членом социально-революционной партии. Затем я хотел только разъяснить мой ответ. То, что я говорил, касалось причин, которые послужили к созданию социально-революционной партии.