Оружие разрушения

В прежние времена Римо поспорил бы с Чиуном насчет дракона. Но со временем он научился ладить со стариком. Как-никак они уже давно вместе. Нарисовать дракона? Что ж, не такое это большое одолжение человеку, который превратил Римо Уильямса из ходячего мертвеца в единственного наследника Дома Синанджу.

Все произошло так давно, что сам Римо уже и не помнил, в каком году. Он разучился мыслить такими категориями. Подобная манера мышления свойственна Западу. Конечно, Римо не сделался полностью человеком Востока, но стал тонкой перемычкой, соединяющей Восток и Запад.

В те дни, будучи еще ньюаркским полицейским, он знал о Востоке лишь то, с чем ему пришлось столкнуться во Вьетнаме. Когда-то он тянул лямку на флоте, а затем жил совершенно ничем не примечательной жизнью городского полицейского.

Все изменилось в одночасье, когда его арестовали детективы с каменными лицами. Ему было предъявлено обвинение в избиении и убийстве человека, имя которого он также позабыл. Не успел Римо толком осознать, что происходит, как суд вынес приговор и Римо был усажен на позорный стул.

Очнулся Римо в городке Рай, штат Нью-Йорк, в некоем санатории «Фолкрофт». В скором времени ему стало известно, что под этим названием скрывается КЮРЕ, организация, во власти которой он оказался. Теперь стало ясно, что электрический стул специально отрегулировали так, чтобы приговоренный не погиб.

Его предоставили в распоряжение Чиуна, последнего мастера Синанджу. Выбора у него не было. Для внешнего мира он умер и был похоронен, окружавшим его людям ничего не стоило ввести ему в вену соответствующий раствор и опустить в пока еще свежую могилу, на которой уже значилось его имя.

До того дня Римо никогда не слышал про Синанджу. Только от Чиуна он узнал, что в Северной Корее есть небольшая деревушка под названием Синанджу, где располагается Дом Синанджу — команда ассасинов, существующая около пяти тысяч лет. Но прежде всего Синанджу — это воинское искусство, которым владеют мастера Синанджу, обитатели деревни и Дома.

Было решено, что Римо станет первым выходцем с Запада, которого посвятят в секреты Синанджу. Впрочем, Римо воспринял все это без всякого энтузиазма.

— Это как кунг-фу? — спросил он у Чиуна.

— А что ты знаешь о кунг-фу? — отозвался старик.

— Ну, Брюс Ли в кино. На него бросаются пятеро, а он расшвыривает их в разные стороны.

Яркие карие глазки Чиуна превратились в узкие щелочки. Пройдет время, и Римо станет опасаться такого вот взгляда учителя.

— Тебе нравится, когда люди летят в разные стороны?

— Конечно.

Чиун, только что мирно сидевший на полу спортивного зала в позе лотоса, решил сделать Римо приятное. И стал швырять его в разные стороны.

На протяжении получаса тело Римо как мяч отскакивало от стен зала. За эти полчаса Римо усвоил чрезвычайно важный урок.

Во-первых, нужно воспринимать Чиуна всерьез.

Во-вторых, никогда не заговаривать о Брюсе Ли и кунг-фу.

Такие вот уроки открыли Римо глаза. Впоследствии он едва ли не тосковал по тому времени.

Вскоре он уже знал, что кунг-фу, равно как и карате, дзюдо и айкидо, отделились от Синанджу, как неблагодарные сыновья, не сказав даже доброго слова. Именно искусство Синанджу было лучезарным предком всех боевых искусств.

Позднее Римо узнал, что стоит класть в рот и чего не стоит. Он научился правильно дышать — при помощи желудка, а не одних только легких. Затем начались первые упражнения, которые сначала показались ему бессмысленными. И еще — он тоннами заглатывал горькое кимчи, и оно очищало его организм, отравленный жирами и сахарами.

Учение было долгим и болезненным, и Римо далеко не сразу заметил, что с него мало-помалу слезает кожа человека Запада. И вернуть ее уже невозможно.

Чуть раньше тогдашний американский Президент осознал, что страна распадается на части, и решил восстановить целостность Соединенных Штатов.

Он создал КЮРЕ. Эта секретная организация тайно финансировалась из бюджетных средств, и о ее существовании не знал никто, кроме главы исполнительной власти и директора Харолда У. Смита. Позднее, правда, о КЮРЕ узнали Римо и Чиун. Эта организация стала неофициальным инструментом, призванным исцелить многие недуги Америки.

Президент пал жертвой наемного убийцы, а недуги остались, и, казалось, избавиться от них невозможно.

Харолд В. Смит обратил свой взор на Восток. Чтобы спасти величайшую нацию Нового Света, он отыскал мастера Чиуна, древнего старика, не имеющего ни детей, ни учеников.

Восток считал, что от Синанджу осталось лишь воспоминание, Запад же никогда не знал ничего подобного. Значит, Синанджу — идеальный вариант. Америке нужен ассасин, Дому Синанджу — продолжатель. Что ж, по рукам. «Мертвого» американца обучат запретному, умирающему искусству. Обе стороны ничего не теряют. А вокруг — завеса секретности.

И Римо выучился древнему искусству, стал ассасином, а со временем сделался мастером Синанджу. Ему открылись глубинные возможности организма: исключительная сила, ловкость, мгновенная реакция, что простым смертным открываются только в исключительных, критических обстоятельствах. Воин Синанджу способен использовать весь потенциал собственного мозга. А пробужденный мозг, в свою очередь, в состоянии придать силу мускулам и остроту чувствам.

Если человек в чем-либо может достичь совершенства, то Римо превзошел его. Он стал зорче всех прочих, приобрел реакцию хищника. В силе и ловкости же ему просто не было равных.

А все благодаря Чиуну! И если теперь, после стольких лет ученичества, Римо должен нарисовать дракона на боку своего бронеавтомобиля, что ж, он сделает это ради старика.

Проблема заключалась лишь в том, что владение искусством Синанджу никак не отражалось на художественных способностях. Когда-то Чиун пытался обучить Римо иероглифам, при помощи которых древние мастера Синанджу высекали на камнях описания своих поразительных подвигов. Но у Римо ничего не вышло. Гораздо проще ему далось знакомство с более молодым хангульским алфавитом, который корейцу представлялся грубым и невыразительным.

И все-таки, если Чиуну нужен дракон, он его получит. Поскольку ученик всем сердцем полюбил мастера Синанджу.

А вот когти он ни за что отращивать не будет.

Глава 3

Доктор Харолд В. Смит стоял у автоматических стеклянных дверей зала ожидания Южного Бостонского вокзала. Скоро объявят посадку на его поезд. Он уже обдумал маршрут. Вообще-то поезд «Амтрака» прибыл на седьмой путь. Он узнал его по красно-бело-синей полосе — эмблеме «Амтрака» — на серебристом боку. На всех остальных поездах красуется отвратительная желто-лиловая эмблема местной железнодорожной компании Эм-би-ти-эй. Пассажиры вокруг глаз не сводили с электронного табло, на котором вот-вот высветится номер пути. Смит, впрочем, и так знал, что появится семерка, поэтому он встал возле дверей. Так больше шансов пройти на посадку одним из первых, а значит, больше шансов занять сидячее место. Надо обязательно сесть. Ехать предстоит четыре часа, и он не может позволить себе тратить время впустую.

Когда он ехал сюда, в вагонах было на редкость много народа. Люди даже в проходах стояли. А ведь день не выходной, не праздничный! Обыкновенный летний четверг.

Самому Смиту пришлось стоять аж до Нью-Хейвена, где электровоз заменяли дизельным тепловозом. Ясно одно: когда Северовосточный железнодорожный коридор электрифицируют полностью, пятнадцатиминутная стоянка в Нью-Хейвене останется в прошлом.

Как только часть пассажиров «Янки Клиппера» покинула вагоны, Смит сразу же опустился на свободное место. И хорошо, что поторопился, поскольку за считанные минуты вагон вновь заполнился и теперь уже до самого Бостона был битком набит.

На обратном пути Смиту рисковать не хотелось. Он страдал артритом, и сейчас опять напомнило о себе больное колено. Кроме того, стоя он не сможет работать. Глава КЮРЕ ненавидел праздность — сказывалось суровое воспитание уроженца Новой Англии.