Страница 11 из 122
После экзаменов я стал посещать библиотеку и, несмотря на предупреждения Саскинда, откопал газетные сообщения о той автокатастрофе, в которую попал. В них не оказалось того, что Трэнаван был довольно крупной фигурой в каком-то захолустном городишке Британской Колумбии. В общем, катастрофа была заурядная и больших откликов не вызвала. Но мне после чтения этих газет стали сниться дурные сны. Это напугало меня, и я прекратил свои изыскания.
Наконец мои мучения подошли к концу. Была сделана последняя операция, и с меня сняли бинты. На той же неделе пришли результаты экзаменов, и я превратился в бакалавра наук и свежеиспеченного геолога без работы. Саскинд предложил отметить мой успех и пригласил меня к себе домой. Мы сидели, попивая пиво, и разговаривали.
— Ну, что ты теперь собираешься делать? — спросил Саскинд. — Будешь писать диссертацию?
Я замотал головой.
— Нет, пока, я думаю, не буду. Мне надо поднабраться практического опыта.
Саскинд одобрительно кивнул.
— Ну а что ты собираешься делать?
— Мне не хочется связываться с какой-либо фирмой. Буду работать самостоятельно. Я полагаю, что в Северо-Западных территориях возможностей для свободного геолога хоть отбавляй.
Саскинд задумался.
— Не знаю, так ли уж это хорошо. — Он посмотрел на меня и улыбнулся. — Что, все-таки комплексуешь немного по поводу своей внешности? Думаешь забиться куда-нибудь подальше от людских глаз?
— Пожалуй, и это тоже, — протянул я неохотно. — Но, в общем, в самом деле я хочу двинуть на север.
— Ты пробыл в госпитале полтора года, — сказал Саскинд. — Ты мало знаком с людьми. Может, тебе лучше, выйдя на свет Божий, напиться, завести друзей, жениться, наконец!
— Боже мой! — воскликнул я. — Я бы не смог жениться.
Саскинд взмахнул своей кружкой.
— Почему это? Найди по-настоящему хорошую девушку, расскажи ей все, она все поймет, если полюбит тебя.
— Так, стало быть, теперь вы превращаетесь в брачного консультанта. А почему же вы в таком случае сами не женаты?
— Ну, кто ж пойдет за такого охламона, как я? — Он нервно задвигался в кресле и обсыпал свою грудь пеплом. — Да я ведь кое-что от тебя утаил, дружок. Ты ведь оказался страшно дорогим клиентом. Ты думаешь, тысяча долларов в месяц могли покрыть все расходы на тебя? Как бы не так! Один Роберте чего стоил! А ведь были еще и преподаватели, не говоря уже о баснословной стоимости моих услуг.
— Что вы хотите этим сказать, Саскинд? — спросил я.
— Когда пришел первый конверт с деньгами, в нем было еще кое-что, — сказал Саскинд и протянул мне листок бумаги. На нем были известные мне слова: «На благо Роберта Бойда Гранта», но ниже шла еще одна фраза: «Если этой суммы окажется недостаточно, напечатайте в колонке объявлений частных лиц газеты „Солнце Ванкувера“ следующее: „Р. Б. Г. нуждается в добавке“». — Когда тебя перевели в Монреаль, — продолжал Саскинд, — я решил, что настало время давать объявление. И этот кто-то, кто, сдается мне, сам печатает деньги, удвоил сумму. За полтора года он отвалил тебе тридцать шесть тысяч долларов. Сейчас в загашнике осталось около четырех тысяч. Как ты думаешь ими распорядиться?
— Отдам на благотворительные цели, — сказал я.
— Не валяй дурака. Ты что, собираешься выйти в открытое море без снаряжения и припасов? Спрячь в карман свою гордость и забирай деньги.
— Ладно, я подумаю, — согласился я.
— Чего тут думать! Вариантов все равно нет. У тебя ведь за душой ни гроша.
Я повертел в руках листок.
— Интересно все-таки, что за этим стоит? Кому все это понадобилось?
— Во всяком случае, к твоему прошлому это не имеет никакого отношения. Банда, с которой якшался Грант, вряд ли смогла бы наскрести и десять долларов. Вообще-то все госпитали получают такого рода пожертвования. Не такие большие, конечно, и не такие специфические, но дело, в общем, обычное. Может, какой-нибудь чудак миллионер прочел о тебе в газете, и ему взбрела в голову мысль помочь тебе. Кто знает? — Он пожал плечами. — Да, а деньги-то, две тысячи в месяц, все еще идут. Что будем делать?
Я написал несколько слов на клочке бумаги и передал ему. Он прочел и рассмеялся.
— «Р. Б. Г. говорит: „Хватит“». Хорошо. Я отправляю это в газету, и посмотрим, что будет. — Он разлил оставшееся пиво в стаканы. — Ну, и когда же ты отправляешься в свои заснеженные поля?
— Что ж, я воспользуюсь этими деньгами. И как только достану нужное оборудование, отправлюсь.
Саскинд сказал:
— Мне было приятно иметь с тобой дело, Боб. Ты хороший парень. Постарайся таким и остаться, слышишь? Оставь свое любопытство, забудь прошлое, смотри только вперед, и все будет в порядке. В противном случае ты можешь, как бомба, разлететься на куски. Ну и сообщай о себе время от времени.
Две недели спустя я покинул Монреаль. Я полагаю, что если бы кто-то спросил меня о моем отце, я бы назвал Саскинда, человека с сильным, беспощадным и добрым умом. Он привил мне вкус к табаку, хотя по количеству выкуренных сигарет я никогда даже не приближался к нему. Кроме того, он дал мне жизнь и здоровую психику.
Его полное имя было Авраам Айзек Саскинд.
Я всегда его звал просто Саскинд.
Глава 3
Вертолет завис прямо над верхушками деревьев. Я крикнул пилоту:
— Давай! Вон к той полянке на берегу озера.
Он кивнул, машина медленно пошла на снижение. На гладкой воде появилась рябь от воздушной струи. Последовал обычный толчок — колеса коснулись земли, сработала гидравлическая амортизация, и машина остановилась, продолжая слегка вибрировать от крутившегося винта.
Пилот не глушил мотор. Я открыл дверь и начал сбрасывать оборудование, которому падение с небольшой высоты не могло нанести вреда. Затем я выбрался из вертолета и стал вытаскивать ящики с инструментами. Пилот и не думал мне помогать. Он сидел на своем месте и просто наблюдал за тем, как я работаю. Можно было подумать, что устав профсоюза летчиков запрещает им возиться с багажом.
Я выгрузил все и крикнул ему:
— Через неделю прилетишь?
— Ладно, — откликнулся он. — Утром, что-нибудь около одиннадцати.
Я отошел. Вертолет оторвался от земли, поднялся и исчез за деревьями, похожий на большого неуклюжего кузнечика. Я начал устраиваться на месте. Других планов на сегодня у меня не было, может, еще поудить немного. Конечно, тем самым я лишал Компанию Маттерсона значительной части моего рабочего дня, но я давно понял, что набрасываться на работу сразу, без подготовки не следует.
Многие люди, особенно горожане, если им приходится жить на природе, превращаются в свиней. Он не бреются, не оборудуют туалет, питаются одним горохом. Я же люблю устраиваться основательно и удобно, а это требует времени. Еще оно из моих правил: работа идет, даже если ты просто бродишь вокруг лагеря. К примеру, сидя на берегу с удочкой в ожидании поклевки, можно обозревать местность, и ее характер немало скажет опытному геологу. Чтобы понять, что яйцо тухлое, не обязательно есть его до конца, и так же не обязательно перелопачивать каждый метр территории, чтобы узнать, что есть в земле и чего нет.
Итак, прежде всего я оборудовал лагерь. Выкопал яму под отхожее место и тут же им воспользовался. Набрал на берегу сухого хвороста и разжег костер. Отыскал кофейник, налил в него воды и поставил его на огонь. Затем набрал лапника для своего ложа. К этому моменту кофе поспел, я сел и, прислонившись спиной к камню, начал рассматривать озеро. Насколько я мог видеть со своего места, местность вокруг озера была геологически неоднородна. Берег, на котором я сидел, был почти наверняка мезозойским: осадочные породы, вулканические скалы, словом, пейзаж для изысканий многообещающий. Другой берег, судя по характеру местности и по тому, что мне удалось заметить с воздуха, был, вероятно, палеозойским и сулил мало интересного. Впрочем, мне все равно предстояло отправиться туда и посмотреть все на месте. Я глотнул горячего, обжигающего кофе и набрал в руку горсть мелкой гальки. Не торопясь, я разглядывал ее, позволяя камушкам по одному падать с ладони. Оставшийся камушек я забросил в озеро, и он булькнул, образовав расходящиеся круги на воде.